Сергей Мусаниф - Прикончить чародея
Я сидел на скамье, привалившись спиной холодной каменной стене, закрыв глаза и набираясь магической энергии. Присутствие стражниц меня уже не отвлекало, я успел к ним привыкнуть. Из медитации меня вывела пощечина.
Довольно сильная, особенно если учесть, что я постарался максимально расслабить свои мышцы. Голова дернулась от удара, а кольцо на руке женщины содрало кожу с моей щеки, и я почувствовал бегущую по щеке струйку крови.
Отвесившая мне пощечину дамочка оказалась одета в обтягивающие кожаные штаны, сапоги на высоких и тонких, как шпильки, каблуках, и короткую кожаную куртку. У нее было бледное аристократическое лицо, а волосы ниспадали до середины спины.
— Я — Владычица Виктория, — представилась она. Очень любезно, если учесть, каким способом она со мной поздоровалась.
— Одна из пяти, как я понимаю, — заметил я.
— Ты находишься в подвале моего дома.
— Заметьте, я сам вас ни о чем не спрашивал, — сказал я.
— Ты не похож на убийцу драконов.
— Вам ли не знать, как обманчива внешность.
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно нахмурилась она.
— Вам виднее.
— Ты смел, если учесть, какая участь ждет тебя на рассвете.
Я пожал плечами.
— Жаль, что у нас с тобой так мало времени, — сказала Виктория. — Я обожаю дрессировать животных. Особенно таких, как ты. Глупых. Наглых. Самоуверенных, — вдруг она села мне на колени и обвила руками шею, приблизив свои губы к моему лицу. — Если бы я с тобой поработала, через три дня ты уже валялся бы у меня в ногах, целовал мои пятки и умолял бы отдать тебе какой-нибудь приказ.
— Благодарю вас за предложение, но я не собираюсь вступать в брак так скоро, — сказал я.
— О, я бы быстро отучила тебя так шутить, — сказала она, впиваясь ногтями в кожу на моем затылке. — Хотя я бы и оставила тебе язык, чтобы ты мог вылизывать мою обувь. Ты спал бы на коврике у моей двери, и питался бы объедками с моего стола, как собака.
— Если честно, меня не слишком интересуют ваши больные фантазии, — сказал я. — По-моему, у вас тут нет недостатка в людях, которые уже делают все, о чем вы мечтаете.
Вот значит, как они тут обращаются с мужчинами? Нет, нам с Карин точно не следовало идти в этот город.
Мы сами загнали себя в ловушку. Предположив, что город укреплен достаточно хорошо, и дракон не решится на него нападать, мы совершенно исключили из вида тот вариант, которым воспользовался Гарлеон. Было совершенно очевидно, что жители города не будут укрывать меня от гнева дракона, рискуя собственными жизнями.
Такой фокус мог бы прокатить только в Хайгардене, и не потому, что король защищает всех своих подданных от несправедливых нападок. Ультиматум Гарлеона настолько бы возмутил Людовика Четвертого, что он выслал бы против него своих лучших рыцарей и чародеев. А меня казнил бы сам.
— Я способна заставить тебя пожалеть о твоих словах, убийца драконов, — сказала Виктория.
— Вы не можете меня убить, — сказал я. — Дракон обидится.
— Верно, убить не могу, и покалечить тоже. Но я могу поиграть с тобой до самого рассвета.
— Значит, мне будет не так сложно бороться со сном, — сказал я.
— Расскажи мне, что чувствует человек, который умрет уже на рассвете? — поинтересовалась Виктория. — Наверное, все твои чувства обострены до предела, а желание жить достигло своего апогея? Расскажи мне, о чем ты сейчас думаешь, убийца драконов.
— О характере вашей болезни. Наверное, она неизлечима.
Виктория наконец-то отпустила мою шею. Все еще продолжая сидеть у меня на коленях, она извлекла из ножен короткий кинжал и вонзила его в мою ногу. По самую рукоять.
Больно.
Интересно, если я сброшу эту сумасшедшую на пол, тетки с арбалетами меня пристрелят? Не хотелось бы выяснять.
Я закусил губу, чтобы не доставлять ей удовольствие своими криками.
— Дурачок, — ласково сказала Виктория. — Эта ночь, последняя для тебя, могла стать самой прекрасной ночью в твоей жизни. А вместо этого она станет настолько ужасной, что ты с благодарностью примешь огненное пламя дракона, как избавление.
Интересно, что она имела в виду?
Неужели ей настолько интересна смерть, что она хотела сделать то, о чем я подумал, с приговоренным к мучительной казни человеком?
Психопатка.
— Как поживает твое остроумие? — поинтересовалась Виктория.
— Не хотелось бы вас разочаровывать, но оно находится не там, куда вы целились, — сказал я.
Она улыбнулась и провернула кинжал в ране.
Я был не прав. Прошлый раз мне не было больно. По-настоящему больно стало только сейчас.
Когда Виктория вытащила кинжал из моей ноги, стало немного легче. Я мог бы запросто избавиться от боли с помощью магии, но арбалетчицы вряд ли разбираются в волшебном искусстве и могут меня пристрелить при попытке произнести заклинание. Вдруг они подумают, что это не лечебная, а боевая магия?
Мне надо было дожить до утра, когда жительницы сами выведут меня из Города Людей. Иначе все станет еще сложнее.
Значит, придется терпеть.
Виктория помахала окровавленным кинжалом перед моим лицом.
— Ты не падаешь в обморок от вида собственной крови?
— Вряд ли уместно задавать такой вопрос убийце драконов, — сказал я. — Я и от вида вашей крови в обморок не упаду.
Она снова сунула кинжал мне в ногу, в нескольких сантиметрах от первой раны.
— Вас не беспокоит тот факт, что я могу умереть от потери крови? — спросил я.
— Не волнуйся, не умрешь. Я могу пытать людей неделями, прежде чем им удается сбежать от меня в могилу. Я уже это делала.
— Не сомневаюсь.
Она вытащила кинжал. Небогатый у нее арсенал пыток. Наверное, стоит познакомить ее с Мигелем. Недели, ха. Нашла чем хвастаться.
Эльфы умеют пытать своих врагов годами.
— Неужели тебе нравится то, что я с тобой делаю? — поинтересовалась Виктория, слизывая мою кровь с лезвия. От этого зрелища меня начало мутить. Садистка, психопатка, вдобавок еще и вампир.
— Нет, — честно ответил я. — Не нравится.
— Ты хочешь, чтобы я прекратила?
— Это было бы неплохо.
— Тогда попроси меня об этом.
— Прекратите это делать, пожалуйста, — сказал я.
— И называя меня «госпожой».
Пустите меня к дракону, подумал я. По-моему, договориться с ним будет куда легче.
— Прекратите это, пожалуйста, госпожа, — сказал я. Почему бы и не сказать, особенно после всего, чем так знаменит этот город?
— Скажи, что ты меня любишь.
— Пожалуйста, продолжайте, — сказал я.
Она пожала плечами и в третий раз ударила меня кинжалом.
Пожалуй, скоро я к этому привыкну.
Оказывается, можно привыкнуть и к боли. Нет, я не перестал ее чувствовать, но в третий раз терпеть было уже куда легче.
Шаман племени гоблинов по имени Штуг был куда более приятным парнем. Он просто собирался сожрать мое сердце, о чем меня честно предупредил. А чего от меня добивается эта сумасшедшая, я понять так и не смог.
— Неужели тебе так трудно сказать, что ты меня любишь?
— Вы — психопатка, — сказал я.
Лица арбалетчиц оставались все такими же серьезными и бесстрастными. Воительницы продолжали держать меня на прицеле, а то, что творила их Владычица, их вроде бы и не касалось.
Подумаешь, с животным играет. Люди травят медведей собаками, и ничего. На меня же спустили эту… самку кобеля.
— Вы больны, — сообщил я Виктории. — Весь ваш город. Когда-нибудь вас вырежут, как гнилую плоть.
— Это животное Людовик до сих пор терпит присутствие на континенте орков, — сказала Виктория. — Как-нибудь переживет и наше.
— По сравнению лично с вами, орки просто милашки, — сказал я.
Зачем я это делаю? Может, я какой-нибудь извращенец?
Может быть, я тоже психопат, и мы с Викторией идеально подходим друг другу? Ей нравится делать людям больно и унижать их, а мне — терпеть когда все это делают со мной?
На этот раз она не стала бить в ногу, а кольнула в живот. Несильно, только чтобы пустить кровь.
— Я могу вырезать свое имя на твоей груди, — сообщила она.
— Только если вы пообещаете, что не сделаете в нем грамматических ошибок, — сказал я, содрогнувшись, но исключительно внутри себя, чтобы не показывать ей свою слабость. У нее ведь довольно длинное имя.
— Храбрый и глупый, каким и должен быть убийца драконов, — констатировала она.
Встав с моих колен, она присела на скамью справа от меня и взяла мою правую руку в свои. Наверное, со стороны мы были похожи на двух влюбленных.
У нее были длинные ногти, выкрашенные черным лаком. Странно, что именно эта мелочь бросилась мне в глаза.
— Я знаю, что ты чародей, а вы, чародеи, очень цените свои пальцы, — как будто обычные люди их не ценят. — Что ты скажешь, если я отрежу тебе мизинец?
— Скажу, что вы можете оставить его себе, — сказал я.
