Александр Сивинских - Гончий бес
Я заговорщицки подмигнул, приложил палец к губам, а вслух сказал:
— Конечно, самый простой курьер.
— Ну, я так и поняла. Только ты бы кого-нибудь другого для расспросов выбрал. Что мы здесь, в столовке, знаем?
— Курочка по зёрнышку клюёт, — уклончиво сказал я. — Дойдёт очередь и до других.
— А, ну тогда ладно. Про Улугбекова говорят, что без него не обошлось. Сразу после аварии он суетился на заводе. Видимо, следы заметал. Но когда стало известно, что сюда едет Басмач, куда-то смылся. Дома его нет, у бабы, с которой сожительствует, нет. Хайдаров его искал, всю городскую милицию на уши поставил, да где там! Если Искандер вправду виноват, его вообще никто не найдёт.
Показалось мне, или последнее предложение было произнесено чересчур уверенным тоном? Интересненько…
— Ну, Хайдаров большая шишка, — сказал я. — Его побаиваются, откровенничать с ним никто не станет.
— На что намекаешь? Говори прямо.
Я потёр подбородок. Ася, по всей видимости, была девушкой неглупой. Рискнуть стоило.
— Видите ли, Асенька… На кухне, тем более в заводоуправлении, варятся не только борщи, но и все самые интересные слухи. Особенно те, которые касаются личной жизни руководства. Грешки, страстишки и так далее. Мы, простые курьеры, это отлично знаем. И часто этой информацией пользуемся. Разумеется, полностью неофициально. Без всяких записей, имён и так далее. Вот я и подумал — неужели о главном технологе совсем никаких сплетен не ходило? Вряд ли он святой.
— Может, и ходили, — уклончиво сказала Ася. — Только какой мне интерес рассказывать их незнакомому курьеру?
— Вот тебе и здрасте! Как это незнакомому? Ох, не зря считается, что у красивых девушек плохая память, — посетовал я. — Впрочем, её легко освежить. Смотри, я сейчас достану отрывной календарь и начну отсчитывать месяцы нашего знакомства.
С невозмутимым лицом я вытащил из кармана пачку пятидесятидолларовых купюр (Дарья не поскупилась — ни на аванс, ни на «сопутствующие расходы») и начал по одной бумажке вставлять в салфетницу.
— Начнём с текущего, то есть с сентября. И будем постепенно углубляться в прошлое. Вот август — помнишь, как мы ходили за грибами? Вот июль — эх, сколько мы в июле купались вместе! Вот июнь — в нём мы не просто купались, а ездили для этого на Чёрное море. Вот май, когда мы впервые поцеловались… Или поцеловались мы ещё в апреле?
Ася быстро вскочила и переместилась так, чтобы загородить собой пластиковую подставку с торчащим из неё долларовым веером.
— Вспомнила! Вспомнила! Мы познакомились на новогоднем балу.
— Ну конечно, — сказал я и довёл количество бумажек до девяти. Потом подумал и добавил для ровного счёта десятую, пояснив: — Хотя впервые мне довелось услышать о красавице Асе ещё в декабре.
Моя весьма дорогая и, как выяснилось, давнишняя знакомая проворно спрятала «отрывные листки календаря» и зашептала:
— Улугбеков — страшный бабник. Подкатывал ко всем более-менее симпатичным женщинам на заводе.
— К тебе тоже?
— Меня-то бог сохранил, я не в его вкусе. Он пышечек любит. А Акылжан наша не убереглась. Ну да она девка одинокая, для неё мужская ласка лишней не бывает. Короче, есть у Искандера Махмудовича домик в лесу, где он свиданки устраивает. Ну, как домик… кирпичный, два этажа, сауна, гараж, все дела. Савельевна рассказывала, раньше он был охотничий, для главных городских коммунистов. Потом там настоящий бордель сделали, а потом его вроде как сожгли. И даже дорогу к нему разломали. А на самом деле нет. От-купил его Улугбеков, и дорога разломана только на въезде. Искандер никому об этом не рассказывал, чтоб посторонние люди не мешали жизни радоваться. Он и подружек-то туда возил с завязанными глазами. Типа, такая романтика. Домик Акылжан нам описала. Савельевна и узнала место. Говорит, бывала там в комсомольской юности.
— Найти-то это гнёздышко как-нибудь можно?
Ася нахмурилась, прикидывая, стоит ли открывать все карты, затем решила, что пятьсот баксов покрывают и эту откровенность, и сказала:
— Как бы да. Ты откуда в город въезжал, со стороны Императрицына?
Я кивнул и уточнил:
— По шоссе.
— Ага, хорошо. Видел там столовку «Полный Привод»? Рядом в лес сворачивает до-рога. Там ещё столбик с табличкой «Берегите лес от пожара». Найдёшь легко. Дорога плохая, но это только сначала. Там и вправду поковырялись когда-то. Глубже в лес начнётся бетонка. Узкая, но для одной машины хватит. Езжай по ней до озера. На берегу, возле бывшей лодочной станции, бетонка кончится. Свернёшь направо и дуй вдоль берега. А там увидишь.
— Надо же, какие подробности! Будто сам побывал.
— Ага. Потому что Ася — девушка любознательная. Когда в начале марта Акылжан проболталась, что с технологом в лесном шалаше блудила, а Савельевна объяснила, где примерно этот шалаш стоит, я решила прогуляться на лыжах. Поискать его. Ну и нашла. Оказывается, не зря искала.
— Молодец, лыжница, — похвалил я, тактично не став выведывать, как она в марте под снегом умудрилась разглядеть ширину лесной дороги и материал покрытия.
— Спорить не стану, — отозвалась Ася и громко объявила: — Если больше кушать не хотите, с вас сто пятьдесят рубликов.
Расплатившись, мы покинули столовую через тот же задний ход. Алюминиевые ящики с объедками успели исчезнуть.
* * *— Какая умненькая девочка Ася, — сказал Жерар, когда мы вышли на задний двор, и я взял его на руки. — И хитренькая. Думаешь, Улугбеков её саму там принимал?
— Похоже на то, — согласился я. — Да только нам-то, не всё ли равно?
— Как знать. Вдруг она с ним до сих пор дружит? Мы тут прогуливаемся, а она ему звонит и докладывает всё по пунктам. Мы приедем, а Искандер с братцем Улугбеком нас уже поджидают. Цап — и отдадут на съедение железной саранче. — Он поёжился. — Кстати, чувачок, у тебя есть соображения, почему так быстро успели наладить выпуск этих странных игрушечек? Да ещё с модификациями. Челюсти, глаза…
— Думаю, изменённые файлы с трёхмерными моделями были готовы уже давно. И переправлены на завод, долбанному главному технологу. Эх, зря я тогда ночью пожалел директора ГЛОКа! Надо было его тряхнуть как следует. И младенчик бы пригодился. Представляешь, как запел бы этот мужик, если чудовище типа известного нам паучка Ананси взяло за крошечную ножку его сыночка и…
— Паша, ты всерьёз что ли? — ужаснулся Жерар.
— Не знаю, псина. Может, и всерьёз.
— Блин, да ты маньяк какой-то! Похоже, отцовская кровь забулькала?
— Пасть захлопни, — рассердился я. — А то пруд недалеко, сам забулькаешь.
Жерар нервно облизнулся и больше не проронил ни слова.
Я забрал со стоянки мотоцикл и медленно поехал по плотине. На середине свернул с дороги, закатил «Харлей» под дерево. Заглушил мотор, взял Жерара за шкирку и слез с мотоцикла.
— Значит, будешь топить? — уныло спросил он. — А мне-то казалось, прикалываешься.
Неся его в опущенной руке, я подошёл к воде. В прозрачной стеклянной толще висел тонкий как карандаш и пятнистый как солдат щурёнок. По поверхности плыли палые тополиные листья, похожие на шкурки высохших облаков. Я присел на сухую траву, усадил беса рядом и сказал:
— Надо бы. Но сейчас толковый советчик мне нужней, чем бестолковый утопленник.
— Отрадно слышать, — оживился он. — И какой тебе нужен совет?
— Что делать, бес? Вернуться на завод и попробовать проследить за Допом? Или ехать в лес на поиски технолога-вредителя?
— В лес, Паша. Конечно же, в лес. Хайдаровский двойник явно не при делах. Его самого подставили, это же очевидно. Тут главные — братцы Улугбековы, лапу даю на отсечение. Только вот зачем им понадобилась бешеная саранча, ума не приложу. И как им удалось её оживить… Неужели Сулейман всё-таки замешан? — Он вскочил на задние лапы и нервно притопнул. — Но ведь если так, то нам пора отсюда драпать! Со всех лошадиных сил. И плевать на твою Дарью. Тем более — на говорящую тыкву Басмача.
В логичности выводов ему не откажешь. Нюх на каверзы и подставы у беса просто феноменальный. А всё потому, что сам он — большой мастак по этой части. Приходилось убеждаться. Неоднократно и на собственной шкуре.
Я успокоительно похлопал его по твёрдой от напряжённых мышц спине. Казалось, он готов влупить отсюда самостоятельно, не дожидаясь пока я заведу мотоцикл.
— Уболтал, чертяка. Едем домой. В самом деле, зачем нам поводья рвать? Ради каких выгод? Думаю, поступим так. Помиримся с Зариной, выклянчим у неё ключ от «Серендиба» и спрячемся в Сулеймановом подвале. На недельку. Лучше уж рядом с живыми коврами и глиняным шахматистом поскучать, чем получить по башке за излишнюю любознательность. Правильно я говорю?
— Абсолютно! — обрадовался бес. — Умнеешь прямо на глазах, чувачок.
— Мудрость приходит с опытом, — скромно сказал я.
