Терри Пратчетт - Патриот
Среди дюн показалась фигура на верблюде. Белые одежды человека хлопали на ветру.
Поравнявшись с клатчцами, человек соскочил с верблюда и приветственно помахал рукой.
— Доброе утро, господа! Могу я предложить вам сдаться?
— А ты кто такой?
— Капитан Моркоу, сэр. Но если вы будете столько любезны и сложите оружие, никто не пострадает.
Командир посмотрел за спину говорящего. Вершины дюн топорщились разной формы холмиками. Затем на вид неживые холмики распрямились и оказались очень даже живыми людьми.
— Это… д'рыги, сэр! — воскликнул сержант.
— Нет. Д'рыги уже давно бросились бы в атаку, сержант.
— О, прошу прощения. Сказать им, чтобы бросились в атаку? — вежливо предложил Моркоу. — Вы это предпочитаете?
Теперь уже д'рыгами были усеяны все дюны. Восходящее все выше солнце ярко отражалось от начищенных клинков.
— Ты хочешь сказать, — медленно начал командир, — что ты убедил д'рыгов не атаковать?
— Задача была не из легких, но в итоге, мне кажется, они уловили мою мысль, — кивнул Моркоу.
Командир трезво оценил обстановку. Д'рыги повсюду. Окруженный ими, его отряд представляет собой жалкую кучку жмущихся друг к другу людей. А этот рыжий голубоглазый человек дружески ему улыбается.
— А как они смотрят на милосердное обращение с пленными? — отважился поинтересоваться он.
— Полагаю, в случае достаточной настойчивости с моей стороны они поймут и это.
Командир опять бросил взгляд на молчаливых д'рыгов.
— Но почему? — вдруг спросил он. — ПОЧЕМУ они не вступают в бой?
— Мой шеф считает, что лишние потери нам ни к чему, сэр, — ответил Моркоу. — Это командор Ваймс, сэр. Вон на той дюне.
— Ты можешь уговорить д'рыгов не нападать, и ты здесь не самый главный?
— Совершенно верно, сэр. Мой шеф относится к происходящему как к обычной операции по зачистке неблагополучных районов.
Командир сглотнул.
— Мы сдаемся, — сказал он.
— Что, просто так, сэр? — не понял сержант. — Без боя?
— ДА, сержант. Без боя. Этот человек в состоянии повернуть воду вспять, и у него еще есть командор. Я не могу устоять перед этим искушением. Я воюю десять лет и все время мечтал только об одном: сдаться без боя.
Большая капля упала с железного потолка Лодки на листок бумаги перед Леонардом Щеботанским. Тот смахнул каплю рукавом. Другой человек, дожидаясь неизвестно чего в железно-деревянной коробке под неприглядной чужеземной пристанью, заскучал бы, но Леонард не знал, что такое скука.
Рассеянными движениями карандаша он вычерчивал схему новой вентиляционной системы. А потом его рука принялась двигаться как будто сама собой, словно следуя неким неведомым, спрятанным в глубинах его головы инструкциям. Леонард спокойно наблюдал за ней. Постепенно на бумаге появилась Лодка в разрезе, только ее увеличенная, усовершенствованная версия. Здесь, здесь и еще здесь… вместо педалей будут скамьи для гребцов, для нескольких сотен мускулистых — его карандаш добавил необходимые детали — и не обремененных лишней одеждой молодых воинов. Это будет судно, способное невидимым проплывать под днищами других кораблей, способное доставить тебя, куда ты захочешь. А вот ЗДЕСЬ, прикрепленная к кровле, расположится гигантская пила — при достаточной скорости ею можно будет распиливать напополам вражеские суда. А вот ЗДЕСЬ и вот ЗДЕСЬ установим специальные трубы, они…
Прервавшись, Леонард некоторое время разглядывал свое творение. А потом, вздохнув, принялся рвать листок на мелкие клочки.
Ваймс внимательно следил за происходящим со своей дюны. Слышно было не очень хорошо — впрочем, этого и не требовалось.
Рядом присела Ангва.
— Похоже, получается, сэр?
— Да.
— А что он будет делать дальше?
— Думаю, заберет у них оружие и отпустит на все четыре стороны.
— И почему только люди слушаются его?.. — задумчиво произнесла Ангва.
— Ну, ты ведь его девушка, ты должна…
— Это другое. Я люблю его, потому что он добрый, просто добрый, без всяких на то причин. Он не похож на других людей, которые только и думают что о себе и озабочены только своими делами. Если он совершает добрый поступок, то лишь потому, что сам решил так поступить, а не потому, что хочет быть похожим на кого-то. Он такой простой, такой обычный. И потом, я ведь волк, который живет среди людей, а для волков, которые живут среди людей, есть свое, особое имя. Свистни он — и я прибегу.
Ваймс постарался не выдать нахлынувшего смущения.
Ангва улыбнулась.
— Ничего страшного, сэр. Вы ведь сами как-то сказали: в конечном итоге каждому найдется поводок.
— Это словно гипноз, — поспешил сменить тему Ваймс. — Люди идут за ним из любопытства, из желания узнать, что будет дальше. При этом они себя уговаривают, что лишь посмотрят одним глазком, а в любой момент, как только им захочется, уйдут. Но им не хочется уходить. Это волшебство, вот что это такое.
— Нет. Вы когда-нибудь наблюдали за ним? Бьюсь об заклад, стоило ему поговорить с Джаббаром десять минут — и он уже знал про этого д'рыга все. Уверена, он знает по именам всех верблюдов. И будет помнить все это! Люди очень редко испытывают искренний интерес к другим людям. — Она рассеянно чертила пальцем на песке. — Наверное, основной секрет в том, что он помогает людям почувствовать себя значимыми.
— Политики делают то же са… — начал было Ваймс.
— Но не так, как он, поверьте мне. Лорд Витинари, думаю, тоже держит в памяти очень много разных фактов…
— О, в ЭТОМ можно не сомневаться!
— …Но Моркоу — он ИНТЕРЕСУЕТСЯ ИСКРЕННЕ. Ему даже не надо специально прилагать усилия. Просто в голове у него всегда есть место для других людей. Люди ему интересны, от этого они и сами себе начинают казаться интересными. Рядом с Моркоу им… становится лучше.
Ваймс опустил голову. Ее пальцы продолжали выводить на песке бесцельные узоры. «В пустыне мы все меняемся, — вдруг подумал он. — Это не как в городе: там невольно заталкиваешь мысли внутрь, чтобы никто не увидел. А здесь ум расширяется до самого горизонта. Ничего удивительного, что все религии зародились именно здесь. И вдруг тут очутился я — в некотором роде незаконно, но я по-прежнему стараюсь как можно лучше делать свою работу. Почему? Потому что слишком глуп, чтобы остановиться и задать себе этот вопрос ДО ТОГО, как броситься в погоню. Даже Моркоу оказался мудрее. Я бы на его месте погнался за кораблем Ахмеда, не задумываясь, а ему хватило ума сначала доложить о происшествии мне. Он поступает так, как пристало ответственному офицеру, я же…»
— Терьер Витинари, — завершил он вслух. — Первым делом — броситься в погоню, а уже потом думать…
Взгляд Ваймса упал на силуэт высящейся вдали Гебры. Вон там клатчская армия, а где-то там — анк-морпоркская, а у него кучка людей и никакого плана, и это понятно, ведь он сначала бросился в погоню, а уже потом начал ду…
— Но у меня не было выбора, — пробормотал он. — Ни один стражник не позволил бы уйти такому подозреваемому, как Ах…
И вновь у него возникло чувство, что проблема, над разрешением которой он сейчас бьется, на самом деле вовсе не проблема. Все так просто. Проблема в НЕМ САМОМ. Это ОН думает неправильно.
Коли уж на то пошло, то вообще НЕ ДУМАЕТ.
Ваймс бросил взгляд вниз, к подножию дюны, на очутившегося в ловушке неприятеля. На вражеских воинах остались только набедренные повязки, и выглядела бывшая армия крайне глупо, как всегда выглядят люди, облаченные в одно нижнее белье.
Лишь белое одеяние Моркоу продолжало хлопать на ветру. И дня здесь не провел, подумалось Ваймсу, а уже носит пустыню точно пару сандалий.
— …Э-э… дзынь-дзынь-подзынь?
— Это ваш бесовской дневник? — поинтересовалась Ангва.
Ваймс закатил глаза.
— Точно. Только он, похоже, с недавних пор начал заговариваться, все время говорит обо мне, как будто о ком-то другом.
— …Э-э… час ноль-ноль… — медленно сообщил бес. — Важных встреч не назначено… Проверить состояние городских стен.
— Вот, опять! Он считает, будто я в Анк-Морпорке! Сибилла выложила за него триста долларов, а он не в состоянии даже отследить мое местонахождение!
Ваймс щелчком отшвырнул окурок и встал.
— Пойду-ка посмотрю, что там происходит, — сказал он. — В конце концов, кто здесь самый главный?
Съехав по дюне, он зашагал к Моркоу, который приветствовал его местным эквивалентом поклона.
— Если бы ты просто отдал честь, капитан, меня бы это вполне устроило. Впрочем, все равно спасибо.
