Терри Пратчетт - Пирамиды
В дальнем конце веранды, уединившись по негласному соглашению, сидели Теппик и Птраси. Дела обстояли неважно.
— Все изменилось, — сказал Теппик. — А я по-прежнему не хочу быть царем.
— Но ты — царь, — ответила Птраси. — И этого не изменишь.
— Изменишь. Я могу отречься. Очень даже просто. И, перестав быть царем, я могу ехать куда мне вздумается. Царское слово последнее, и я могу отречься. Если мы способны указом свыше менять пол, то что уж говорить про общественное положение. А на мое место найдется кто-нибудь из родственников. У меня их с лихвой.
— На твое место? Помнится, ты упоминал только тетушку.
Теппик нахмурился. По здравом рассуждении тетушка Клефптаре была не тем монархом, в котором нуждалось царство, собирающееся начать все сначала. Она придерживалась вполне определенных, устоявшихся взглядов на жизнь: так, например, всем была хорошо известна ее привычка сдирать кожу живьем с не приглянувшихся ей людей. Главным образом с тех, кому еще не минуло тридцати пяти.
— Ну, не только она… — протянул Теппик. — Это несложно, знати у нас всегда было больше, чем надо. Нужно лишь найти человека, которому снится сон про коров.
— А, про семь тучных и семь тощих? — догадалась Птраси.
— Да, наследственный сон.
— Не занудствуй. Сама знаю. Одна всегда подмигивает и играет на ванглийском рожке.
— Мне всегда казалось, что это тромбон, — удивился Теппик.
— Если приглядеться хорошенько, это церемониальный ванглийский рожок.
— Что ж, каждый видит по-своему. В конце концов, это неважно.
Теппик со вздохом отвернулся и стал глядеть, как разгружается «Безымянный». Привез он не только пуховые перины. Несколько человек размеренно, как сомнамбулы, спускались и поднимались по сходням, таская ящики с инструментами и куски труб.
— Думаю, найти такого будет непросто, — задумалась Птраси. — Ведь нельзя приказать: эй, все, кому снятся коровы, — шаг вперед. Так только дело испортишь.
— Но не могу же я ждать, пока кто-нибудь сам признается. Ну подумай. Много ли найдется людей, которые за здорово живешь скажут: «Слушайте, ребята, какой забавный сон про коров я вчера видел!»? Ты, конечно, исключение.
Теппик и Птраси уставились друг на друга.
— Значит, она — моя сестра? — переспросил Теппик.
Жрецы закивали. Облечь это неожиданное известие в слова было поручено Куми. Он и заведующая женской половиной только-только закончили просматривать картотеки.
— Ее мать была, м-м, ныне покойной фавориткой вашего отца, — пояснил Куми. — Как вам известно, он принимал большое участие в ее воспитании, и, м-м, может статься, что… да. Разумеется, она может быть и вашей тетей. Сожительницы небрежно относятся к бумагам. Однако, вероятнее всего, она ваша сестра.
В глазах Птраси стояли слезы.
— Но это ведь ничего не меняет, правда? — шепнула она.
Теппик уставился в пол.
— Да, — пробормотал он. — Хотя, конечно меняет.
Он поднял голову и посмотрел на Птраси.
— Ты можешь быть царицей, — добавил он, угрожающе глянув на жрецов. — Я прав? — спросил голосом, не допускающим возражений.
Верховные жрецы переглянулись. Потом смотрели на Птраси, которая стояла в стороне. Плечи ее вздрагивали. Маленькая, совсем девочка, дворцовое воспитание, привычка беспрекословно повиноваться приказам… Жрецы глянули на Куми.
— Идеальная кандидатура, — кивнул Куми. Среди жрецов послышался ропот одобрения.
— Вот ты и царица, — утешающе промолвил Теппик. Птраси сверкнула на него глазами. Теппик пятился.
— А я на какое-то время отлучусь, — добавил. — Вещей у меня немного, складывать нечего.
— Ах, значит, так? — нахмурилась Птраси — И это все? И ты ничего не хочешь сказать мне на прощанье?
Теппик помедлил, остановившись на полпути двери. «Ты мог бы остаться, — шепнул ему внутренний голос. — Хотя ничего хорошего не будет. Начнется страшный беспорядок, и царство расколется. Так что судьба не всегда права, когда сводит двух людей вместе. В любом случае ты вел себя правильно».
— Верблюды нужнее пирамид, — произнес он с расстановкой. — Об этом никогда не следует забывать.
И побежал к выходу, пока Птраси искала, чем бы в него запустить.
Солнце, прекрасно обойдясь без помощи жуков, успешно достигло зенита. Куми важно, точно Ястребиноглавый Шляп, расхаживал перед троном.
— Не угодно ли вашему величеству утвердить мое назначение верховным жрецом? — спросил он.
— Что? — Птраси сидела, опершись подбородком на руку. — Да, да. Конечно, все в порядке.
— Увы, до сих пор не можем разыскать Диоса. Он был очень близко от Великой Пирамиды, когда она… вспыхнула.
— Вот и будешь за него, — промолвила Птраси, глядя в пространство.
Куми гордо поднял голову, охорашиваясь.
— На то, чтобы организовать коронацию, потребуется некоторое время, — предупредил он, беря в руки золотую маску. — Тем не менее, если вашей милости будет угодно, вы можете примерить маску верховной власти прямо сейчас, потому что надо уладить кое-какие формальности.
Птраси взглянула на маску.
— Я масок не ношу, — безразличным тоном ответила она.
— Думаю, вашему величеству будет приятно надеть маску верховной власти, — с улыбкой произнес Куми.
— Нет, — отрезала Птраси.
Улыбка Куми слегка покривилась. Нелегко мириться с новым подходом. Вряд ли Диосу приходилось сталкиваться с подобным сопротивлением.
Тогда Куми решил пойти в обход. Обходные маневры не раз выручали его, и он не собирался от них отказываться. Почтительно и осторожно положил маску на сиденье.
— В этот Первый Час, — изрек он, — вашему величеству надлежит свершить Обряд Ябиса, а затем дать всемилостивейшую аудиенцию военачальникам Цорта и Эфеба. Обе стороны просят разрешения пересечь территорию царства. Вашему величеству следует запретить им это. Затем последует Второй Час, когда…
Птраси барабанила пальцами по ручкам трона.
— Я хочу принять ванну, — заявила она наконец, вставая.
Куми слегка пошатнулся.
— В Первый Час, — повторил он, не в состоянии придумать ничего другого, — вашему величеству надлежит свершить…
— Куми!
— Да, о высокородная царица?
— Заткнись.
— …Обряд Ибиса, — простонал Куми.
— Не сомневаюсь, с этим ты и сам справишься. Ты вообще похож на человека, который все делает сам, — язвительно добавила Птраси.
— Главнокомандующие Цорта…
— Скажи им… — начала было Птраси и, помедлив, продолжила: — Что они могут пронести свои армии через наше царство. И тот, и другой. Оба. Понятно.
— Но, — Куми наконец удалось осмыслить то, что он услышал, — тогда они опять окажутся друг против друга.
— Вот и хорошо. А потом вели купить несколько верблюдов. В Эфебе есть торговец, у которого хороший товар. Но первым делом проверь зубы. Ах да, и еще попроси капитана «Безымянного» заглянуть ко мне. Он недорассказал мне, что такое «независимый порт».
— Пригласить его к вам в ванну, о царица? — слабым голосом проговорил Куми.
Он не мог не заметить, как буквально с каждой фразой интонации Птраси менялись: наследственность каленым железом выжигала наносное воспитание.
— В этом нет ничего страшного, — оборвала его Птраси. — И проследи насчет водопровода. Главное — трубы.
— Для ослиного молока? — спросил Куми. Это был поистине глас вопиющего в пустыне[30].
— Куми, заткнись, а?
— Слушаюсь, о королева, — произнес Куми. Вид у него был прежалкий.
Да, он хотел перемен. Но не меньше ему теперь хотелось, чтобы все оставалось по-прежнему.
Солнце совершенно самостоятельно опустилось за горизонт.
* * *Красный свет осветил трех представителей династии Птаклюспов, склонившихся над чертежами…
— Мост. Это называется мост, — пояснил Птаклюсп 2-б.
— Что-то вроде акведука? — спросил Птаклюсп-старший.
— Только наоборот, — ответил 2-б. — Вода — внизу, люди — сверху.
— Ну, тогда царю, то есть царице, это не понравится, — заявил Птаклюсп. — Царская семья всегда была против того, чтобы перегораживать священную реку всякими там плотинами и запрудами.
2-б торжественно взглянул на отца.
— Она сама предложила, — сообщил он. — И милостиво добавила, чтобы мы обязательно предусмотрели место, откуда люди будут бросаться камнями в крокодилов.
— Так и сказала?
— Большими острыми камнями.
— Ну и ну, — только и нашелся ответить Птаклюсп. А потом повернулся к другому сыну. — Ты хорошо себя чувствуешь? — поинтересовался он.
— Отлично, папа, — сказал 2-а.
— Ну… — Птаклюсп поискал нужное слово. — Может, голова болит или кружится?
— Никогда не чувствовал себя лучше, — успокоил 2-а.
