Дмитрий Беразинский - Приключения в мире «Готики»
Настала очередь моего меча. С волшебным пением он отрубил передние лапы одному из кровососов и едва не снес башку второму. Нужно было спрыгивать вниз, иначе получалось вовсе что-то комическое. Стоя на коленях, я тыкал мечом вниз — в оскаленные пасти, пытаясь нанести хоть какой-то урон атакующим псам, а они изо всех сил старались взобраться наверх. Даже пес с отрубленными передними лапами — что за уроды!
Я пробежал немного по верхнему ярусу вперед и увидел, что он плавно понижается, а в конце и вовсе образуется нечто вроде спуска. Весьма пологого, кстати. Тот из псов, который всего лишь получил мечом по башке, оказался шустрее и встречал меня внизу, грозно стегая себя хвостом по бокам, точно разъяренный лев. Снова арбалет сменил меч, и две стрелы успокоили его. Одна попала в грудь, а другая в глаз. Неужто, я и впрямь становлюсь опытным охотником? Я убрал арбалет за спину, и потащил «Несущего смерть». Пора было добивать раненых и собирать трофеи. Но пока я возился наверху, один из двух оставшихся псов успел околеть, а оставшийся пытался воспользоваться перебитыми передними лапами и жалобно подвывал. Сердце мое преисполнилось сострадания, я осторожно подкрался к нему сзади и перебил шейные позвонки.
Выдирая клыки, мне подумалось о том, что я все-таки порядочная сволочь. Брожу по Колонии, убиваю всяких зверушек, вся вина которых состоит в том, что они оказались на пути у «Героя». Быть может, во мне говорило мировоззрение человека двадцать первого столетия, когда вовсе не охота являлась источником существования… быть может. Мне, как истинному конкистадору, пробирающемуся сквозь сельву и сеющему вокруг себя ненависть и разрушения, не пристало лить слезы из-за каждой невинно загубленной души, но я ведь когда-то был почти интеллигентом. Черт побери, ну почему меня не забросило в какой-нибудь Ренессанс, где я с удовольствием проливал бы слезы восхищения над свежесозданными творениями Микеланджело и Рафаэля, а не над трупами собственноручно убитых людей и животных! Все-таки, собака — друг человека, а убивать друзей… даже не подозревающих о том, что они друзья… не знаю! Нехорошо это!
Покончив с трофеями и с собственным малодушием, я еще немного погулял по плато и обнаружил две странности: во-первых, чуть севернее обнаружились некие развалины, от которых меня отделяла здоровенная пропасть, на дне которой шумел быстрый поток; во-вторых, я обнаружил пещеру, охраняемую еще одним кровососом. Снять мне его труда не составило, и я прошел внутрь пещеры, дивясь на обилие скелетов. Оказывается, все же не я один дурак, что блуждает по этим, Инносом забытым, местам. По крайней мере, обнаружилось три обглоданных скелета и несколько мелочевок, валявшихся неподалеку. Гораздо важнее для меня было, что в пещере была добротная дверь, толкнув которую, я отпрянул в сторону с ревом:
— А ну, выходи по одному, подонки!
Пустое помещение ухмыльнулось мне в лицо. Как здорово — никакого «один дома», даже запах стоит такой, будто я попал в старый архив. И неудивительно — у стены комнаты, размером где-то пять на пять метров, стоит шкаф с небольшим количеством книг и свитками. Рядом парочка столов и разбитые алхимические принадлежности. Рядом со шкафом — сундук. Вот это здорово! Сундуки меня что-то в последнее время привлекают гораздо больше шкафов со знаниями давно исчезнувших предков. Сундук даже не был заперт, а в нем помимо всякой мелочи обнаружился странного вида молот с покрытой узорами рукояткой.
— Орков глушить, что ли, этим молотом? — пробормотал я, засовывая оружие в рюкзак.
Пора было навестить конечный пункт моего сегодняшнего путешествия — горный форт. Особенных проблем я пока не испытывал, здоровье во мне кипело, как брага в перегонном кубе. Иными словами, меня снова переполняла жажда приключений. Полный радужных надежд, я вступил на мост, что отделял плато от земель форта. Как и какие строители осуществляли постройку этого моста — мне неведомо, ибо ревущий внизу водопад отбивал охоту задерживаться в этом мрачном месте в принципе. Да и гора камней, лежащая поперек моста, создавала дополнительные трудности…
Майн готт! Не успел я поставить ногу на первый камень, чтобы перелезть через эту россыпь, как она начала оживать. Сначала из лежащих валунов сформировались ноги, затем кусок скалы превратился в грудь, а затем… а затем передо мной возник самый натуральный голем, про которых я читал лишь у самых отчаянных фантастов. Возрожденный голем секунду прислушивался к своим ощущениям, затем его правая лапища отошла назад. И тут же это каменное отродье нанесло мне удар такой силы, что если бы я не уклонился — то лежать бы мне на дне водопада.
— Эй, боксер хренов! — проорал я, возникая у него за спиной. Недовольный голем оборотился, и вот тут мне удалось нанести ему разящий удар мечом. Ни-хре-на!!! Нихрена себе! Этот болван даже не поморщился. Неуловимое движение левой рукой — и вот я уже лечу куда-то в сторону, со сбитым дыханием и желаньем отлежаться часиков пятьдесят.
Я перелетел каменные перила моста и оказался на той стороне реки, с которой и начинал свое наступление. К моему счастью, голем решил, что прикончил меня, поэтому уже не преследовал. Мне еще ни разу в этом мире не приходилось выдерживать такую мощную плюху, поэтому я и встал не сразу. Казалось, в моем теле вообще не осталось целых костей. Грудные пластины моих доспехов были вдавлены так, что я едва снял верхнюю часть своей одежки. Морщась и кривясь от боли, стянул панцирь и обнаружил на своей груди синяк размером с футбольный мяч.
— Вот, мать твою! — сплюнул я сквозь зубы, — как же мне пройти этого каменного дебила?
Разложив грудные пластины на скале, я принялся изучать повреждения. Если бы найти неподалеку хороший такой камушек, то можно было бы их и слегка поровнять, отрихтовать, так сказать. А то в таком виде я похож на «Запорожец», клюнувший в зад горбатого «Москвича». При этом оба летчика погибли. Да-с! И чего это я разнылся? У меня ведь в рюкзаке лежит отличный молот — мечта любого смита: будь то Гуно или будь то Стоун.
Потянувшись к рюкзаку, я извлек из него молот и принялся аккуратно ремонтировать свои доспехи. Эх, сюда бы еще горн да наковальню! Спасибо старине Гуно, что некогда научил меня зачаткам этого почетного ремесла. Несколькими точными ударами я поравнял вмятины на доспехах и принялся менять наполовину разорванные ремешки креплений. Внезапно надо мной нависла громадная тень. Я буквально задницей ощутил пронизывающий холод, который особенно чувствуется в каменных подвалах — ни с чем не сравнимое ощущение сырости и промозглости. Быстро развернувшись, чуть не сел от испуга на задницу. Надо мной нависала громада голема — он смешно крутил своей короткой головой, как бы пытаясь рассмотреть: чем это я там занят.
Отпрыгнув с испугу на добрых три метра, я отмахнулся тем, что было у меня в руках. Как вы помните, в руках у меня был молот — именно его я недавно нашел в пещере. Странное дело, но голем как бы даже и струхнул. По крайней мере, больше он не лез на меня, как КВ-2 на финский ДОТ. Наступать наступал, но уже без прежней оголтелости. Каменные ступни его осторожно подбирались ко мне, а могучая правая кисть начала понемногу отходить назад для замаха.
— Я каменщиком в прошлой жизни был! — постарался напугать я голема, но тот не реагировал, — эй, болван! Жопу береги!
Ноль эмоций. Хоть бы для приличия обернулся. Я продолжал отступать, махая перед собой молотом. Топающий вслед за мной голем внезапно зацепился ногой за небольшой скальный выступ и едва не потерял равновесие. Воспользовавшись этим моментом, я забежал ему за спину и изо всей силы врезал молотом по каменному туловищу.
Вы когда-нибудь видели, как рушатся доминошные крепости и прочие фигурки? Я сам не видел, но народ рассказывал, что весьма эффектно. Голем разваливался так же эффектно, по крайней мере, мне казалось, что более приятной моему сердцу картины я не видел лет десять. Наверное, то же самое чувствовал архаичный герой, сразивший в первый раз дракона. Казавшись неуязвимой, махина оседает под твоим молодецким ударом на истоптанную почву, а в голове одна мысль: до чего же пописать охота! Если, конечно, содержимое вашего мочевого пузыря не замочило колени ранее.
Путь был свободен. В который раз я силой своих мускулов пробивал себе дорогу сквозь непреодолимые преграды! Нацепив доспехи и затянув все пряжки, до которых только смог дотянуться, я осторожно ступил на мост. Предварительно, сменив молот на ставшим родным меч. Что у нас здесь? Вдруг, еще какая война, а я уставший! Никого. Фу, ты! Позвольте, как — никого? А это что за знакомая фигура маячит справа. Поначалу даже и не заметная на фоне скал. Послушник монастыря имени Спящего, дважды краснознаменного и отмеченного доской почета…
— Лестер! Твою горбатую маму! Ты как здесь очутился?
