Сергей Панарин - Флаг вам в руки!
– Что за карикатура?! – недоумевал прапорщик, пытаясь вынуть нож из мешка.
Увязшая в сетке Страхолюдлих молча призывала бедствия на тех, кто поставил капкан.
Из-за деревьев бесшумно выступили охотники – два здоровенных лохматых мужика в грязных лохмотьях.
– Гы, – осклабился один, демонстрируя миру щербатую улыбку. – Еда!
– Угу, – обрадовался второй, с копьем в руке.
– Чур, я ем бабу.
– Нет, бабу ем я.
– Нет, ты ешь мужика.
– Нет, мужика ешь ты.
– Я не ем мужика, я ем бабу.
– Ты не ешь бабу, ты ешь мужика.
– Мужика ешь ты, а я…
– Эй, отставить! – гаркнул из сетчатой авоськи прапорщик.
– Чего это он? – щербатый задрал голову, щурясь на солнце.
– Кричит… – ответил копьеносец.
– Гы… К тебе в суп просится.
– Не, к тебе.
Охотники возобновили бесконечные препирания.
Палваныч сосредоточенно сопел, пробуя достать из-за спины мешок с ножом. Не получалось, но он не сдавался.
Хельга прошептала:
– Это людоеды, осторожнее, товарищ прапорщик.
– А то я не догадался! – проговорил Палваныч.
– Ну, вот. Значит, я вовремя подсказала…
Дубовых внимательно посмотрел на спутницу. Она глуповато улыбнулась.
– Дурдом, – пробормотал прапорщик, возобновляя попытки вооружиться.
– А я настаиваю, что бабу съем я! – продолжал тем временем щербатый.
– Я – бабу, ты – мужика!
– Эй, заткнитесь! – проорал Палваныч. – Давайте бабу съем я, а ты, с копьем, сожрешь этого, без копья!
– А что?.. Идея… – копьеносец задумался, приценяясь к щербатому.
– Э-э… – заволновался тот. – Чего ты?
– И то верно. Чего я?
– Ты хотел сожрать его! – подлил масла в огонь прапорщик, работая рукой в поисках ножа.
Охотник с копьем не понял:
– Кого?
– Меня, дурья башка! – его подельник аж топнул.
– А ты кого будешь есть?
– Ух… Тебя, наверное…
Страхолюдлих дотронулась до плеча Палваныча.
– Тут какая-то веревочка к мешку примотана, – хихикнула она, дергая тесьму, которой прапорщик завязывал мешок.
– Издеваешься, что ли? – спросил Дубовых.
– Нет, правда она там! – обиженно сказала Хельга.
– Ну, так развяжи, – процедил сквозь зубы Палваныч.
– Развязала! – радостно провозгласила Хельга через пару минут.
– Умница! – похвалил прапорщик и нахмурился. – А что ты развязала?
– Веревочку.
– Да-да-да…
Палваныч наконец достал нож. Начал резать сетку.
Охотники не уставали полемизировать. Копьеносец почти сорвал голос:
– Лучше съесть их!
– Мы всегда хотим съесть других! Нужно разнообразить.
– Я тебя сейчас обезображу! Сожрем их, и точка.
А прапорщик наяривал ножом, от усердия высунув язык. Хельга что-то считала, загибая пальцы.
Вдруг Дубовых почувствовал, что сеть поддается, и в тот же миг выскользнул из ловушки, увлекая за собой Хельгу.
Услышав звук удара тел о землю, людоеды испуганно присели, а потом задали стрекача.
Прапорщик Дубовых тут же пришел в себя. Его организм жаждал битвы, разрушений и жертв. Палваныч мгновенно оказался на ногах, готовый к любым неожиданностям.
Однако неожиданности отсутствовали.
Хельга стояла над копьем, оставленным паникерами-людоедами.
– Хельгуша, – позвал прапорщик.
– Да, Пауль, – тихо отозвалась графиня.
– Ты нормально?
– Да.
Она подбежала к Палванычу и разрыдалась, уткнувшись ему в грудь.
– Ну, что ты… Это… типа… отставить… Ну? Отставить… Вот…
Он неловко гладил даму по голове.
– Передай всем нашим бойцам приказ. Пусть немедленно вооружатся штатным холодным оружием типа кинжал. Ваша магия хорошо, а ножик лучше.
– Так точно.
Мысли Дубовых вернулись к только что пережитому:
– Кто это был?
– Людоеды, – всхлипывая, ответила Хельга.
– А отчего такие тупые?
– Национальная особенность… А еще они умеют оглуплять свои жертвы. Это способ охоты.
– Ишь ты, загогулина, – подивился прапорщик. – Ну, эти-то слишком тупые оказались. А ревешь-то чего?
– Я себя помню! Там, наверху. Я тупая-тупая была… Стыдно! – женщина снова разревелась. – Не то, что ты. Ты какой был, такой и остался!
Палваныч гордо обнял Хельгу.
– Только я не пойму, почему ты не вызвал своего рогатого слугу? – спросила колдунья.
– Его-то?.. – замялся прапорщик. – Ну… Решил дать парню выходной.
Глава 26
Знаменосец в потемках, или Осторожно, магия!
Коля Лавочкин лежал на полу, беззвучно стеная от боли. Дыхание постепенно возвратилось. Парень встал на четвереньки, потом поднялся на ноги.
«Дурак, – казнил себя солдат, – потерял Катринель по такой глупости! Мало тебе эти особисты двинули, нужно было еще по чайнику врезать…»
Он в растерянности блуждал взглядом по комнате, соображая, что делать дальше.
Из коридора донеслось шуршание и чей-то глубокий вздох.
– Ну, отпустите же, – раздался голос Катринель.
Лавочкин выскочил из комнаты и увидел застывших в нелепых позах шпиков. На плече одного висела барахтавшаяся принцесса.
«Фильм „Кавказская пленница“, стопкадр, – подумал Коля. – Но что вообще случилось-то?!»
Постепенно до парня дошло: он, барахтаясь на полу, просипел: «Стоять, ни с места», касаясь упавшего знамени! Работает магический артефакт, еще как работает.
Лавочкин помог Катринель слезть с замершего шпика, привел ее в комнату.
– Что там произошло? – принцесса махнула рукой в сторону выхода.
– Я немножко колдун, – пояснил Коля.
Он поднял знамя. Подошел к выходу. Распорядился:
– Эй, вы, двое! Ну-ка бегом ко мне!
Бойцы особого королевского полка четко исполнили приказ.
– Зашли в комнату, живо. И к стенке.
Шпики снова повиновались.
Коля запер дверь.
– Катринель, мотаем!
– Ты имеешь в виду, связать их? – захлопала глазами девушка.
– Нет, бежим. Быстро собираемся и двигаем отсюда. – Солдат обернулся к плененным шпикам: – А с вами-то что делать?.. Во! Ложитесь-ка спать. Отбой до завтрашнего утра!
Бойцы улеглись на кровати и мирно засопели.
Было в этом зрелище нечто устрашающее. Принцессу аж передернуло:
– Как мертвецы!
Парень ничего не ответил, запихивая по мешкам вещи. Девушка опомнилась и присоединилась к сборам.
– Умеешь на лошади ездить? – спросил солдат.
– Конечно.
– Тогда одевайся для верховой прогулки. Поедем на моей Кобылке.
Лавочкин быстро нацарапал записку Всезнайгелю: «Вынуждены продолжить путь. Причины см. на кроватях. Николас».
Было странно смотреть на нерусский текст, только что написанный собственной рукой. Цокнув языком, солдат положил записку на стол.
Коля и Катринель закрыли комнату.
Принцесса была в шапке-невидимке.
– Блин! – спохватился парень, спускаясь по лестнице. – Где, интересно, третий шпик?
– Может, уехал с докладом? – предположила девушка.
– Пожалуйста, ни слова больше, тебя же нету! – шепнул Коля.
Они направились в конюшню. Лавочкин быстро оседлал лошадь, помог невидимой Катринель занять место в седле. Уселся сам.
За воротами Кобылка чуть не сбила с ног шпика, наблюдавшего за окном. Глаза бойца-соглядатая расширились от удивления. А Коля дотронулся до закрепленного сзади знамени и сказал:
– Следуй за нами.
Кобылка зашагала к околице, шпик топал следом. Прохожие не обращали на них внимания.
Лавочкину было приятно: принцесса обнимала его за торс, чтобы не упасть с лошади.
Но девушке было не особенно удобно. Ногам мешали притороченные к седлу мешки, а древко знамени чувствительно терло бедро. Еще принцессе было не по себе в присутствии пленного с остекленевшим взглядом.
– Долго ты его собрался водить? – шепотом спросила она, щекоча губами Колино ухо.
– Выедем из села, спрячем. Пусть поспит, как и его друзья.
Коля прислушался к своим ощущениям. Не к тем, которые возникали при невольном касании губ Катринель, когда она шептала. И не к тем, что он испытывал, ощущая объятия принцессы. Солдат вдруг понял: ему нравится пользоваться возможностями, даваемыми знаменем. Манипулирование бойцами особого королевского полка доставляло удовольствие.
«А я, оказывается, маленький фюрер, – подумал Коля. – С этим надо бороться».
За околицей начались яблоневые сады. Ветви деревьев свисали под тяжестью зеленоватых плодов.
– Иди вон к той яблоне, садись под ней и засыпай. Проснешься в полночь, – приказал солдат соглядатаю.
Шпик послушно потопал к дереву.
– А не замерзнет? – заволновалась Катринель.
– Скорей упарится, – усмехнулся парень. – У вас в стране теплынь несусветная. Значит, жалеешь его. А ты знаешь песню про их вояку Ремборднунга? «Первая ты моя кровинушка» называется.
– Да.
– Помнишь, чем там резня закончилась?
– В полк его вернули, кажется…
– Именно. Чувствуешь размеры опричнины? Он штабелями народ укладывал, но вообще не был наказан.
– Да он же не виноват! Это Законник первый начал!
– Ха! Вот и грохнул бы Законника. Ну, у вас, дворян, и понятия: не виноват, так выкоси хоть половину солдатни, да?
