Михаил Успенский - Невинная девушка с мешком золота
ГЛАВА 51
...Из ямы, образовавшейся под корнями вывороченного дуба, запах доносился вовсе не земляной, не могильный — оттуда тянуло горелым железом и жаром, словно помещалась там кузня либо мастерская. Слышался также некий недобрый скрежет...
— Да, всё приходит в упадок, — провыл синьор Джанфранко. Вытьё у него было заместо вздоха. — Успокойтесь, юный мавр. Бедный синьор Лука никуда не проваливался. Его действительно похитили — а значит, наш путь всё равно лежит в замок Синей Бороды...
— Я о нём слышаль, — сказала фрау Карла. — Я неодноразно посылайт ему повестка в Ойропише Герихт. Абер он не являль себя.
— Я также сталкивался с этим типом, — произнёс лорд Рипли. — И еле ноги унёс. Саблю сломал, а какая была сабля — не чета нынешним!
Тиритомба был безутешен и пялился в чёрную дыру с какой-то нелепой надеждой.
— Ну, чего вы мне сочинителя расклевили! — вскричал Ничевок. — Будет теперь гундеть и охать всю дорогу! Ой, деда, поехали! Лошадка подкормилась, худо-бедно нас покатит, телега крепкая... Только вот этих заспинников, — он указал на одетых как попало панычей, — брать не станем! Лучше их в яму свалить: хоть какая-то польза от неё будет!
— Ни в коем случае, мой юный друг! — возразил мудрец. — Они ещё, чего доброго, угодят между шестерней, застопорят их, и тогда мы вообще не дождёмся смены дня и ночи! Ах, как всё запущено...
— На дороге, поди, застав полно, деда, а эти выродки вон какие подозрительные, — не унимался Ничевок. — С ними нас никуда не пропустят! Да ты знаешь ли, куда нам ехать?
— Естественно, бамбино, ведь замок воздвигал не кто иной, как я, — сказал синьор Джанфранко. — Только вот зачем я его воздвигал...
Итальянец задумался — видимо, и корчага вместо головы имела свои недостатки. А сэр Сарджент Рипли добавил:
— Не думаю я, друзья мои, что встретим мы на своём пути какие-либо препоны или заставы. Вся Европа сошла с ума: стражники оставили свои посты, землепашцы побросали плуги, ремесленники позакрывали мастерские, а уж здешнее робкое дворянство и подавно в разъездах: ведь за светлую голову синьора Джанфранко Тёмный Кесарь обещал кардинальскую шапку и кое-что ещё, о чём не говорят!
— Мы тоже хотим... — робко пискнул Яцек Тремба.
Ничевок свирепо на него глянул.
— Хорошо, — сказал итальянец. — Только бросать и без того нарушенное хозяйство не годится...
— Почтенный синьор, но ведь злодей может убить Луку! — воскликнул Тиритомба. — Нам дорого каждое мгновенье!
Не удостоив арапа ответом, синьор Джанфранко подошёл к дубу, подлез под ствол, как-то по-особому крякнул — и толстенное дерево, прошумев листьями и ветвями, встало на прежнее место. Мудрец отряхнул руки и походил ещё вокруг ствола, утаптывая потревоженную землю.
Опять сделалось страшно всем — кроме Ничевока.
— Я придумал! — закричал оголец. — Мы лошадку не станем томить — она нам теперь ни к чему! Пусть пасётся!
...Сэр Сарджент, даром что разведчик, всё-таки был не прав: как раз на дорогах-то и ловили в основном похитителя головы. Понятно, это было всё равно что ночью искать потерю исключительно под фонарями, но так уж устроен человек.
И ещё так он устроен, что привык разбегаться при виде мчашейся телеги, в которую запряжено вместо лошади безглавое человеческое тело. Причём за безглавцем этим никакой лошади не угнаться...
Даже самые матёрые кондотьеры отскакивали к обочинам, не говоря уже о простонародье. С мостов же дозорные сигали прямо в воду! Если даже мелко было — всё равно сигали! А коли и догадывались положить поперёк тракта брёвна, так синьор Джанфранко да Чертальдо те брёвна с несусветной лёгкостью перемахивал, и седоки судорожно цеплялись за края своего экипажа и друг за дружку, чтобы не вывалиться.
Не успевал бедный арап спросить у попутчиков, какая за бортом страна, как телега уже въезжала в другую — это можно было заметить только по меняющим цвет придорожным столбам. На ходу ели, на ходу спали — ночь была нипочём резвому телу итальянского механика, ни разу ни во что не влетели! Ночи, кстати, становились всё короче и короче — это мог уже заметить и неучёный человек.
Даже городские ворота синьор Джанфранко отворял единым пинком, выносил створки, ломал вереи...
Ничевок восторженно визжал, нагоняя страху на обывателей.
— Я непременно увезу старика в Англию, — обещал агент с правом на преступления против человечества. — Он должен служить британской короне.
— Абер, майн либер, он принадлежит Объединенной Европе по месту рождения! — возражала его милая, гладя бывшего горца по всем местам с такой страстью, что даже поэт чувствовал что-то вроде ревности — никто ему больше кудерьки не разбирал, не расчёсывал...
Даже если плестись кое-как, нога за ногу, любая дорога куда-то, да приведёт. А поскольку здесь все дороги вели в Рим, синьору Джанфранко всё чаще приходилось сворачивать на проселки, на малозаметные тропки, а то и вовсе по бездорожью лететь. Раза два чуть не утонули, но всё обошлось.
— Ну, вот вам и замок! — объявил наконец итальянец. — Сейчас нам навстречу выбежит радостная Анита или, на худой конец, железное чучело вынесет её бренные останки... Болван полагает... Впрочем, вам сие не интересно.
Это внутри замок Синей Бороды был мрачный, а снаружи он выглядел очень даже весело: стены заросли ярким плющом, многочисленные башенки крыты красной черепицей, на вид совершенно новенькой, никакого рва вокруг, никакого подъёмного моста...
Зато и входа никакого!
Синьор Джанфранко отбросил оглобли и с удовольствием потянулся.
— Как же мы попадём внутрь? — испугался Тиритомба.
— Очень просто, — отозвался британский агент. — Я весьма опытный скалолаз... Вот только придётся поискать в ближайшей деревне верёвку и железный крюк...
— Успокойтесь, друзья, — молвил итальянец. — Здесь есть хитрое и преискусное устройство для подъёма наверх. Оно выполнено в виде девушки. Достаточно позвать её особым образом, и она спустит вниз свои роскошные золотые косы, а мы по ним и вскарабкаемся — как в сказке! К сожалению, вызывающее заклинание я никак не могу припомнить — вероятно, оно осталось в голове...
— У тебя, деда, как я погляжу, многое осталось в голове! — сказал Ничевок, копаясь в завязках гульфика.
Малец мужал на глазах: вот уже и почтение к наставнику из него выветрилось!
— Юноша, с нами дама! — вскричал сэр Сарджент. — Не провоцируйте меня на необдуманные действия!
— С вами дама, а со мной нужда! — парировал Ничевок. — Не лопнуть же мне!
— Майн либер херр, мы впоследствии усыновляет этот ферфлюхте кинд и воспитайт его! — сказала фрау Карла, задумчиво крутя в руках хворостину.
Вот это уже по-настоящему испугало дерзеца: на затёкших ногах он поспешно удалился за угол замка и даже непристойное журчание попытался заглушить какой-то песенкой.
— Вспоминайте своё заклинание, вспоминайте скорей! Наш друг в опасности! — напомнил механику Тиритомба.
Итальянский мастер стучал пальцами по корчаге, вращал её вокруг усечённой шеи, снимал, тряс и вновь водружал на место.
— Деда, а давай я тебе там, где быть затылку, почешу! — вернулся повеселевший Ничевок. — Нашему дедушке это очень помогало... Он чего и не было сроду припоминал...
Помогло, да не очень.
— Заклинание было в стихах... — только и сказал почёсанный.
— В итальянских? — спросил арап. — О, сколь сладкозвучен язык знойного Юга, сколь приятен он грубому северному дикарскому уху...
— Да нет, язык не имеет значения, — махнул рукой синьор Джанфранко. — Тут важен смысл... А он примерно таков: столь прекрасны волосы твои, моя донна, что все мужчины, сколько их есть в городе, устремляются за тобой и следуют повсюду... Владеете ли вы искусством импровизации?
Тут уж пришлось и поэту призадуматься изо всей поэтической силы. Он тоже принялся мучить свою голову, колотить по ней кулачками, разве что не отрывал...
— Ненавижу волос шотландских эту желтизну... На бронзу волос, на ланиты... Кудри девы-чародейки... И тяжкий водопад волос... Завитки её кос развилися... И ручьями б разбежалась шелковистая коса... Льётся бурливым волос вином... Куст волос золотистый вянет... И помню россыпь золотую твоей божественной косы... В извивах кос... Короткие крылья волос...
Всё не годилось.
—. Эх ты, чернота! — сказал Ничевок. — Да это же проще простого:
Распустила Дуня косы,
А за нею — все матросы!
Распустила Дуня ленты -
А за нею все студенты!
Распустила Дуня пряди -
А за ней другие...
— Отчего же только лишь матросы и студенты... — перебил соперника посрамлённый импровизатор, но тут в одной из башенок раздался пронзительный стальной скрежет, и в узком окошке обозначился ржавый скелет — правда, из черепа его, прямо из металла, стали расти золотистые нити и так доросли до самой земли. Нити кое-где сплетались в перемычки, образуя тем подобие верёвочной лестницы...
