Владимир Контровский - Последний оргазм эльфийского короля
– Так повелось исстари, – сухо заметил Арыч. – Это естественный отбор, королева: сильнейший занимает подобающее ему место и сохраняет его за собой, пока на смену ему не придёт кто-то ещё более сильный. Таков закон, по которому эххи живут тысячелетиями.
– Но если закон плох, – я говорила осторожно, взвешивая каждое слово, – не нужно ли его сменить?
Все четверо архимагов пристально посмотрели на меня – почуяли, к чему я клоню. «Ну, Алиночка, держись…».
– Что означают ваши слова, ваше величество? – тонкие бескровные губы Нитофона сошлись в нитку.
– А то и означают, что плохие законы необходимо менять! – решительно заявила я. – Дикие вы какие-то, честное слово, а ещё маги! Почему бы вам, магам, – я окинула взглядом всю четвёрку, – не положить конец всем этим безобразиям? Полуденной стороной должен править Совет Чародеев, а не всякие там короли!
Воцарилась мёртвая тишина. И я, не давая ошеломлённым магам опомниться, быстро изложила им свои соображения.
– Не пора ли вам взять в свои руки реальную власть, ведь совместной мощи Совета не в силах противостоять никто? А короли – да пусть себе остаются, у нас, вон, на Земле, полно разных конституционных монархий. Пускай воюют, устраивают приёмы, принимают послов – жалко, что ли? Но только реальная власть будет у вас, магов, – она ваша по праву мудрости, которой вы владеете. И хватит этих драк за корону – вы сами будете назначать королей на срок, года на четыре. Или можно ещё устроить типа демократические выборы – народ оттянется по полной! Это же такое шоу – главная развлекуха у нас в цивилизованных странах. Пусть люди порезвятся-порадуются, а конкретно править будете вы, маги, и никто другой!
Маги молчали, но я спинным мозгом чувствовала, что мои слова задели их за нутро. И немудрено – что они, не живые, что ли? Всякие там графья да бароны из кожи вон лезут, чтоб дорваться до власти, а маги что, святые? Из другого теста слеплены? Да хрена – помню я, как загорелись глазки у Кост-а-Лома, когда я заговорила с ним о захвате Ликатеса: полетел как ошпаренный!
– Вы хотите запрудить бурный поток, королева Алава, – медленно проговорил Арыч. – Но в стоячей воде появятся омуты, а потом и болото…
– Ну, прям, болото! – возмутилась я. – Вы же сами будете отбирать самых достойных претендентов на корону – вы ведь следите за всеми магически талантливыми личностями в стране. И не будет больше бессмысленного кровопролития, гибели в поединках сильнейших магов и жертв среди мирного населения в ходе войн за трон. А главное – у вас двенадцати будет власть: неужели вы, мудрые, не сумеете ею правильно распорядиться?
– Мы не жаждем власти, – холодно произнёс Истраль, – нам хватает мудрости.
– Блин, а страдания народные вам совсем до фонаря, да? – я еле сдерживалась, чтобы не перейти на русский матерный. – Во всех мирах народ хочет стабильности и покоя, вечные подвиги во имя чего-то там такого никому и нах не нужны!
– А вам-то всё это зачем? – поинтересовался Азин, подозрительно глядя на меня. – Вы ведь королева – зачем вам рисковать своим положением? Неужели дочь далёкого мира так заботят судьбы простых эххов?
– Заботят, – безапелляционно ответила я, – вот такая я альтруистка. Причём заботят так сильно, что я хотела бы сама войти в состав правительства. Я понимаю, – торопливо добавила я, предупреждая ненужные возражения, – что на магессу я как-то не тяну, зато у меня есть другие… ценные качества. Вас в Совете Чародеев двенадцать персон, поэтому не исключено, что по какому-то важному вопросу мнения могут разделиться поровну. Вот тут-то и пригодится мой как бы совещательный голос – я буду у вас типа премьер-министром. А королева – ну что тут такого, буду совмещать две должности.
Всё это, ясен хрен, я обдумала заранее, и потому изложила коротко и доходчиво. Я не сомневалась, что маги клюнут: ведь я прежде всего заботилась как бы о них самих и о благе страны, и только в последнюю очередь – о себе, любимой. С работой я справлюсь, легко: я блондинка и умею вдохновенно врать – что ещё нужно женщине, чтобы сделаться премьер-министром? А если я стану примой нового правительства, мне будет уже глубоко плевать на все эти околотронные разборки – будь там хоть выборы, хоть поножовщина. Власть я уже не упущу и позабочусь, чтобы в самом скором времени все эти маги-архимаги смотрели друг на друга, как солдат на окопную вошь, и обращались бы ко мне по всякому поводу и без повода.
Архимаги молчали, обдумывая услышанное. По их деревянным физиономиям ничего нельзя было понять, однако я не сомневалась: если бы сказанное умной мной было бы магам круто против шерсти, мне бы об этом уже так прямо и сказали – тут у них просто с этим делом.
– Хорошо, – произнёс наконец Истраль, – мы слышали. Вы затронули очень важный вопрос, ваше величество, касающийся судеб очень многих разумных существ и судьбы всего нашего мира. Нам бы не хотелось давать необдуманный ответ – мы должны всё обсудить и взвесить все «за» и «против». Мы ответим вам, королева Алава, – через три дня.
– О’кей, – согласилась я и встала со своего кресла, – через три дня так через три дня. Надеюсь, вы примите умное решение, ваша мудрость.
– Не сомневайтесь, ваше величество, – бесстрастно проговорил эльфийский маг, – мы примем мудрое решение.
* * *
После ухода королевы Алавы четверо магов какое-то время сидели молча.
– Эта женщина очень умна, – нарушил молчание Арыч, – и очень энергична.
– В её мире, – Нитофон криво усмехнулся, – есть поговорка: «Такую бы энергию, да в мирных целях!».
– Но она действительно коснулась нашей болевой точки, – заметил Истраль. – Право на власть – в той форме, в какой оно существует в Эххленде, – это проблема.
– Она врала, врала непрерывно! – костистое лицо Азина пошло красными пятнами. – Для неё врать – это так же естественно, как для любого эхха – дышать, а для нас с вами, коллеги, – творить чары! Она думает только о себе, а все остальные для неё – просто пыль под ногами!
– Неужели разумное существо может быть таким? – недоверчиво спросил Арыч.
– В примитивных юных мирах, – вздохнул Нитофон, – таких сколько угодно.
– Кажется, я догадываюсь, почему она отмечена Великой Случайностью, – произнёс Истраль. – Это испытание на прочность – не самой Алины-Активии, а всего нашего мира.
– Алава – болезнетворный вирус с высокой проникающей способностью?
– Вы проницательны, коллега Азин, – как всегда, – ректор Академии почесал кончик хрящеватого носа. – Да, что-то в этом роде.
– Она далеко пойдёт… – задумчиво проговорил Арыч.
– Пусть идёт как можно дальше, – сердито бросил Нитофон.
– Но только не в нашем мире, – закончил Азин.
– Итак, коллеги, – Истраль приподнял левую бровь, – решение принято?
* * *
– Вот, значит, как… – проговорил его величество Шумву-шах, глядя в узкую бойницу сторожевой башни на боевые корабли, теснившиеся в гавани Порт-Фолио, главной военно-морской базы южного побережья Эххленда; между насупленными бровями короля пролегла резкая складка. – Вот, значит, как, – повторил он, доставая из походной кожаной сумки шар зеленоватого цвета величиной с детскую голову и садясь за низкий деревянный стол.
Сдвинув в сторону кучу пергаментов, король положил шар на стол, дотронулся до него, немного покачал и произнёс негромко:
– Ты меня слышишь?
– Слышу, – ответил холодный женский голос.
– Ты была права, Нелль, – Шумву-шах тяжело вздохнул, – а я был не прав. Жду тебя в Камероне – приезжай.
– Я буду в столице через два дня, Шум.
Шар полыхнул голубым и погас. Король снова вздохнул, немного подождал, и через две минуты фразу «Жду тебя в Камероне» услышал от него маг Гильдии стражей Порталов Причасах.
– Я буду в столице через два дня, ваше величество, – ответил страж Рощи.
* * *
Шумву-принца, сына Ослабеллы и его эльфийского величества, я впервые увидела на своей свадьбе. Парень не произвёл на меня никакого впечатления – ноль без палочки, без вопросов. Да, одет он был, конечно, с иголочки – принц всё-таки, – но весь его внешний вид ну просто кричал о том, что комплексов у королевского сынули выше крыши. Клочковатые волосы непонятного цвета, безвольный рот, блеклые глаза снулой рыбы, сутулая фигура, неуверенные движения – короче, полный лузер, у нас таких среди парней каждый третий (или даже каждый второй). Лет ему было примерно пятьдесят – юноша по здешним меркам, – но выглядел он среди уверенных в себе эльфийских аристократов и магов-гумов сущим тинэйджером, случайно затесавшимся в компанию взрослых. В общем, отметила я про себя факт существования этого тяжёлого последствия брака по ошибке и забыла, как его зовут.
