Надежда Первухина - Конец света сегодня
– Из Чакравартина не убежишь, – усмехнулся стражник. – Везде посты. Всех впускать, никого не выпускать.
– Хорошо. Можете быть свободны.
Стражники ушли. Разбойники, сбившись в плотную кучку, смотрели на некрасивую, но осанистую женщину. Они думали, что из огня попали в полымя. Попробуй-ка развлеки императрицу! Это сложное дело.
– Госпожа, – сказал монах Куй, как самый большой умелец убалтывать. – Отпустите нас, Авалокитешвары ради. Мы простые люди, попали в столицу случайно, мы уйдем – пыль не шелохнется. Отпустите нас, ну пожалуйста!
– Глупец, – прошипела дама. – Тебе и твоим друзьям оказана великая честь предстать пред лучезарными очами ее величества. Радуйся и веселись. И благодари Небо за дарованную тебе милость.
Куй только вздохнул.
– Следуйте за мной, – сказала госпожа. – И не помышляйте о побеге. Сбежать отсюда невозможно.
Они прошли анфиладу комнат и оказались в той части дворца, что выглядела совершенно убого. Здесь в ряд стояли лохани и корыта и вдоволь было горячей воды.
– Раздевайтесь, – приказала наперсница.
– Как? При вас?
– Разумеется. Я должна видеть, что вы не имеете никакого оружия. А голое и грязное мужское тело меня не возбуждает, можете быть спокойны.
– Извращенка, – прошептал Пей, за что тут же получил от наперсницы увесистую оплеуху.
– Никто не смеет меня оскорблять! – рыкнула дама. – Раздевайтесь!
Наши страдальцы торопливо разделись. Голыми они, конечно, являли неприглядное зрелище – худые, немытые, усталые.
Дама дважды хлопнула в ладоши. Тут же явились служаночки, одетые попроще и выглядевшие повеселее.
– Вымойте этих людей, да потщательнее, – сказала дама служанкам. – У них могут быть вши и гниды. Завтра они предстанут перед императрицей. Скажите домоправительнице Зау, чтобы приготовила им свежую одежду, комнату для спанья и… да, еще их надо накормить. Это возьмет на себя повар Сей. Всем все ясно?
– Да, госпожа, – склонились служанки.
– Тогда приступайте.
И она величаво удалилась.
Тут же служанки пять корыт наполнили горячей водой, добавили душистой пены и взялись за мочалки:
– Мужики, полезайте, нечего стоять да срам прикрывать!
Разбойники – а что делать? – полезли в корыта.
Служанки принялись их отмывать, болтая и хохоча. Разбойники поначалу жались и скромничали, а потом начали пошаливать, что совершенно не смутило игривых служанок.
Наконец наши герои были тщательно вымыты и завернуты в большие пушистые полотенца.
– Идите в предбанник, – сказала им самая рослая служанка. – Там я помогу вам одеться.
В предбаннике действительно лежала одежда, но какая! Широченные штаны в цветочек и полосочку, халаты, пояса. В такой одежде далеко не убежишь да и вообще шагу лишнего не сделаешь.
Разбойники кое-как оделись, и все та же рослая служанка отвела их в трапезную. Не парадную, конечно, а для челяди. Разбойникам предложили соевое мясо, творог, хлеб и немного овощей. Все было весьма сомнительного качества и вкуса. Но они были благодарны и за это, ведь им давненько не приходилось ничего отведать.
После ужина их отправили спать. Спальня была большая, но без кроватей. Просто пышные матрацы и подушки с покрывалами брошены на пол. Но разбойникам не привыкать. Они легли и от усталости и впечатлений моментально заснули.
Утром их бесцеремонно разбудили.
– Вставайте! Императрица хочет вас видеть.
– Ох, не было печали, – прошептал Жуй Железная Крыса.
Разбойники оделись, причесались, их надушили какой-то ароматной водой и повели в покои императрицы.
Покои императрицы занимали довольно обширную комнату, украшенную гобеленами, коврами и золотыми безделушками. Императрица сидела в глубоком кресле, вид у нее был печальный и болезненный.
Разбойники повалились ей в ноги, надеясь, что она не вспомнит их. Но владычица Ченцэ вспомнила.
– Ах, бродяги! – надтреснутым голосом сказала она. – Помню я вас! Вы с подлецом Друкченом отправились добыть для меня святую воду из храма Благого Восьмеричного Пути, да опоздали. Что ж, забудем прошлые обиды. Эй, кто-нибудь, принесите нам фруктов и вина.
Немедленно принесли просимое. Императрица сама налила себе в бокал вино и, пригубив его, сказала:
– Хорошее. Не чваньтесь, мальчики, наливайте себе кто сколько хочет и расскажите мне о своих приключениях.
Разбойники постарались в самых ярких красках живописать владычице Ченцэ свои приключения (особенно тетушку Дзендзян), но постепенно поняли, что императрица плохо и невнимательно их слушает, рассеянно комкает платок и словно ждет чего-то.
И тут в зал вошла наперсница владычицы.
– Ну что? – дрожащим голосом спросила императрица.
– Рисовый отвар и мясо она тоже отказалась есть.
– О боги! – И императрица залилась слезами.
– Успокойтесь, ваше величество, – опустилась на колени у трона наперсница. – Лекари говорят, что это от неумеренного потребления сладкого. Голодание ей даже на пользу. Постепенно она привыкнет и к отвару и к мясу.
– Я не верю этим лекарям! – продолжала плакать Ченцэ. – Они лишь окончательно испортили ее здоровье, будь они прокляты. Что мне делать, ах, что мне делать! Моя бедная собачка!
Разбойники поняли, что речь идет о больной императорской собачке Фу. Монах Куй же был еще в монастыре неплохим лекарем для животных. Он вышел вперед, опустился на колени и сказал:
– Ваше величество, ваш покорный раб когда-то лечил животных, и довольно успешно. Позвольте мне попробовать полечить вашу собачку.
– Ты отважен, раб, – сказала Ченцэ. – Что ж, будь по-твоему. Ступай с моей наперсницей и посмотри на состояние собаки. Потом возвратишься и доложишь свои мысли по этому поводу.
Наперсница встала с колен:
– Идем, раб.
Они пошли. Длинный коридор, по которому они шли, был украшен изображениями разнообразных животных.
– Императрица любит животных, – сказала наперсница. – Особенно редких. Собачка Фу – редчайшее создание, она единственная в своем роде. Если она погибнет, ее величество повредится в рассудке – так она любит это несчастное животное.
Они вошли в большую комнату. Стены здесь были обиты деревом ситтим и набивной парчой. Валялись разные украшения и игрушки. Посреди комнаты стояло ложе, на котором лежала словно бы груда золота.
– Госпожа Фу, – обратилась к собачке наперсница. – Пришел новый лекарь.
Разбойник стал оглядываться в поисках собачки и вдруг услышал оглушительное:
– Гав!
И скрип кровати.
Он оглянулся и застыл, пораженный.
С кровати вставала громадная, непомерных размеров собака. Ее печальные золотые глаза были величиной с суповые тарелки, а в пасть Куй мог спокойно поместиться. Мощные лапы, длинный хвост – собака была настоящим чудовищем.
– Это любимая собака ее величества, – сказала наперсница лекарю. – Когда собака была здорова, она катала императрицу не только по земле, но и по небу, потому что у этой собаки есть крылья. Но теперь она больна, и весь двор погружен в траур.
Собака медленно сползла со своего ложа и подошла (полы трещали) к незнакомцу. Обнюхала его и совершенно по-человечески вздохнула, дескать, и тебе меня не вылечить. А Куй примечал, что золоченые усы собаки обвисли, попонка еле держится на ребрах, шерсть некрасиво топорщится.
– Я попробую найти причину заболевания вашей собаки, – сказал Куй. – Но для этого мне придется остаться здесь на ночь.
– Как угодно, – пожала плечом наперсница. – Я передам это императрице, она будет молиться за вас и свою собаку.
Наперсница ушла. Лекарь остался один на один с громадиной.
– Пст, пст, – ласково сказал он собаке. – Ну что у нас болит? Отчего мы не хотим кушать? Рис и мяско так соблазнительно пахнут! Покушай, госпожа собака!
Собака медленно качнула головой и опять вздохнула.
– Ну тогда полежи, милая, а я тебя осмотрю.
Собака зарычала.
– Не хочешь? Ну милость Авалокитешвары да пребудет с тобой, а я, пожалуй, прилягу, вздремну.
Куй нашел мягкий коврик и через минуту захрапел. Собака постояла-постояла и улеглась на пол рядом – слон рядом с мышью. Так они проспали до полуночи. А в полночь Куй проснулся от какого-то шевеления. Шевелилась собака.
Куй это приметил, но не подал виду, что проснулся. Собака лежала к нему животом, и монах увидел, как кожа на животе вся так и ходит буграми.
«Она сейчас пустит ветры», – подумал он.
И от этой мысли стало ему немного не по себе.
Но никаких ветров не было. Произошло небывалое чудо: брюхо собаки разъехалось на две половинки, словно разрезаемая ткань. Ни крови, ни вывалившихся внутренностей не было при этом. Монах Куй, таясь, меж тем глядел во все глаза.
Из огромного распоровшегося брюха собаки вылезла прекрасная, но крайне худенькая девушка. У нее за спиной были небольшие прозрачные крылышки, и одета она была в платье с зеленым лиственным узором, из чего Куй заключил, что это фея.
