Терри Пратчетт - Зимних Дел Мастер
— Айе, нам то ведомо. Мы тя вызволять помогали. Спасибо ты нам так и не молвил, но ты почти все время в отключке был, вот мы и не обижаемся.
— Тогда позвольте мне поблагодарить вас сейчас, мистер Всякограб.
— Да не стоит. Обращайтесь еще. Рады были помочь.
— У Королевы есть питомцы, что кормят вас мечтами, пока вы не умрете от голода. Я ненавижу все, что пытается отнять у вас ваше я. И я хочу убить их, мистер Всякограб. Я хочу убить их всех. Когда у вас отнимают память, у вас отнимают вас самих. Все, чем вы являетесь.
— Какие прекрасные у тя устремления, — сказал Роб, — Но вишь ли, у нас тут мальца работенка есть. Эх, кривенс, вот что случается, когда за местом не присматривают и мары всем заправлять починают.
На тропинке лежала большая куча костей. Кости явно принадлежали животному, а сгнившие ошейники и куски заржавелых цепей подсказывали какому.
— Три большие собаки? — спросил Роланд.
— Одна дюже здоровая собака с тремя главами, — ответил Роб Всякограб. — Оченно популярна в Подмирье энта порода. Может вырвать глотку. Сразу в трех местах! — кровожадно добавил он. — Но поклади перед ним три собачьих сухарика и бедна щеночка будет целый день сидеть над ними и скулить — он пнул кости. — Айе, были времена, когда такие местечки были полны жизни. Глянь-ка, что еще они натворили.
Перед ними на тропинке стояло нечто, что вполне могло быть демоном. У него было отвратительное лицо и столько клыков, что кое-какие из них наверняка были лишь данью моде. Еще у него были крылья, неспособные поднять его в воздух. Демон где-то нашел осколок зеркала и каждые несколько секунд кидал в него беглый взгляд и вздрагивал.
— Мистер Всякограб, — сказал Роланд. — Есть здесь что-нибудь, что я смогу убить этим мечом?
— Ах нет. Убить не сможешь, — ответил Роб Всякограб. — Уж не мару. Энто ведь не магичный меч, вишь ли.
— Тогда зачем же я тащу его с собой?
— Потому как ты Герой. Кто-нить слыхивал о Герое без меча?
Роланд выхватил меч из ножен. Он был тяжелым и совсем не походил на стремительно взлетающее серебряное лезвие, что он так часто воображал перед зеркалом. Он скорее походил на железную дубинку с заостренными краями.
Роланд ухватил его двумя руками и с трудом закинул его в середину медленно текущей, темной реки.
Не успело лезвие коснуться поверхности, как из воды поднялась бледная рука и поймала его. Рука пару раз махнула мечом и затем исчезла с ним под водой.
— Так и должно было быть? — спросил Роланд.
— Что ты меч запульнешь? — воскликнул Роб. — Нет! Не должон ты был справный меч запулять в водицу!
— Нет, я про руку. — сказал Роланд. — Она вдруг…
— А, они временами появляются. — Роб Всякограб махнул рукой, как будто подводные хвататели мечей были повседневным явлением. — Но у тя теперь оружия нету!
— Но вы сами сказали, что меч не опасен для мары!
— Айе, но это как поглядать, вишь ли! — сказал Роб и заспешил вперед.
— Но ведь без меча я буду еще более геройским героем, верно? — спросил Роланд. Остальные фиглы рысцой следовали за ним.
— Текни-чески, айе. — неохотно ответил Роб Всякограб, — Но мабудь и более мертвым.
— К тому же, у меня есть План. — сказал Роланд.
— У тя есть План? — спросил Роб.
— Да, то есть айе.
— Накорябанный на бумажке?
— Я только подумал… — Роланд остановился. Зыбкие тени расступились и перед ними оказалась большая пещера.
В центре пещеры находилась большая каменная плита, окруженная тусклым желтым свечением.
— Вот мы и пришли. — сказал Роб Всякограб. — Хорошо прогулялись, айе?
Роланд моргнул. Сотни мар кучковались вокруг плиты, но держались на некотором расстоянии, не спеша подходить поближе.
— Я вижу… там кто-то лежит. — сказал он.
— Это сама Лето. — ответил Роб. — С ней ухо востро надо держать.
— Востро?
— Ну… осторожно. — услужливо объяснил Роб. — С богинями могет быть чуток мудрено. Они дюже метафорические создания.
— А не могли бы мы просто… схватить ее и побежать? — предложил Роланд.
— Ох, айе, к энтому все и идет, — сказал Роб. — Но сначала, мистер, ты должен ее поцеловать. У тя с этим как, все в порядке?
Роланд немного напрягся, но ответил. — Да… эээ, нормально.
— Дамочки обычно энтого и ждут. — продолжал Роб.
— И затем мы кинемся бежать? — с надеждой спросил Роланд.
— Айе, потому как именно тут-то мары и попытаются нас остановить. Не нравится им, когда люди бегут отседова. Ну давай же, хлопец.
У меня есть План, думал Роланд, приближаясь к плите. И я буду усиленно думать о нем, а не о том, что я иду через толпу контурных чудовищ, которых можно увидеть лишь с закрытыми глазами, и не о том, что мои глаза уже слезятся. Все, что я воображаю для них является явью, так?
Я сейчас моргну, я сейчас моргну, я сейчас…
… моргну. Они появились перед ним лишь на мгновение, но ему не сразу удалось унять дрожь. Мары были повсюду и каждая ощеренная зубами пасть смотрела на него. Не должно быть такого, чтобы зубы могли смотреть на тебя.
Он рванулся вперед и взглянул на фигуру, лежащую в желтом свечении. Его глаза слезились от усилий, которые он прилагал, чтобы не моргнуть. Это была женщина, она ровно дышала во сне и она выглядела как Тиффани Болит.
* * *С вершины ледяного дворца Тиффани открывался вид на многие мили вокруг и везде, куда ни погляди, лежал снег. Только на Мелу зеленело. Мел был зеленым островом посреди снега.
— Видишь, я всему научился. — сказал Зимовой. — Мел твой. Поэтому там наступит лето и ты будешь счастлива. Ты станешь моей невестой и я буду счастлив. И всё будет хорошо. Счастье, это когда все по правилам. Теперь я человек и я в этом разбираюсь.
Не вопи, не кричи, сказал Третий Помысел. Но и не молчи, как убитая.
— О… я вижу. — ответила она. — И во всем остальном мире будет зима?
— Нет, в некоторые широты моему морозу не добраться. — ответил Зимовой. — Но в горах, на равнинах вплоть до круглого моря… да.
— Миллионы людей умрут!
— Но только один раз. Вот в чем вся прелесть. И смертей больше не будет.
И Тиффани увидела этот мир воочию, как на Страшденственской открытке: птиц, примерзших к своим веточкам; лошадей и коров, неподвижно стоящих в полях; обледенелую траву, острую, как кинжалы; мертвые трубы каминов. Мир, сверкающий, как мишура, мир без смерти, потому что умирать больше нечему.
Она осторожно кивнула. — Очень… здравый подход, — сказала она. — Но как досадно, что ничего не будет двигаться.
— С этим просто. Снеговики. — ответил Зимовой. — Я могу сделать из них людей!
— Железа, чтобы сделать гвоздь? — сказала Тиффани.
— Да! Это все очень просто. Я даже съел сосиску! И я могу думать! Я никогда раньше не думал. Я был частью. Теперь я отделился. Только когда ты отделился, ты знаешь, кто ты такой.
— Ты сделал для меня розы изо льда. — сказала Тиффани.
— Да! Я уже начал превращаться в человека!
Но розы растаяли на рассвете, добавила про себя Тиффани, и кинула взгляд на бледно-желтое солнце. Его силы хватало лишь на то, чтобы Зимовой посверкивал в его лучах. Он размышляет, как человек, подумала она, вглядываясь в странную улыбку. Он размышляет как человек, никогда не встречавший другого человека. Он хихикает. Он настолько безумен, что никогда не осознает степень своего безумия.
Он просто не имеет ни малейшего понятия, что означает слово „человек“, он не понимает какой ужас он запланировал, он просто… не понимает. И он так счастлив, что почти мил…
* * *Роб Всякограб постучал по шлему Роланда.
— Не тяни, хлопец. — поторопил он его.
Роланд не сводил глаз со светящейся фигуры. — Она не может быть Тиффани!
— Ага, она же богиня, она может выглядеть как ей вздумается. — сказал Роб Всякограб. — Всего лишь чмокни в щечку и лады? Не увлекайся, у нас времени в обрез. Швидко целуй и гэтьски.
Что-то похлопало Роланда по коленке. Это был голубой сыр.
— Не боись — он только подбодрить тя желает. — сказал чокнутый фигл, которого, как уяснил себе Роланд, звали Вулли Валенок.
Роланд решительно вошел в потрескивающее свечение, потому что никакой мужчина не согласится показаться трусом перед сыром.
— Я немного… смущаюсь. — сказал он.
— Кривенс, ну давай же!
Роланд наклонился и поцеловал девушку в щеку.
Спящая открыла глаза и он быстро шагнул назад.
— Это не Тиффани Болит! — сказал он и моргнул. Мары обступили его со сех сторон.
— Зараз хвать ее за руку и деру, — сказал Роб Всякограб. — Мары озлобеют, как узрят, что мы удираем. — Он жизнерадостно постучал по шлему и добавил. — Но энто не страшно, да? Ведь у тя есть План!
— Надеюсь, что я все правильно понял. — сказал Роланд. — Тетушки говорят, что у меня ум за разум заходит.
