Александр Рудазов - Три глаза и шесть рук
— Ну а я, с вашего позволения, приму рюмочку, — пропел старик, наполняя крохотный стаканчик. Похоже, меру дедушка знал — такой фужерчик, лишь чуть крупнее столовой ложки, вряд ли повредил бы и грудному младенцу.
Приняв свое «лекарство» и закусив кусочком черного хлеба, Баринов что-то невнятно пробурчал, показывая мне на богатый стол. Другого приглашения мне и не требовалось. Я охотно умял связку охотничьих сосисок, начатый батон докторской колбасы, полбуханки «черняшки», почти полную банку соленых огурцов и помидоров, три головки чеснока, плитку шоколада «Россия» и запил все это литром минеральной воды. Когда я закончил трапезу, стол напоминал Куликово поле после битвы.
— М-да, ну у вас и аппетит, батенька… — пожевал губами Баринов. — Но, я надеюсь, теперь-то вы сыты?
— Вообще-то я бы с удовольствием съел еще два раза по столько, — напрямую ответил я. — Благодарите своих ученых — я ем больше, чем Гаргантюа…
— Так, стой! — тут же ткнул в меня пальцем въедливый старик. — А откуда это ты про Гаргантюа знаешь, если тебе всего три недели от роду?
— Даже меньше. Это наследственная память — вы же сами мне чей-то мозг вставили… Кстати, вам не известно, чей именно, Лев Михайлович?
— Да я этими вопросами не занимался… — неохотно пожал плечами Баринов. — Я и на базу-то заглядывал раз в год, не чаще… Ты давай-ка, сынок, расскажи мне все с самого начала.
Я поскреб когтем столешницу, собираясь с мыслями, но тут же отдернул палец, заметив, с каким неодобрением хозяин смотрит на появившийся разрез. Чтобы отвлечь его, я начал торопливо излагать историю своей жизни. Такую короткую, но такую насыщенную… Конечно, многие детали я опустил — совершенно ни к чему выкладывать первому попавшемуся типу все свои секреты. Так, я ни словом не упомянул ни о Святогневневе, ни о Рабане, ни о Сером Плаще. О Палаче рассказан только то, что узнал на базе, о последующей встрече и кратковременном союзе с ним я умолчал. О путешествиях в параллельные миры я тоже умолчал, как и вообще о том, что у меня имеется такая возможность. Согласно моей версии, после того как очнулся в лаборатории, я просто прочесал ее вдоль и поперек, изучил компьютер, из которого и узнал о Баринове, после чего уничтожил то, что еще оставалось целого, и без особых приключений прилетел в Москву.
— А вот как это ты меня нашел, интересно? — прищурил правый глаз Баринов. — Я ведь уже год как не Баринов и не Лев Михайлович! Даже годов мне по паспорту не семьдесят семь, а семьдесят шесть! Я, если хочешь знать, в данный момент Коваленко Дмитрий Станиславович, токарь на пенсии!
Угу. Правильно, что-то в этом роде я и предполагал. Следовало ожидать, что человеку, посвященному в такую гору правительственных секретов, не позволят просто так жить под собственным именем… Удивительно, как ему вообще это позволили! Может, я и ошибаюсь, конечно, но слышал, что из таких засекреченных спецслужб выходят только одним способом — ногами вперед.
— А ну-ка, сынок, продемонстрируй-ка мне свои возможности, — неожиданно попросил Баринов. — Интересно же, во что мы столько лет такие деньжищи вкладывали…
Я в который раз безуспешно попытался пожать плечами и начал показывать. Мои многочисленные когти и их фантастическая острота Баринова восхитили. Ядовитое жало тоже понравилось, а умение плеваться кислотой еще больше. Конечно, ни первое, ни второе я продемонстрировать не мог — не на чем. Умение летать, сверхпрочная броня, невероятно убыстренные рефлексы, усиленное зрение и слух привели в восторг. Но пуще всего ему понравилось Направление. Когда Баринов узнал, что я способен разыскать любого человека по фотографии или принадлежащей ему вещи, он вскочил с табурета и забегал по комнате. Сделав три круга, он немного успокоился и присел, возмущенно сжимая кулаки.
— Эх!… — воскликнул старик, бессильно махнув рукой. — Да что же они раньше-то тебя не вырастили, лет так тридцать назад! Эх, какие возможности упущены, какие возможности!
— Угу. А какие возможности?
Баринов что-то злобно бормотал себе под нос. Я различил слова «холодная война», «вонючие американцы» и «кузькину мать!».
— А теперь у нас с ними, понимаешь, дружба! — с горечью выкрикнул старик. — Довели страну, сволочи!
— Патрон, по-моему, хозяину и такой рюмочки хватило, — высказал свое мнение Рабан. Я был склонен с ним согласиться. Похоже, к старости Баринов превратился в злобствующего маразматика, так что его просто вынуждены были сплавить с глаз долой.
— Лев Михайлович! — встряхнул я все больше клевавшего носом деда. — Лев Михайлович!
— А! Что? Кто здесь?! — завопил очнувшийся Баринов.
— Это я, Лев Михайлович, помните?
— Ты что, еще не ушел? — буркнул старик, глядя на меня с нескрываемым отвращением. Я только сейчас заметил, что бутылка «Русской» уже не едва почата, как в начале беседы, а почти опустошена. Похоже, пока я распинался перед стариком, он тихо и незаметно заглатывал свой горячительный напиток. Урок мне — даже в такой ситуации бдительности терять не следует…
— Сейчас уйду, Лев Михайлович. Скажите только — вы Краевского знаете?
— Этого козла-то? А то как же, знаю! Я тебе так скажу, чудище болотное, — рядом с этим гадом доктор Менгеле просто сельский ветеринар! — доверительно прошипел Баринов.
— Угу. Отлично. А где его искать, вы не знаете? На базе «Гея»?
— «Гея»?! — фыркнул пьяный старик. — Да что он там забыл-то, на «Гее»? У этой скотины везде связи, всех подмазал кого надо… У него дача в Медведкове, там и проживает постоянно. С-сукин сын…
— А адрес?
— Да где ж я тебе адрес возьму, что он меня, в гости водил? Хотя вру, один раз все-таки был, года два назад… По делу заезжал. Но адреса все равно не помню… Да ты не переживай, найдешь. У него там домина в три этажа, крыша красная, ворота железные, во дворе фонтан с русалкой. И откуда только денег нахапал, скотина такая?!
— Спасибо, Лев Михайлович.
Я попятился, чтобы удалиться подобру-поздорову — старик с каждой минутой становился все более невменяемым. В принципе по таким приметам найти дом вполне реально. Ну сколько может быть в Медведкове трехэтажных дач с красной крышей, железными воротами и фонтаном с русалкой?
— А ну стой! — заорал Баринов, заметив сквозь прикрытые глаза, что я нажимаю дверную ручку. — Ты того, сынок, сделай доброе дело… Будешь у этого Краевского, харкни ему прямо в рожу! Своим фирменным плевком-то… Серной кислотой! Я, знаешь, давно мечтал этого гада ушами к стенке прибить. Вся страна тебе спасибо скажет! Пообещай, что сделаешь!
Что ж, это обещание я дал охотно.
ГЛАВА 19
Для того чтобы быть доктором, необязательно иметь диплом.
Доктор ЗлоВ Медведково я отправился уже следующей ночью — мне совсем не улыбалось разыскивать дачу Краевского при свете дня, когда отовсюду пялятся любопытные глаза.
— Что скажешь, патрон? — спросил Рабан, когда мы зависли над одной из шикарных дач. — Похожа?
— Вряд ли… Да, три этажа и ворота железные, но крыша желтая, а не красная, и никаких фонтанов я здесь не вижу…
— Крышу он мог и перекрасить.
— А фонтан?
— Да может, у него этот фонтан внутри!
— Ничего глупее в жизни не слышал. Краевский, конечно, богатый дяденька, но все-таки не миллионер, чтобы фонтаны в доме ставить. Ну что ж, поищем еще…
Нужная дача нашлась примерно через полчаса. Все было как описывал Баринов — ворота, крыша, русалка. Правда, русалка скорее напоминала морскую корову, но винить в этом следовало исключительно скульптора.
Некоторое время я сканировал пространство внутри дома. К моему удивлению, во всем этом домище имелся всего лишь один живой человек. Сам Краевский? Или все-таки какой-нибудь сторож?
— Чего не знаю, патрон, того не знаю. Вламываться будем?
— Зачем сразу вламываться? Профессор должен быть человеком интеллигентным, уверен, что мы договоримся по-хорошему…
— Вот и Волдрес тоже так думал… — пробурчал Рабан, но возражать не стал.
На двери висел домофон. Какое-то мгновение я еще боролся с искушением разрезать его на гаечки, а потом то же самое проделать и с самим профессором, но потом все-таки нажал на кнопочку.
Приборчик некоторое время молчал. Потом скрипнул, пискнул, и оттуда донесся голос:
— Да?
— Павел Романович? — вопросом на вопрос ответил я.
— Не смею спорить. Чем могу быть полезен?
— Вы будете очень любезны, если впустите меня внутрь, — прохрипел я.
— Что ж, проходите, дорогуша моя, — хихикнул Краевский.
Дверь словно бы сама собой отъехала в сторону. Я в некотором недоумении замер на крыльце. Йехудина и Ба-ринова я убеждал впустить меня довольно долго, а этот открыл сразу же. Даже не спросил, кто я такой… Странно. Странно и подозрительно.
— Ну ты так и будешь стоять, патрон, или все-таки войдешь?
