Евгений Лукин - Из материала заказчика
А разбужен был с неслыханной бесцеремонностью: мой почтительный Боря на сей раз просто взял меня дрыхнущего за плечо и тряхнул.
— А?.. — я сел на койке, разом вырвавшись из утренних кошмаров, где со мной хотели разобраться смуглые соратники Кургельды, которого я будто бы напугал до полоумия, хотя на самом деле и в глаза-то никогда не видел.
Слава богу, наяву было всё спокойно. Судя по прозрачности голубовато-серого сумрака в забранном сеткой окне, снаружи только ещё светало. Так рано я обычно не встаю.
— Пошли, — сказал Боря.
Слегка одуревший, я безропотно влез в бермуды, напялил непроедаемую мошкой ветровку и кое-как выбрался из дому. Двинулся по привычке на задворки, но был остановлен.
— Куда идёшь? Ворота пошли смотреть.
После таких слов я проснулся окончательно и, подстрекаемый любопытством, устремился к штакетнику. Не дойдя шагов пятнадцати, остановился. Остолбенел. Потом медленно, чуть ли не с опаской подобрался поближе.
Попробую передать словами, что я там увидел. Представьте две кирпичные опоры квадратного сечения со скруглёнными углами, собранные, надо полагать, из обточенных вчера обломков. Собранные, учтите, с неукоснительным миллиметровым зазором, заполненным — нет, не цементом, но неким благородно тусклым металлом. Впоследствии оба столба рассмотрены были в подробностях, но двух одинаковых фрагментов, клянусь вам, так и не нашлось. Серый ящеричный узор на гладком тёмно-розовом фоне смотрелся дьявольски эффектно.
Но главное, конечно, сами ворота. Или воротное полотнище, как говаривали в старину. От одной опоры до другой расплеснулось сплошное металлическое кружево, и такое ощущение, будто не сковано оно и не сварено, а отлито целиком, причём каждый его изгиб опять-таки не повторён ни разу.
Сказать, что я был поражён, — ничего не сказать.
— Почему не спросишь, как открыть? — послышался исполненный самодовольства голос Бори.
Действительно, металлическое плетение казалось вполне себе монолитным и стыка между створками не наблюдалось.
— Как?.. — выдохнул я.
— Ближе подойди.
Я подошёл.
— Руку приложи.
В центре композиции, наподобие паука в паутине, располагался плоский, чуть выпуклый слиток размером с ладонь.
— Никто не откроет, — заверил Боря. — Только ты.
В ответ на робкое моё рукоприкладство створки и впрямь разомкнулись. Разведя обе воротины (открывались внутрь), я обнаружил за ними прежнее сооружение из позеленевшего от дождей штакетника, просевшее на ржавых петлях. Собственно, оно и раньше хорошо просматривалось сквозь кружевное литьё, но Борин шедевр настолько приковывал взгляд, что всё прочее просто выпадало из поля зрения.
— А говорил, только из моего материала…
— Только из твоего, — подтвердил он. — Еле хватило. Пойди за дом, посмотри, если не веришь. Всё переплавил, ничего не осталось.
Небо тем временем бледнело, восток розовел. Недоверчивыми пальцами трогал я прохладный металл. Невозможно было представить, что ещё вчера он, сваленный как попало, ржавел на задворках.
— А знаешь, — задумчиво молвил Боря, — мне тоже нравится. Может быть, это лучшее из того, что я построил…
До меня наконец дошло, что он говорит без акцента. Похолодев, я повернулся к собеседнику. Нет, внешне Боря остался прежним, и всё же передо мной стоял совершенно другой человек; с закоптело-смуглого лица исчезла вечная озабоченность, изменились и осанка, и взгляд. Актёр вышел из образа.
На миг почудилось, будто сейчас он достанет из кармана марлевую тряпицу и примется устало стирать грим.
Я даже о воротах забыл.
— Так ты…
— Да, — не дослушав, ответил он. — Видишь ли, какое дело… Строить у нас нельзя. За это наказывают. И так всё застроено…
— У вас?!
— Да. У нас. А у вас тоже особо не развернёшься…
— Почему? — тупо спросил я. По хребту бежали мурашки.
— Заповедная зона. Вот и приходится браконьерить… прикидываться…
— То есть… ты… на самом деле… не такой?
— Разумеется.
— А какой?
Забавно, однако при этом восклицании у меня у самого прорезался ашхабадский прононс. Должно быть, от потрясения.
Он разглядывал меня, как разглядывают котёнка.
— Показать?
— Покажи!
Он усмехнулся.
— Не покажу. Хватит с меня этого… Кургельды.
Внезапно озабоченность вернулась на его прокопчённое солнцем чело.
— Да! Главное! — несколько отрывисто предупредил он. — Днём ворота лучше чем-нибудь прикрывать. Заметят — уничтожат. У тебя там маскировочная сеть за печкой… Ну всё! Пора мне. А то на работу опоздаю.
— А кем ты работаешь? — еле выговорил я.
— А вот как раз слежу, чтобы никто из наших нигде ничего у вас не строил.
— То есть днём следишь, а ночью…
— Вот именно, — подтвердил он, шагнув за калитку. Обернулся, помахал мозолистой рукой, и в тёмных его глазах мне почудилось лукавство.
— Прощай, хозяин…
* * *Ах, сукин сын! Почти ведь убедил! Одного не учёл: нельзя показывать чудеса фокуснику и рассказывать о них фантасту. Пока он мне их показывал, всё шло гладко, а вот когда начал рассказывать…
Нет, но как вам такое понравится: накрой ворота маскировочной сетью, иначе инопланетяне сверху углядят! Представляю собственную физиономию, когда я это выслушивал…
Хороший актёр. Ей-богу, хороший! Минут пять, не меньше, я торчал там надолбой приворотной, прежде чем понял, в чём суть.
Меня развели!
Меня, циника-профессионала, не верящего ни в НЛО, ни в астрал, ни в масонский заговор, развели, как последнюю сявку!
Кто? Да телевидение — кому ж ещё! Какая-нибудь, я не знаю, программа «Розыгрыш»! Понатыкали скрытых камер, пригласили исполнителя, сунули ему в руки реквизит… Именно реквизит! Я что, видел этот его агрегат в действии? Вот то-то и оно! Я вообще ничего не видел! Ночь была! А Боря запретил мне высовывать нос из дому… Что там происходило на задворках?.. Кстати, нетрудно представить. Пока один монтировщик под покровом темноты издавал шорохи, постукивания и прочее шипение, другие втихаря выносили мусор и укладывали на рубероид заранее обточенные обломки.
Ишь! Ладошку ему приложи! Как будто у них заранее оттиска не имелось! Кстати, нужно ещё проверить, только ли моей ладошкой открывается и закрывается вся эта музыка…
То же самое и с установкой. И створки, и столбы наверняка изготовлены были загодя, оставалось лишь подъехать ночью и собрать.
Потому что не может один человек сотворить такое!
Я ещё раз оглядел ворота — и ярость моя пошла на убыль. Хм… А знаете, за подобное произведение искусства можно и в дураках походить.
Смущали меня, однако, два соображения.
Первое. Строители-мигранты. Тоже актёры? Между прочим, испуг был ими разыгран весьма профессионально… Тогда как понимать забор, обошедшийся Ладе Егоровне в девятнадцать тысяч?
И второе. С чего бы это вдруг столичная программа выбрала в жертвы провинциального автора-фантаста, практически вышедшего в тираж? У них там что в Москве, знаменитости кончились?
Чуть позже нашлось и третье. Как это они могли знать заранее, что мне понадобятся именно ворота, если я сказанул про них по наитию? То есть, получается, на изготовление ушло меньше двух дней. Такое возможно вообще?..
Но тут, прерывая судорожные мои рассуждения, сквозь листву тополя брызнуло восходящее солнце. Я подхватился и, пока не поздно, стремглав кинулся к дому — за маскировочной сетью.
На всякий случай.
2013 г.
Примечания
Курбастый
Курбастый — толстый, крепкий
