Юлия Фирсанова - Божественные головоломки, или Война за любовь (СИ)
Они показались Элии унылыми и скучными после жизнерадостной осени предгорий. И не только ей одной, вот и герцог с живым интересом огляделся по сторонам в поисках местных достопримечательностей и, не обнаружив наличия таковых, заметно поскучнел. Машинально зацепив пальцами длинную липкую ленту грязно-серого цвета, одну из изобилия гирлянд, свисавших со ствола дерева, Элегор поморщился и тут же стряхнул ее с рук и брякнул:
- Ну и мерзкий в этих краях мох!
- Не мох, - обронил Нрэн, столь же невозмутимо спокойный, как всегда и отличавшийся от себя утреннего только наброшенным на плечи непромокаемым плащом, - паутина.
- А где пауки? - моментально приободрился герцог. Похоже, что-то любопытное в скучном лесу все-таки имелось.
- Вон один, - рука воина указала в сплетение ветвей, где к стволу прилепилось нечто в серо-фиолетовых тонах размером с центральное блюдо из столового королевского сервиза Лоуленда, то есть около полутора метров в диаметре.
- Пауки? - переспросила Лиесса, взглянула в нужную сторону, смертельно побледнела и покачнулась в седле, намертво вцепившись в поводья Иней.
- Здоров-то, - восхитился Дин в качестве Элегора не раз любовавшийся издалека опасными и полезными пауками, разводимыми во владениях Эйрана.
- Мелкий экземпляр, - не согласился с киалонцем принц. - В чаще они куда крупнее, да и сети толще.
- А мы едем в чащу? - голос лордессы дрогнул.
- Да, оттуда удобней уходить на Косу, - снизошел до пояснения Бог Войны и даже расщедрился на маленькую лекцию: - В это время года пауки уже не охотятся, холодно, мало дичи. Они сматывают сети на стволах угранов, поднимаются повыше и цепенеют до весны.
-П-понятно, - побелевшими губами шепнула Ли. У девушки зуб на зуб не попадал, она сжалась в седле, словно хотела стать невидимкой.
- В чем дело? - Нрэн нахмурился, не понимая причин странного поведения киалонки.
- Лиесса очень храбрая, она ничего и никого не боится, кроме пауков, - бросив извиняющийся взгляд на девушку, выпалил Элегор, зачерпнув из памяти Дина нужную информацию. - С тех пор, как она чуть не умерла от яда здоровенного пиковика, провалившись в его логово на развалинах крепости Зарака, где мы играли.
- Из-звинит-те, командир, - синие глаза Лиессоль заблестели от слез, - я постараюсь вести себя, как подобает. Вы же сказали, пауки спят, они не опасны... - очевидно, девушка пыталась внушить себе последнюю мысль, но получалось плохо. Дрожь не унималась, Иней, чуя беспокойство хозяйки нервно запрядала ушами.
- А если паук случайно свалится с дерева, ты упадешь с лошади от страха? - дернул углом рта воитель, не ожидая членораздельного ответа.
Он решительно направил Грема ближе к кобыле лордессы и, не утруждаясь дальнейшими переговорами, схватил девицу в охапку, перебросил на седло перед собой и укрыл полой плаща с головой. Пауки теперь могли устроить хоть массовый десант, девушка все равно ничего не смогла бы увидеть. Встрепенувшись в первую секунду, как птичка, угодившая в силок, она почти сразу же начала доверчиво расслабляться. Нервная дрожь, бившая красавицу, утихла, Лиесса коротко вздохнула и ткнулась в такую надежную, горячую грудь воителя, прижимаясь к нему поплотнее. Дин благодарно кивнул принцу и поймал повод Иней.
Решив проблему с истерикой барышни, отряд без происшествий двинулся вперед. Пауки над головами, пусть даже спящие пауки, несколько нервировали людей, но после демонов, выскакивающих из-под земли и швыряющихся огненными шарами, угроза существенной не казалась. Если командир сказал, что они безопасны, значит, так оно и есть. А попробуют проснуться, живо отведают на обед благословленной стали.
- Ну как? Теперь-то ты убеждена до конца, что Нрэн твой с потрохами? - поинтересовался герцог у принцессы, прикидывая, удастся ли сбить паука с дерева одной стрелой или для этого понадобится две.
- Стремление защитить, как и влечение - еще не любовь, - откликнулась явственно довольная собой Элия, словно кошка, укараулившая проворную мышь у норы. - Но вполне может стать ее началом. Как удачно, что девочка страдала такой фобией.
- Не страдала, так ты б ее выдумала, - мысленно пожал плечами Элегор и, игнорируя возмущенное фырканье подруги, поинтересовался вслух у Нрэна:
- А этих пауков едят?
- Если хотят умереть в муках. Мясо ядовито, - отстраненно отозвался бог, думая о чем-то своем, и герцог готов был спорить, это 'что-то' ехало сейчас в седле перед ним. Немного помолчав, принц педантично продолжил: - Едят паутину, ее собирают с деревьев, высушивают, растирают в муку и пекут, как хлеб.
Гастрономического восторга сообщение бога у Элегора не вызвало. Жрать то, что какая-то ядовитая тварь достала у себя из задницы - увольте! Вот если только Мелиору деликатесной пищи прихватить. Если бы герцог наверняка знал, что такой подарочек разозлит манерного принца, то непременно насобирал гостинцев. Но почем знать, не вызовет ли подлянка приступа ликования у гурмана-извращенца? Такое в планы Элегора не входило, и потому от обдирания липкой серой дряни бог отказался, а вот несколько солдат (неужели дежурные по кухне?) достав из седельных сумок мешки и вооружившись ножами, принялись срезать паутину.
- А сами-то они что едят? - спросил Дин. - Ни зверей, ни птиц не видать...
- Насекомых, - коротко промолвил Нрэн.
И у Элегора отпала всякая охота выспрашивать, столь живо представил он себе местных пчелок, комариков, кузнечиков и мокриц, скорее всего, впавших в оцепенение вместе с охотниками и зарывшихся под листву, в ямы и норы меж корнями деревьев.
Путешествие по молчаливому лесу в надежных объятиях Бога Войны убаюкало Лиессу, она задремала. Нрэн бережно придерживал тихонько посапывающую девушку, Дин покосился на воителя и сморгнул, не веря глазам своим, ему показалось, что по губам мрачного бога скользит едва уловимая улыбка.
'Храни меня Творец, чтоб не влюбиться без памяти в какую-нибудь стерву вроде Элии!' - в очередной раз сотворил торопливую молитву Элегор. Подобная перспектива ужасала его сильнее всех пауков Паутинных Лесов Шилога вместе взятых и демонов собирателей плоти Темного Искусителя, разрекламированного Источником.
Нрэн, разумеется, не ошибся в своих прогнозах относительно арахнидов. Присохшие к развилкам деревьев, их тела оставались недвижимы. Твари спали. Даже наличие потенциальной пищи не заставило их очнуться ото сна, а, может быть, пауки и очнулись, но предпочли притвориться спящими и не связываться с воителем. За все время пути лишь один небольшой, всего полметра в диаметре паук сверзился с дерева вместе с отломившейся веткой, но так и не проснулся. Лежал кверху сизым брюхом, оцепенело сцепив лапы на куске обмотанной паутиной деревяшки, и даже не дернулся когда передовые аккуратно подцепили его копьями и отбросили в сторону. Кто их знает ядовитых гадов? Вдруг растопчет такую подлюку конь копытами, а потом издохнет.
Чем дальше отряд углублялся в Шилог, тем сильнее становилось чувство магической дезориентации. Врата, открытые в таких местах, Элегор уже успел усвоить трюк, заметая следы, схлопывались весьма причудливым образом, при попытке определить пункт назначения, остаточные эманации указывали какое угодно направление, кроме истинного.
- А Нрэн-то удачное место для перехода выбрал, - удивленно признал герцог. Оказывается, командир поволок их в лес не только из зловредного желания воспитать характер и стойкость духа воинов.
- Удача тут не при чем, он все просчитал заранее, - трезво охладила приятное изумление приятеля принцесса. - То, что кузен не колдует, вовсе не означает его неумения использовать плоды магии и побочные эффекты.
- И тебя не бесит вся эта его расчетливая правильность? - недоверчиво уточнил герцог.
- Конечно, бесит, - согласилась Элия, как ни в чем не бывало. - Такие, как Нрэн, вызывают либо фанатичную преданность, либо неизбывное раздражение своими совершенными достоинствами, обостряющими острое чувство собственной неполноценности. Правда, стать точно таким же, при всей зависти, любой, обладающий зачатками интеллекта субъект, не относящийся к типу 'дубина военная обыкновенная', не пожелает и за все блага мира.
- То-то я и гляжу, меня не тянет.... - пробормотал Элегор.
Мирный, мерный и недолгий, не более двух часов, путь завершился столь же спокойным переходом из Паутинных Лесов на дюны у моря. Резкий запах соли, рыбы, распотрошенной птицами, йода и водорослей швырнул в лицо гостям пронизывающий ветер Иссондара, дувший на Корсайской Косе. Неприятный, пронизывающий и одновременно удивительно свежий, напоенный дыханием самой жизни. После мертвенного безмолвия паучьего Шилога люди с радостью подставили лица его дыханию, вслушиваясь в скандальные крики чаек и неумолчный шум прибоя.
