Сергей Лукьяненко - Обыденный Дозор. Лучшая фантастика 2015 (сборник)
Я услышал крик «пригнись», инстинктивно повиновался; надо мной сверкнул будто десяток вспышек от фотокамер, жар прошел катком по темени, а нити разом вспыхнули и спалились. Створки лифтовой двери были открыты, и я влетел в лифт головой вперед. Чуть не попал носом в живот стоящей там Шайне Гольд, вооруженной, кстати, не только сумкой изоляционного типа, пробы она, что ли, собирает, но и короткоствольной автоматической винтовкой «TAR-200». Похоже, именно эта штука, длиной не больше пистолета Стечкина, выстрелила только что термоинъекционным боеприпасом.
Когда створки замкнулись, кибероболочка лифта долго уточняла, на какой нам уровень, и только после крепкого мата поехала вниз.
Я наконец разогнулся.
– Авария, коллега, – сообщила женщина, но голос ее был как-то слишком ровен. – И притом серьезная.
Сдается мне, она вполне ожидала эту «серьезную аварию».
– Итак, госпожа Гольд, о чем ты мне сразу не сказала? Кто вам дал команду не обращать внимания на то, какие «образцы» и «пробы» доставляет зонд? Кто дал команду не проводить общее обеззараживание станции?
– Сейчас не до этих разборок, увы, я не была свободна в своих объяснениях. – Она мило, но отстраненно улыбнулась, как будто речь шла о пережаренной яичнице, и полувоенный комбинезон изрядно подходил этой улыбке. – Поврежден второй контур реакторной зоны, произошел большой выброс пара в пространство жизнедеятельности, у всех членов аварийной команды тяжелые ожоги из-за отсутствия средств защиты, интересным образом их доступ к аварийным скафандрам был заблокирован.
– Не ходи кругами, как акула. Что было в этом контуре?
– Гнездовье жизни, чужой, кремнийорганической, ей высокая температура нипочем. – Шайна снова улыбнулась, то ли застенчиво, то ли торжествующе. – Гнездилась эта жизнь в очень правильном месте для своей пролиферации, так что сейчас биологическая опасность лихо распространяется по станции. Да, в общем, не только биологическая, она способна влиять и на косную материю, легко расщепляя пластики вплоть до нанотрубок и графена.
А это, считай, конец вычислительным мощностям, электроцепям, трубам и вообще системе жизнедеятельности. С металлом-то считалось больше проблем, если рядом с Юпитером, поэтому здесь делался упор на самовосстанавливающийся пластик в самых умных его модификациях – как выяснилось, ошибочный.
– И какой вывод?
– Такой, что мы берем катер и улетаем. – Она пожала плечами, как квалифицированный хирург, который сделал «все, что в наших силах», и, закрыв скончавшегося пациента простыней, едет домой.
– Мы? Даем деру? С чего мне такая честь? От вашего «денемурского» стола нашему?
– Потом объясню. Может, нравишься… Шутка. – Впрочем, лицо ее было на этой фразе совершенно серьезным.
От ее руки отделилось виртуальное окно[6] со схемой станции – Шайна открыла между нами канал близкосвязи.
– Катерный терминал вот здесь. – С ее пальца сошла виртуальная искорка и села на схему, еще одно мановение – и зажегся маршрут, самый короткий путь туда. Не по прогулочной палубе, а через оранжерею, что двумя уровнями ниже. – У меня есть доступ на этот ярус, я все ж таки биолог.
– Тогда за ягодами.
Лифт выпустил нас на нужном уровне, однако перед нами сразу возникла мрачного вида дверь.
Шайна провела ладонью, где у нее был имплантирован скинконнектор[7] – словно погладила эту дверь, а на самом деле ввела код доступа, – потом подставила зрачок под луч сканера. И оранжерея впустила нас.
Десять шагов по «зеленке», и по мне прошла волна благодати. Я полгода кантовался на борту транспортного судна, чертова эта каталепсия, ступор почти все время, смертельно осточертевшие белые панели; даже применение нейроинтерфейса для смены реальности было запрещено, чтобы там какие-то зоны мозга не перевозбудились. А здесь, в двух шагах от Юпитера, цветочки, бабочки летают, птички чирикают и столь мощный букет запахов, что никакой глюксофт[8] с самым навороченным нейроинтерфейсом такое не повторит. Даже голова закружилась, и Шайне Гольд понадобилось тянуть меня за рукав.
Впрочем, когда мы подошли к кустам малины, а здесь она была разноцветной, я уже был близко к норме, хотя в душе все еще царил восторг. И вдруг прямо на моих глазах крупные ягоды стали вспучиваться, идти темными пузырями, которые слипались гроздьями. Это было как надругательство над святыней. Из пузырей стали выходить извивающиеся нити, что мигом свивались в клубки. И вот уже клубки покатились в нашу сторону. Как перекати-поле, только по воздуху.
Я всерьез обалдел, почти что в ступор попал, а вот напарница отреагировала быстро, видимо, подозревала о возможных сюрпризах.
– Господин Келин, через оранжерею проскочить не удастся, включаем план «Б», выметаемся через боковой секторный выход. Потом спускаемся вниз – на ярус техобеспечения – и по нему уверенно двигаемся к катерному терминалу.
Изогнутая поверхность станции, имеющей приятную форму бублика, давала отличный обзор. Клубки катились за нами, оставляя пыльный след. И катились они быстро.
Когда убегаешь от волка, то, наверное, присутствует ощущение, что вот-вот линейка острых зубов войдет тебе в ляжку. А здесь казалось, что эти нити уже окрутили тебя, входят в кожу, вползают в чрево, обвиваются вокруг спинного хребта, затягиваясь петлями на позвонках, и вот-вот начнут резать внутренности ломтиками.
Но убегали мы хорошо, с ветерком, чуть даже секторный выход не проскочили, который вообще-то был едва заметен на стенной панели – та с помощью пленочного экрана имитировала субтропический лес.
Когда до выхода оставалось совсем немного, я почувствовал: что-то есть, прямо передним. Легкое марево, намекающее на облако аэрозоля, а может, и разреженный студень. Я подхватил валяющуюся на дерне сливу и швырнул в ту сторону. Слива, успешно пролетев несколько метров, застыла в воздухе и словно обросла волосами.
И тут же волна огня растеклась по мареву, это Шайна отстрелила термоинъекционный боеприпас.
Огонь, казалось, имел форму и дышал, даже был пронизан яркими жилками, но еще пара секунд, и он резко свернулся. На его месте недолгий дымок, а потом вернулось марево. Не помог термоинъекционный боеприпас, наверное, из-за открытого пространства.
– Эта штука не только устойчива, но еще умеет прятаться и маневрировать, – согласилась напарница. – Мы тоже попробуем. Поднимай-ка в темпе почвенный слой. Его толщина не более тридцати сантиметров.
С помощью какой-то вовремя подвернувшейся лопатки сорвал и завернул набок шматок дернины, под ним было еще немного комковатой земли, которую я мигом разгреб, – ниже съемные, но хорошо примыкающие панели из металлокерамики. Шайна кинула мне вакуумную присоску – без таких ни один технарь на станции не ходит, – и я смог оторвать одну из панелей; тяжелая, блин, даже при нашей искусственной гравитации.
Мы соскользнули в образовавшийся колодец, и сразу поверху прошел ветерок, швырнув ворохом опавшей листвы, сухой травой, комьями земли; вслед за тем в тоннель заглянули нити. Очень живенькие, подвижные, извивающиеся, крутящие в разные стороны своими головками, которые походили на жемчужные бусинки. Это, естественно, способствовало нашему ускорению.
А бежать и драпать в этом тоннеле было очень непросто. Он вообще-то предназначен для гибких ремонтных роботов типа «слизень». Мрачный люминесцентный свет панелей – единственное, что сопровождало нас в пути, если не считать оптоволоконных и энергетических кабелей, аккумуляторных батарей, труб, кронштейнов с компьютерным оборудованием и очень низкого потолка. Да еще каждые пятьдесят метров – люк. Удобно передвигаться только на карачках – если это вообще можно назвать удобным.
Хотя я срочную служил на дизельной подлодке, там обстановочка схожая, – язык мой уже свесился до пупа, когда спутница наконец сказала:
– Остановка, мы в районе катерного терминала, только, если не забыл, он на два уровня выше.
Я с налету высадил решетку вентиляционного колодца – коррозия помогла. И подставил Шайне руку.
– Подсажу.
– Не надейся. Совсем не тот случай, когда дама вперед.
– Протест принят, хотя эротических мотивов у меня не имелось, честное слово.
Лестницы внутри колодца не было, но ее функции выполняли выступы, снабженные дымовыми датчиками. Движение по вертикали выматывало, хотя немалый опыт карабканий (по веревочным трапам) у меня имелся.
Поднялись на два уровня, второе дыхание не открылось, так что получилась зверская потовыжималка. Наконец – катерный терминал, если схема не врет. Только не с парадной стороны.
Я выдавил плечом решетку, замыкающую колодец, и оказался на горизонтальной поверхности. Радость, что наконец передышка, была мгновенно омрачена. Представшая картина мне настолько не понравилась, что я даже забыл на время о спутнице, которая настоятельно требовала, чтобы ей подали руку…
