Владимир Лещенко - Чародей фараона
А Даниил так и стоял, замерев с поднятыми руками.
Какова его роль в этом представлении? Дурацком и бессмысленном, по мнению хвостатого нетеру. Что он должен сделать или сказать?
Что‑то вроде «абра‑швабра‑кадабра‑крекс‑фекс‑пекс‑секс‑кекс»?
Или вообще спеть им по‑русски какой‑нибудь из хитов Козлодоева или Леды Бемс?
А, вспомнил!
– P'hnu mglluCthulhu R'lyeh fhtang a ftaga!!! – изо всех сил давя ироническую ухмылку, выкрикнул Даня услышанную в каком‑то фильме фразу, придавая голосу и лицу выражение как можно большего исступления. – Yaa, yaa!! Chub‑Nigguratt!!
Дальнейшее навсегда осталось в его памяти. Даже став глубоким старцем, он иногда просыпался в холодном поту, вспоминая те секунды.
Начертанная на песке звезда вдруг засветилась сиянием – зелено‑голубым и каким‑то очень гнусным, словно осклизлым на ощупь.
Чернокожий колдун побледнел, можно даже сказать, побелел – так сильно посветлела его кожа. Ливиец просто рухнул навзничь, закрыв голову руками. Даже Упуат прижался к земле, весь напрягшись, шерсть его вздыбилась, а в глазах – Данил мог в этом поклясться – возник неподдельный ужас!
А затем в уши ввинтился истошный визг Аиды, перекрывающий все.
Над октограммой из ничего сгустилось сумеречное облако, клубящееся потоками темного тумана. Мгновение‑другое оно подергалось, словно пытаясь вырваться из клетки, образованной налившимися мертвым светом лучами звезды, но, видно, не сумело победить наложенное заклятие.
Вслед за тем земля под ногами качнулась, спрессованный ледяной воздух ударил в лицо, и что‑то похожее на тень стремительно понеслось к храму.
Грохот разлетевшейся стены перекрыл даже визг кушитской принцессы, верещавшей не тише обычной базарной торговки.
А дальше что‑то случилось и с Даниилом. Он вдруг словно стал неизмеримо выше ростом и воспарил над землей, наблюдая картину происходящего как бы (вот именно как бы) сверху.
Парень не чувствовал своего тела, и зрение у него изменилось. Но тем не менее он ясно видел клубящийся огромный сгусток серого мрака (да‑да, именно так: то был непроглядный мрак серого цвета!), который стремительно распространялся там, внизу, по иссушенной земле, и который нельзя было увидеть обычным зрением, как Даня откуда‑то твердо знал.
Мрак этот раскинул в разные стороны ветви такого же, как и он, бескровного цвета, вместе с тем чем‑то отличавшиеся от материнского облака.
Он видел, как эти полосы тумана, напоминавшие щупальца, крушили остатки стен, устоявших после первого удара, а потом…
Из облака вылетела стая длинноклювых ибисов. С громким клекотом спикировала она на землю, сметая цепочку жрецов, высыпавших из укрытий, обрушившись на вырвавшихся из разгромленного каменного сарая хурсарков и превращая их в крошево из мяса и костей.
А затем из‑под храмового фундамента вдруг выплыла какая‑то сияющая дымка, обволокла ополоумевших птиц, щупальца и облако, и все пропало.
Даня вновь обнаружил себя стоящим на песке у одного из лучей восьмиугольной звезды. Правую сторону груди обжигал холод, распространяющийся от талисмана Стоящего У Тропы. На живот словно кто‑то бросил раскаленный уголек – это разогрелся кристалл, отданный ему Древним.
Храм Тота скрыло облако пыли. Земля еще вздрагивала, сотрясаемая последними отголосками сшибшихся тут сил.
Рядом с Аидой на песок упала сморщенная мумия священного ибиса, и девушка, видать, от неожиданности перестала орать.
– Ты действительно великий колдун, – сообщил Мулунгува Даниилу, все еще не пришедшему в себя и не понявшему до конца, что случилось. – Но ты еще и безумец, каких свет не видывал. Произнести такие слова во время такого обряда! Если бы имя Владыки Предвечных Вод было произнесено правильно, то он явился бы сюда во всей мощи своей! Два звука, всего два звука отделяли тебя от смерти. Нас всех отделяли, – поправился эфиоп. – Но поясни мне на милость, зачем тебе понадобилось вызывать еще и Великого Козла??!
Но тут Упуат наконец пришел в себя и, не стесняясь посторонних, подскочил к Даньке и…
Признаться, Горовой не был пай‑мальчиком и имел некоторый опыт в употреблении крепких выражений.
Но уже спустя минуту он вынужден был согласиться, что его познания не идут ни в какое сравнение с запасом сведений специалиста по связям с общественностью при Великой Девятке.
Брань на полудюжине известных и бог весть скольких неизвестных языков вперемежку вылетала пулеметными очередями из пасти нетеру, не закрывавшейся ни на миг.
Коллеги Даниила по чародейскому цеху и вожди, примчавшиеся на шум, только молча стояли вокруг, отвесив челюсти и почтительно внимая излияниям хвостатого спутника херихеба. Затем бочком‑бочком стали неторопливо отходить и скрылись за ближайшим склоном.
– Голая бесхвостая обезьяна!!! Позор ученого сословья всех времен, рас и миров!!! – выкрикнул Упуат и в изнеможении опустился на песок, высунув язык.
Кажется, этот взрыв гневных эмоций опустошил весь запас его сил.
– Ты хоть имеешь представление, кого сейчас призвал? – хриплым полушепотом осведомился волчок полминуты спустя у все еще не отошедшего от потрясений Дани.
– Примерно… – убито ответил студент.
– Нет, не имеешь! И только это тебя хоть слегка извиняет. Ну, хоть бы со мной посоветовался. Сейчас, наверное, все мои братья стоят на ушах, а может, даже ликвидируют последствия твоих милых шалостей… Да, – уже смягчившись, продолжил Упуат, – я, бесспорно, тоже виноват – недооценил девчонку и ливийца, да и амулеты у тебя следовало отобрать – тоже сработали не так, как я себе воображал. Но все же это не освобождает тебя от обязанности хоть немного думать.
– Ну не знал я… Действительно не знал, что они существуют. Думал так, фантастика…
– Ты ведь и про нетеру так думал, – раздраженно прозудел Упуат. – Мог бы уже понять, что если ты про что‑то не знаешь, то вовсе не обязательно, что этого нет.
– Ну не знал я, – как‑то жалобно, почти по‑детски, повторил Даня. – Да и вообще… У нас книжки со всеми этими заклинаниями в Интернете лежат. А церковь Великих Старейшин так и подавно официально признанная религия – не хуже толкинизма и джедаизма. И ничего страшного не происходило.
– Я в курсе, – с оттенком печали сообщил Проводник, уже, кажется, успокоившись. – И ваше счастье, что вы и в нормальных‑то исконных своих богов теперь уже почти не верите… Да плюс еще время такое наступило – смена циклов. Великие не имеют полной силы и вообще… Но то, что все это у вас доступно каждому дураку, разумеется, непорядок. Надо будет поставить вопрос…
– Да уж, непорядок, – не удержался Даниил от комментариев. – А то, что планета людей стала каким‑то заповедником нечистой силы, – это по‑твоему как?
Даня тут же спохватился, что невольно отнес к нечистой силе и собратьев Упуата, но волчок только обнажил клыки в своей собачьей усмешке.
– Эх, знал бы ты, кто водится на Земле в твое время… Ладно, давай вперед, а то там наши парни прирежут последних пленников. А не мешало бы у них кое‑чего порасспросить.
…Первой, кто встретился им по дороге к храму, была Хайса, весьма собой довольная. Высоко подняв, она несла отрубленную голову того самого жреца‑привратника, что сутки назад высокомерно не пускал в храм, ставший гнездом сил тьмы, законного наследника трона Египта.
– Радуйся, владыка чародеев! – воскликнула она, потрясая жутким трофеем в воздухе. – Я убила верховного жреца этого храма, твоего злейшего врага! Вели вознаградить меня!
И швырнула еще сочащуюся кровью бритую башку под ноги Даниилу.
Решив не спорить, археолог сдернул с пальца перстень с изумрудным скарабеем и кинул женщине. Та ловко поймала его и по‑обезьяньи сунула за щеку.
Разгром врага был полным. Кого не истребила магия, невзначай вызванная Даней (лучше и не думать, что за ней на самом деле стояло), тех прирезали воины, горевшие вполне понятной местью за вчерашний разгром и жуткую бесчестную смерть товарищей. Лишь нескольких вытащенных из‑под обломков служителей культа успели воины Рахотепа отбить у союзников, да и то сообщив им, что пленники нужны для предания мучительной казни.
Царевич и Даниил наскоро допросили жрецов, но те лишь бормотали что‑то маловразумительное, видно совсем потеряв голову от страха.
Всем распоряжаются недавно назначенный Верховный жрец и двое его помощников, которых сейчас нет на месте (а где они – неизвестно). Беседовали с некими существами только они, доступ в тайные помещения храма также был открыт им одним. А все, кто раньше имел на это право, были куда‑то отосланы новым Верховным жрецом, и известий о них больше нет. А они люди маленькие и ничего не знают. Ой, благородные господа, не бейте, все скажем… Да, правда, по ночам приближенные жреца куда‑то ездили, и, говорят, кого‑то привозили, уводили в тайные подземелья храма, но об этом они тоже мало знают – и вообще они почти ничего не ведают. Случалось, людей в жертву приносили, но это совсем редко. И это тоже делали слуги жрецов, а они лично никого не резали, только держали…
