Терри Пратчетт - Зимних Дел Мастер
Время пришло и я знаю, что делать, подумала она. Я знаю, как должна закончиться История. Я должна закончить ее правильно.
Тиффани притянула Зимового к себе и увидела изумление на его лице. Она почувствовала легкость, как будто ее ноги не касались пола. Мир… упростился. Он превратился в туннель, ведущий в будущее. Она ничего не видела, кроме холодного лица Зимового, ничего не слышала, кроме своего дыхания, ничего не чувствовала, кроме тепла солнца на своих волосах. Это солнце не было яростным огненным шаром лета, но все равно оно было намного больше, чем любой костер.
Куда поведет меня, туда я пойду, сказала она про себя, позволяя теплу вливаться в нее. Я выбираю. Я свой выбор делаю.
И мне придется встать на цыпочки, добавила она.
Гром по мою правую руку. Молния по левую.
Огонь надо мной…
— Прошу тебя, — сказала она. — Забери с собой зиму. Возвращайся в свои горы. Прошу тебя.
Стужа передо мной…
— Нет. Я есть Зима. Я не могу быть ничем другим.
— Тогда ты не можешь быть человеком. — сказала Тиффани. — Вот последние три строчки: „Силы, чтоб дом возвести. Время — ребенка зачать. Любви, чтоб сердце разбить.“
Равновесие… чувство равновесия быстро охватило ее, наполняя воодушевлением.
Центр качающейся доски не двигается. Он не идет вверх, не идет вниз. Он находится в равновесии.
Равновесие… Губы у него были как голубой лед. Позже она будет плакать по Зимовому, который так хотел быть человеком.
Равновесие… старая кельда как-то раз сказала ей: — У тя внутрях есть частичка, что не никогда не растает.
Время таять.
Она закрыла глаза и поцеловала Зимового…
… И притянула к себе солнце.
Стужа к огню.
* * *Вспышка ослепительно белого света, отбросив тени длиной в сотню миль, расплавила крышу ледяного дворца. Столбы пара, простроченные молниями, с ревом вознеслись в небо и раскрылись зонтиком, затмив солнце. Затем пар превратился в теплый мелкий дождик, который тихо капал и оставлял в снегу маленькие дырочки.
В голове у Тиффани, где всегда было полно мыслей, не осталось ни одной в запасе. Она лежала под теплым дождем на ледяной плите и слушала как дворец рушится вокруг нее.
Когда сделано все, что надо было сделать, не остается ничего другого, кроме как свернуться клубком и ждать, когда затихнет гром.
Что-то еще пристуствовало в воздухе, какой-то золотой проблеск, исчезнувший, когда она попыталась рассмотреть его и затем снова мелькнувший в уголке глаза.
Дворец таял, как водопад. Плита, на которой она лежала, полу-заскользила, полу-поплыла вниз по лестнице, превратившейся в реку. Огромные колонны рухнули, но растаяли в падении и поэтому обрушились вниз водяными струями.
Прощай сверкающая корона, подумала Тиффани не без сожаления. Прощай платье, сотворенное из танцующего света, и прощайте ледяные розы и снежинки. Как жаль. Как жаль.
Плита растаяла и теперь она лежала на траве. Воды было столько, что ей надо было выбирать — вставать или тонуть. Она с трудом встала на колени и подожала немного, пока не смогла подняться и устоять на ногах.
— У тебя есть кое-что мое, дитя. — раздался голос позади нее.
Тиффани обернулась и золотой свет принял форму человека. Позади нее стояла она сама, только глаза были… странными, как у змеи. Но рев солнечного пламени все еще звучал у нее в ушах и поэтому ее это не слишком удивило.
Тиффани медленно достала Корнукопию из кармана и передала ей.
— Ты ведь госпожа Лето? — спросила она.
— А ты пастушка, которая стала бы мною? — в словах слышалось шипение.
— Я не хотела! — быстро сказала Тиффани. — Почему ты выглядишь как я?
Госпожа Лето присела прямо на траву. Так странно смотреть на саму себя. Тиффани заметила, что сзади на шее у нее была маленькая родинка.
— Это называется резонанс. — сказала Лето. — Ты знаешь, что это такое?
— Это означает „совпадение колебаний“. - ответила Тиффани.
— Как пастушка может это знать?
— У меня есть словарь. — сказала Тиффани. — И я, между прочим, ведьма.
— Ну что ж, в то время как ты подхватывала кое-какие понятия у меня, я тоже научилась кое-чему у тебя, умная пастушья ведьма. — сказала Госпожа Лето. Тиффани она начала напоминать Аннаграмму. И это было облегчением. Она не была ни мудра и ни мила… еще одна могущественная, но не пугающе умная особа и, честно говоря, она немного действовала на нервы.
— Какова ты на самом деле? — спросила Тиффани.
— Как жар раскаленной дороги, как аромат яблок.
Прекрасный ответ, подумала Тиффани, но не очень полезный, как таковой.
Тиффани села рядом с богиней. — Я попала в беду? — спросила она.
— Из-за того, что ты сделала с Зимовым? Нет. Он умирает каждый год, так же как и я. Мы умираем, мы спим, мы просыпаеся. Да и к тому же… ты была развлечением.
— О? Я была развлечением, вот как? — сказала Тифани, прищуриваясь.
— Что ты хочешь? — спросила Госпожа Лето. Да, подумала Тиффани, точно как Аннаграмма. Намеков совершенно не понимает.
— Хочу? — ответила Тиффани. — Ничего. Только лето, пожалуйста.
Госпожа Лето была озадачена. — Но люди всегда что-то хотят от богов.
— Но ведьмы не берут плату. Зеленая трава и голубое небо, этого достаточно.
— Что? Ты и так их получишь! — голос Госпожи Лето звучал одновременно удивленным и раздраженным, и Тиффани немного язвительно порадовалась этому.
— Вот и хорошо. — ответила она.
— Ты спасла мир от Зимового!
— Я спасла его от глупой девочки, мисс Лето. Я исправила то, что сама же испортила.
— Одну маленькую ошибку? Ты будешь глупой девочкой, если не примешь награду.
— Я буду благоразумной молодой женщиной, если откажусь. — сказала Тиффани и ей понравилось, как она это сказала.
— Зима закончилась. Я это знаю. Я довела дело до конца. Куда повело меня, туда я и пошла. Я выбрала свой путь. Я сделала выбор, когда пошла танцевать с Зимовым.
Госпожа Лето встала. — Поразительно. — сказала она. — И странно. Теперь мы попрощаемся, но сначала я должна сделать кое-что еще. Встань, молодая женщина.
Тиффани поднялась на ноги и когда она взглянула в лицо Госпожи Лето, золотистые глаза превратились в провалы и втянули ее в себя.
И затем лето наполнило ее. Хотя все продолжалось лишь в течении нескольких секунд, для нее время растянулось дольше.
Она раскачивала стебли кукурузы в полях, наливала яблоки зрелостью, побуждала лосося выпрыгивать из потоков — ощущения нахлынули разом и слились в одно величественное, сверкающее, золотисто-желтое чувство лета…
… которое стало раскаляться. Солнце заалело в палящих небесах. Тиффани плыла сквозь воздух, горячий, как кипящее масло, в обжигающее спокойствие самого сердца пустыни, где погибают даже верблюды. Здесь не было ничего живого. Ничто не двигалось, кроме пепла.
Она опустилась на дно высохшей реки с выбеленными скелетиками животных по берегам. Грязи здесь не было, в этом жаровом шкафу земли не было даже капельки влаги. Вместо воды в реке текли камни — каемчатые, как кошачий глаз, агаты; одиночные кристаллы гранатов; громовые агаты с разноцветными кольцами — бурые, оранжевые, бежевые, белые камни; камни с черными прожилками — все они были отполированы жаром.
— Здесь сердце лета. — прошипела Госпожа Лето. — Бойся меня так же, как и Зимних Дел Мастера. Мы не вы, хотя вы и дали нам образы и имена. Мы — огонь и лед в равновесии. Не вставай между нами снова…
Что-то зашевелилось. Они лезли из расщелин в камнях, как будто камни ожили: бронзовые и красные, коричневые и желтые, черные и белые, с пестрыми и неумолимо сверкающими чешуйками. Змеи пробовали на вкус раскаленный воздух раздвоенными языками и торжествующе шипели.
Образы исчезли. Мир вернулся.
Вода утекала. Никогда не затихающий ветер раздергал туман и пар в длинные ленты облаков, но непокоренное солнце пробивалось сквозь них. И, как это всегда случается и случается слишком быстро, странное и чудесное стало воспоминанием, а воспоминание стало фантазией. Завтра и она пропадет.
Тиффани шла по траве там, где стоял дворец. Еще оставались пара кусков льда, но через час и они растают. Еще клубились облака, но и их унесет ветер.
Нормальный мир со своими незатейливыми маленькими песенками проталкивался в нее. Она вышла на сцену после окончания представления и кто бы сказал сейчас, что оно вообще было?
Что-то шипело в траве. Тиффани наклонилась и подняла кусочек металла. Он был еще теплым от нестерпимого жара, оплавившего его, но легко можно было понять, что это гвоздь.
Нет, я не приму дар, который бы помог дарителю почувствовать себя лучше, подумала Тиффани. С какой стати? Я найду свои собственные подарки. Я была… „развлечением“ для нее, вот и все.
Но он — он делал розы и айсберги для меня и иней на окнах, и так и не смог понять…
