Михаил Успенский - Невинная девушка с мешком золота
Маэстро руками остановил вращение и сказал почти человеческим уже голосом:
— Поистине, интуиция ребёнка безмерна! Крепкое вино убило внутри сосуда моих мыслей все невидимые глазу образования, и я будто заново родился! Теперь я знаю, куда идти и что делать!
— Вот и батюшка так, — важно сказал Ничевок. — С утра ничего не соображает, пока не поправится.
Но для начала всё-таки решили привести в порядок и себя, и мысли.
Присели, как перед дорогой. Но ведь дорога и предстояла!
— Пойдемте, — сказал синьор Джанфранко. — Пора.
Они долго шли по коридорам, пока не оказались возле распахнутой маленькой железной двери.
— Значит, не нужно искать и ключ...
— Деда, да вот же он валяется! — подскочил Ничевок.
Маэстро повертел серебряный ключик в руках и снова бросил на пол.
Все смотрели на Джанфранко с ожиданием.
— Давайте прощаться, — сказал он.
— Как? Разве вы не пойдёте с нами? — в ужасе воскликнул Лука.
— Я пойду своею дорогой, а вы — каждый своей. Этот выход ведёт в разные места, и что ждёт там каждого из нас — неведомо...
— Как это неведомо, маэстро, когда вы же сами это создали? — не поверил Тиритомба.
— Да, я создал всё, в том числе и так называемый генератор случайных чисел — просто для того, чтобы жизнь не была механически однообразной. Я не знаю, будет пропускать эта дверь каждого поодиночке или позволит кому-то из вас не разлучаться...
Лорд и фрау при этих словах крепко обнялись, а Ничевок в страхе подбежал к названому дедушке.
— А я? Как же я? Ты меня бросишь, что ли? А Сорбонна?
— Коли суждено — ты останешься со мной. Но, скорее всего, мы расстанемся... Поэтому приказываю сумку с демоном отдать мальчику — пусть у него будет хоть какая-то защита...
— Да я и так Депрофундиса не отдам! Он, чай, не котёнок! — сказал Ничевок и заплакал. — Как я теперь... Без вас-то... Тётя Анечка, прости, что грубил... Арапчик... Тётя Карла... Дядя разведчик... Дедушка...
Лука стоял как пришибленный. Что теперь он сможет один? И ещё ребёнка втянули...
— Но мы ведь встретимся? — робко сказал поэт.
Джанфранко да Чертальдо рассмеялся.
— Конечно, встретимся, — сказал он. — Потому что иначе всякое расставание теряет смысл.
Лука помотал головой. Косы его рассыпались. Он снова почувствовал себя атаманом.
— Значит, так, — сказал он. — Торопиться некуда. В замке всего навалом. Теперь каждый за себя — значит, подготовиться нужно как следует...
— Какая ты хозяйственная, душа моя Радищев! — сказал Тиритомба.
Лука хотел осерчать, но передумал.
— На прощанье поцелую, — пообещал он. Вдруг под сводами замка прокричала какая-то ночная птица.
Звуки тоски и печали односложны и пронзительны...
Красноярск, 2002-2004 гг.
