Надежда Первухина - Спицы в колесе Сансары
Друкчен пошел за няней и встал у занавески. Сквозь легкую тафту он увидел, как исхудала его бедная жена, как бледно ее личико. Цыси рассаживала кукол и разговаривала с ними. А потом сказала:
— Сейчас я спою вам песенку, если вы будете себя хорошо вести.
Мы попали под дождь — милый муж мой и я.
Оказались вдали от людского жилья.
Одинокий фонарь подмигнул нам хитро,
Лился дождь, как расплавленное серебро.
И под этим дождем мы куда-то брели,
И размытые башни виднелись вдали.
А когда муж сказал, что он очень устал,
Впереди засияло что-то, словно кристалл.
И от этого света мы прозрели на миг
И сдержать не могли удивления крик:
Были мы в царстве фей. И повсюду они
Зажигали призывно ночные огни.
Феи в танце сплетались средь ночи и тьмы.
В этом танце участие приняли мы.
А потом все мы пили сливовый нектар.
Феи нам принесли много золота в дар.
И в прекрасном их замке мы встречали рассвет.
Мы опомнились: фей нет и золота нет.
Замок тоже исчез, опалив миражом.
Но зато мы увидели старый наш дом.
Муж меня целовал, в дом знакомый войдя.
И никто из нас больше не помнил дождя.
— Какая грустная песня, — сказал Друкчен няне. — Но значит, она меня помнит?
— Нет минуты, когда б она вас не вспоминала, — сказала няня. — Попробуйте подойти к ней, только не напугайте. Она очень пуглива.
Друкчен отдернул занавеску и вошел в покои жены.
— Здравствуй, милая! — ласково сказал он. — Вот я и вернулся.
Цыси посмотрела на него и закрылась рукавом.
— Кто ты такой? — спросила она дрожащим голосом.
— Я твой муж.
— Неправда, — вскочила Цыси. — Мой муж благородный старец, а ты молодой мальчишка! Вот я велю слугам выгнать тебя.
— Цыси, я изменился потому, что омылся в священном источнике. Все мы немного помолодели.
— Я тебе не верю. Ты хочешь, верно, украсть моих куколок? Няня, няня!
Няня подошла к Цыси.
— Простите, господин, она очень разволновалась. Вас ведь и впрямь не узнать, вон как вы помолодели.
— Незачем тогда медлить! Милая Цыси…
— Уходи!
— Хорошо, я уйду, только ты сначала выпей воды из этой фляги.
— Ты хочешь отравить меня!
— Нет же, милая. Вот, смотри, я сам пью.
И Друкчен отпил из фляги воды.
— Хорошо, — сказала Цыси. — Я выпью. Но после этого ты уйдешь, потому что я не хочу, чтобы ты украл моих куколок.
— Я уйду, уйду, если ты этого захочешь.
Цыси стала пить из фляги. Лицо ее разгладилось и порозовело. Она выпила всю воду и отбросила фляжку.
— Ах, — сказала она. — Что это со мной? Все тело словно на ниточки расплетается.
Тут она заметила Друкчена, взволнованно глядевшего на нее.
— Мой милый муж, ты вернулся!
Она поклонилась ему, а потом бросилась на шею.
— Милый, как я счастлива, ты вернулся! А я без тебя все словно спала. Голова болела, и тело ломило. Что со мной было?
— Я потом тебе все расскажу, — с улыбкой сказал Друкчен. — А пока ответь мне: как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. Я словно маленький бутон лотоса.
— Ах, как я хочу поцеловать тебя, маленький бутон!
Няня, наблюдавшая все это, засуетилась:
— Пойду-ка я приготовлю брачное ложе да вина со сластями.
Едва няня ушла, Друкчен осыпал лицо жены поцелуями, распустил ее прическу и стал играть шелковистыми прядями ее волос.
— Ах, милая, я столько пережил! Ты мне награда за пережитые страдания!
— Не понимаю, милый, о чем ты?
— Я расскажу тебе все позднее. А пока идем в спальню.
В спальне уже было приготовлено вино и сладости, ложе любви было застелено особым покрывалом, на котором были изображены две уточки-мандаринки, символ честной и верной супружеской любви. Няни нигде не было видно, хотя скорее всего она подглядывала, как все пройдет, готовая прийти на помощь своей воспитаннице.
Друкчен и Цыси выпили по три чашечки вина, а потом Друкчен стал заигрывать с молодой женой. Она раскраснелась, крепко прижималась к нему и тихо смеялась.
Друкчен раздел жену и чуть не застонал от восторга: тело его Цыси было прекрасно, как розовая яшма.
Он уложил Цыси на кровать, лег рядом и начал ласкать ее тело. Цыси смущенно улыбнулась и покраснела.
— Тебе что-то не нравится? — спросил Друкчен у жены.
— Нет-нет, все нравится, только мне кажется, что я вам не нравлюсь.
— Глупости, милая. Я докажу тебе обратное.
Они сплелись в объятиях, как ветви дерева в ветреный вечер. Друкчен совсем обезумел от страсти, но не позволил себе быть грубым или резким с женой. Наконец они изнемогли и решили подкрепиться фруктами и вином.
— Теперь ты расскажешь мне, что со мной было все эти дни? — спросила Цыси.
— Да. Видишь ли, милая, на тебя было наложено проклятие: после первой брачной ночи ты потеряешь разум. Так и произошло. Но лекарь, осматривавший тебя, сказал, что тебе вернет разум священная вода из храма Благого Восьмеричного Пути. Твой дед, почтенный Ли Пин, вожди Шао Бао, Оуян Сю и Рю Дарю и пять моих молодцов отправились в Сангё, неподалеку от которого расположен этот храм. Ох, что было в Сангё!
— Что же, милый?
— Тамошние жители оказались упырями и хотели поживиться нашей плотью и кровью. Но благодаря мужеству твоего деда мы одолели их и сожгли проклятый город. Храм же Благого Восьмеричного Пути был давно разрушен этими негодяями. Но после молитв к великой Гуаньинь источник забил снова. Мы набрали воды и вернулись. Вот и весь рассказ.
— Ах сколько ты пережил, милый! Но теперь мы всегда будем вместе!
— Да, только я сначала съезжу в город Чакравартин.
— Как?! Ты снова покинешь меня?
— Если твой дед отпустит тебя, то ты могла бы поехать со мной.
— Ой да, я очень хочу. Я же никогда не видела столицы, только слышала рассказы о том, какой это прекрасный город. А зачем тебе туда?
— Видишь ли, я выполняю одно важное поручение принцессы Ченцэ.
— Самой принцессы Ченцэ?
— Да.
— И что же это за поручение? Уж мне-то ты можешь сказать, ведь я твоя жена.
— Видишь ли, принцесса выходит замуж за принца Нампхона. И он должен удостовериться, что его принцесса девственна.
— А она не девственна? Какой позор!
— Так уж вышло. А вода из источника способна возвратить девственность.
— Да? Но мне она ее почему-то не возвратила!
— Это, видимо, потому, что ты потеряла ее в честном браке, а принцесса — неизвестно с кем.
— Друкчен, пожалуйста, не бросай меня. Поедем вместе к твоей принцессе.
— Конечно! Я и сам с тобой больше никогда не расстанусь!
Так они и порешили. На следующий день Друкчен обратился к Ли Пину:
— Господин мой и брат, мне пора ехать в Чакравартин, чтобы отвезти волшебную воду принцессе Ченцэ. Милая Цыси тоже едет со мной, она никогда не видала столицы. Что ты посоветуешь мне перед дорогой?
— Я советую тебе взять удальцов, которые прибыли с тобой к нам, а заодно армию в две тысячи человек. Удальцы повезут тебя и твою жену, а армию расположим здесь. — Ли Пин развернул карту и указал на небольшое селение. — В селе Лунян. Командовать армией будут Оуян Сю и Шао Бао.
— Дорогой брат, но зачем нам целая армия?
— У меня дурное предчувствие. Во-первых, ты потратил на дорогу до Сангё больше времени, чем тебе было отпущено принцессой, а во-вторых, люди высокой власти склонны к переменам настроения. И если принцесса разгневана на тебя и хочет твоей смерти, мы сумеем тебя выручить. Однако! Возьмем и другой путь. С собой ты повезешь двадцать кусков шелка, трех могучих жеребцов, золотые и серебряные украшения. Все это ты преподнеси в дар принцессе. Может, она примет тебя благосклонно.
Сказано — сделано. В Чакравартин отправилась повозка с Цыси и ее супругом, а также пять верховых. Армия же, про которую говорил Ли Пин, шла тайными тропами, известными только людям Ляншаньбо, и оказалась в селе Лунян на день раньше, чем Друкчен приехал в столицу.
Когда они подъехали к воротам города, их остановила стража:
— Кто вы такие и с какой целью едете в столицу?
— Мы путешественники и едем осмотреть столицу и ее достопримечательности. Также мы везем подарки царствующему дому и самой принцессе Ченцэ.
— Так вас и допустят до принцессы! Ну проезжайте.
Оказавшись в городе, наши герои очень удивились. Чакравартин посуровел, с лиц прохожих исчезли беспечные улыбки, не было шума, смеха и веселья. А еще везде рыскали отряды внутренних войск и иногда останавливали и осматривали прохожих.
Наши герои добрались до дома Друкчена. Здесь, слава богам, было все по-прежнему. Друкчен велел распрягать лошадей, сам перенес дары принцессе в гостевой зал и положил пред домашним алтарем Будды, чтобы дары хорошенько освятились.
