Андрей Белянин - Черный меч царя Кощея
— Измена? — гнусаво прошипел он, пытаясь встать на четвереньки. Из его рта начали пробиваться первые струйки пламени…
— Чего встал, любимый? Бежать надо! — схватила меня под руку вышедшая из образа Олёна.
— Никуда я не пойду! Скажи сначала, у вас… вы… это… между вами что-нибудь… было, короче?!
— Короче, участковый, ты сейчас будешь ровно на голову! — зарычала моя пылкая жена и крепко поцеловала меня в губы. — И за что я тебя только люблю, дурачка такого…
— За красоту, — предположил я. — Ну и, может быть, тебе просто нравятся мужчины в форме…
— Кстати, а где твоя?
— Отдал царице, она совсем голая была.
— Ого?! Хочу знать все подробности, детали и прочее, — грозно заявила бывшая бесовка, когда мы отважно улепётывали по длинному коридору.
Вслед нам летел грозный рёв вусмерть обиженного фон Дракхена:
— Стой, Ивашов! Всё равно тебе никуда от меня не деться! Я спалю вас обоих… кх…
Этот кашель, пока ещё лёгкий, сразу переломил ситуацию. Печи прогорели: судя по всему, Василиса умудрилась открыть все возможные ходы и двери. В замке действительно стало заметно прохладнее. Это был наш единственный шанс…
— Любимая, мне нужно с ним разобраться.
— Ты больной? — заботливо спросила Олёна, пытаясь утянуть меня подальше от приближающегося Змея.
— Если ты в плане адекватности моих действий, то не уверен… может, и больной. Но это временно.
— Он убьёт нас, — серьёзно предупредила меня верная жена. — После того, что мы тут устроили, я бы сама нас убила. Медленно, со вкусом и расстановкой…
— Змеи не любят холод. Он дико раздражён и лишь поэтому не замечает очевидного — его движения замедленны и предсказуемы. Иначе нам бы никогда не удалось так легко отпинать этого древнего ящера.
— Допустим. И что ты… то есть мы намерены делать дальше?
— Добить гада.
— Вот этой палкой?!
Я широко улыбнулся и обнял свою нежную супругу. Посмотрел ей в глаза, погладил волосы на затылке, мягко поцеловал в губы. Мягко, не потому что на прощанье, а просто боялся увлечься. Ничего, наверстаем потом, обещаю…
— Я быстро, любимая.
— Нет, куда иголка, туда и нитка, — так же тихо произнесла она, прижавшись к моей груди. — Не знаю, как в твоём мире, а у нас жена за мужем идёт.
— Уверена?
— Да. И в конце концов, этот похабник приставал ко мне с непристойными предложениями!
Вот так, плечом к плечу, мы и встали в широком коридоре, ожидая пыхтящего, как паровоз, фон Дракхена. И то, в каком виде он вышел к нам навстречу, заставило меня пожалеть, что я вооружился у Деда Мороза, а не у какого-нибудь бен Ладена. В том смысле, что хороший гранатомёт был бы сейчас куда более к месту…
Тяжёлыми шагами к нам двигалось человекоподобное чудовище. Тело Змея ещё выглядело вполне мужским, но лицо на глазах превращалось в морду ужасной рептилии. Преображение началось за тридцать — сорок шагов до нас, мы уже видели алое пламя, разгорающееся в его плоти. Ещё пара минут, и он ударит таким огнём…
— Смерть вам, сме-э-эрть!!!
Рёв был столь сильный, что у меня заложило уши и, видимо, непроизвольно дрогнула рука.
Посох опустился, и от нас навстречу чудовищу побежала тонкая ледяная дорожка. Фон Дракхен на ходу сбрасывал одежду, и вот уже на нас, заполнив собой весь проход, пыхтя, как революционный паровоз, нёсся натуральный Змей Горыныч, как его обычно и рисуют иллюстраторы в детских книжках. Он торжествующе зарычал, задрав шипастую голову к потолку, набрал полную грудь воздуха, приготовился и… и поскользнулся.
Как его не разорвало от собственного пламени, хоть бы какой зоофизик мне объяснил? Но, опрокинувшись на спину, Змей полетел на нас, пытаясь удержаться лапами и хвостом за стены. Я толкнул Олёну плечом в сторону, в боковой коридор, а сам встретил эту чешуйчатую тушу самым мощным зарядом ледяной ярости, на которую только был способен посох Деда Мороза.
Раздался жуткий треск…
Я зажмурил глаза. В лицо ударило январским холодом.
Интересно, если Змей меня не сбил, значит, я живой, что ли?
— Милый, — бросилась ко мне моя жена, крепко-накрепко обняла, а потом вдруг нервно хихикнула.
Я рискнул открыть глаза. Не уверен, что увиденное было безумно смешным, но уж поучительным, это точно.
— «А белый лебедь на пруду примёрз всей задницей ко льду», — почему-то вспомнилось мне.
Буквально в двух шагах по коридору высилась ледяная скала, в которую до половины вмёрз хозяин чёрного замка. Его задн… филейная часть, мощные бёдра, основание хвоста и левая ступня были скованы льдом. Вторая, бо́льшая часть Змея находилась на свободе, явно пытаясь дёргаться. Из пасти звероящера вылетела жалкая струйка дыма…
— Готов, — пробормотагл я. — Вечная мерзлота.
— И детей у него больше точно не будет, — значимо постучав каблучком по звонкому льду, определила моя умная супруга. — Сейчас принесу какой-нибудь топор, и добьём мерзавца?
— Нет, пусть так остаётся. Уже осень, милая. Замок не отапливается, а этот айсберг будет держать его здесь до самых холодов. В зиму же все змеи впадают в спячку.
— Думаешь, если всё это растает к лету, он не полетит нам мстить?
— Думаю, он даже дорогу на Русь забудет, — уверенно ответил я, поигрывая грозным посохом. — Зато вполне может устроиться петь фальцетом где-нибудь в ватиканском хоре.
— Ты мой герой, участковый. — Олёна вновь потянулась ко мне с поцелуем, и на добрых пару минут весь окружающий мир перестал для меня существовать. Самое важное в нём сошлось в тепле любимых губ, а всё прочее пусть подождёт…
— П…пощадите, сво…сволочи-и…
Мы недоуменно обернулись. Змей не мог изменить своё тело, но в его глазах по-прежнему плескалась такая неистребимая злоба, что всё моё чисто мужское сочувствие испарилось, не успев толком сформироваться.
— Пойдём домой, милая?
— Пойдём, — кивнула она. — И то верно, загостились мы здесь. Хоть и не по своей воле. Дать бы тебе ещё раз по замёрзшим пельменям, хозяин навязчивый, но уж ладно… Подожду, пока ты второй раз в наше Лукошкино сунешься…
Фон Дракхен мгновенно прикусил язык и попытался спрятать морду под левым крылом, пока и впрямь не побили. А волшебный посох в моих руках вдруг сам собой начал уменьшаться, пока не превратился в одну лёгкую снежинку, которую я просто сдул с ладони.
— Всё. Дед Мороз предупредил, что, когда мы победим, посох сам к нему вернётся. Видимо, мы победили, да?
Олёнушка, тряхнув чёрными косами, церемонно подцепила меня под локоток и повела к правому коридору. За нашей спиной то тише, то громче раздавались плохо скрываемые всхлипы, угрозы, проклятия, перемежаемые однообразными обещаниями «я больше не буду» и «я вас всё равно всех убью». Лично мне больше было неинтересно всё это слушать…
— Надо прихватить наших. — Я попытался объяснить любимой, где оставил рвущихся замуж Бабу-ягу и девицу Маняшу. — Они, конечно, никуда не сбегут, поскольку связанные, да и Василиса за ними присматривает.
— Бесовка которая?! Ах она дрянь эдакая…
— Да, — чуть удивился я такой реакции. — Но не волнуйся, она на нашей стороне.
— Что бы ты знал о нас, женщинах! — постучала мне пальцем по лбу жена и бросилась вперёд со всех ног.
Я последовал за ней, искренне не понимая: в чём, собственно, дело?!
— Милая, между нами ничего не было.
— А ей это и не нужно!
— Но она сама вывела меня на Змея и помогла в…
— Потому что не он её хозяин! — жёстко обрезала Олёна, и я перестал спорить.
В конце концов, моя жена сама из бывших бесовок, а значит, в определённых вещах разбирается лучше меня. Правда, в голове занозой засела неприятная мысль о том, где же я допустил ошибку. И неужели меня, опытного милиционера со стажем, так легко обвести любой девчонке?
Особенно если она специализирующаяся на обмане и мошенничестве…
— Здесь?
— Здесь, — уныло признал я, беглым взглядом окидывая пустую комнату.
Нет, мебель, ковры, подушки, картины и всё такое прочее было на месте. Вот на этом табурете сидела связанная Маняша. А вот тут, у камина, я прислонил к стене надёжно зафиксированную бабку. Тут вот, на пороге, толстушка Василиса улыбнулась мне, направляя на сражение со Змеем Горынычем…
Никого из этих трёх девушек на данный момент в комнате не было.
— Что теперь скажешь, участковый?
— Ну, при поверхностном осмотре помещения, — я быстро взял себя в руки, — можно предположить примерно следующее. Верёвок нет, как целых, так и разрезанных. Значит, пленницы покинули комнату так же связанными. Следов борьбы тоже не видно. Крови нет. Учитывая, что и у Яги, и у Маняши были связаны ноги, обеих девушек (или девушку с бабушкой) просто вынесли отсюда.
Олёна задумчиво кивнула, продолжай, сыскной воевода.
— Вопрос, могла ли это сделать одна Василиса? В принципе да. Полная женщина совсем не значит рыхлая или слабая. Но и поверить в то, что она тащила на своём горбу двух пленниц сразу, тоже трудно. Она спешила, не знала, сколько у неё времени, ей было нужно что-то вроде тележки или санок… Ага, вот!
