Анджей Земянский - А если Бог это я?
— Так что, не соблазнитесь хотя бы одной рюмочкой? — директор поднял вверх бокал с новой порцией.
— Нет. Благодарю.
— Завидую я непьющим.
* * *— Хоп, хоп! — крикнул он, выходя из большого бунгало. — Есть здесь кто-нибудь?
Ханка поднялась с разложенного на пляже узорчатого одеяла. Хотя она была совершенно голой, но исполнила преувеличенно приличный, викторианский поклон, а точнее — книксен.
— Мой король, каким образом я могла бы удовлетворить твои безнравственные желания?
— Только без актерства, Ханка.
Та кивнула и сменила тон.
— Ну тады пущай скажет, чего он желает, и как ему зад подставить?
— Ну, знаешь? — невольно усмехнулся мужчина. — Так со мной тоже не надо.
Девица захихикала, подавая ему поднос, на котором находились стакан с виски и длинная сигара. Ружицкий закурил, не согревая свернутые табачные листья, жадно затягиваясь дымом.
— Дай какой-нибудь коньяк. Тут один тип подстроил мне вкус.
Ханка быстро поменяла стакан на бокал. Точно такой же, каким еще несколько минут назад пользовался Станьчик. Мужчина опустошил его одним глотком и, пытаясь не кашлять, затянулся сигарой.
— Уууу… А не слишком ли быстро?
— У меня нет времени.
Девица пожала плечами, в результате чего ее крупные груди вошли в интригующий резонанс. После чего она глянула — подозрительно, исподлобья.
— Это у тебя нет времени? У тебя?
— Ладно, ладно… Только не надо цепляться к словам. На сегодня я запланировал визит еще у одной пациентки.
— Трахнешь ее?
— Я же не педофил. Она еще ребенок.
— А… — понимающе вздохнула Ханка. — Так может созвать гарем?
— Нет. Наяву у меня нет времени даже принять душ. Пока же что дай мне еще один коньяк и кофе.
— Уже делаю, мой миленький шеф!
И она ушла, специально, возможно — даже садистски, крутя своей фигуристой задницей. У-у, ведьма! Он постоянно размышлял: почему именно она. Ханка была соткана из целой массы известных ему женщин. Но вот одного он понять не мог. Ханка была собранием их наилучших черт, плюс их общей ехидности. Что, разве именно этого он подсознательно желал? Чтобы всегда присутствовал какой-то вызов? А не один только секс, простенький, словно обслуживание пневматического молота? Он уселся в плетеном из лозы кресле на самом краешке у искрящегося моря и пыхал сигарой. А интересно, чего хотел он сам? Ведь наверняка не этой вот аркадии, которая, пускай и скрывала в себе множество загадок, была скучной до рвоты. Настоящие чудеса происходили в ином месте. А здесь? Ну, скажем, милая остановочка, местечко для отдыха, где можно собрать мысли или, в зависимости от потребностей, облегчиться. Курилка в одном флаконе с пивной. Здесь он мог выпивать и курить, сколько влезет, чтобы через мгновение проснуться трезвым, словно стеклышко, без похмелья и кошачьего дерьма во рту. В яви он отказывался от стимуляторов, желая сохранить тело и душу здоровыми. А здесь перепробовал чуть ли не все, даже самые жесткие наркотики. Ну и целый гарем, имя которому было «легион».
Ханя подала ему кофе и коньяк, как бы случайно прикоснувшись набухшим соском к глазному веку.
* * *— У вашего величества имеются еще какие-нибудь желания?
Он глянул на женщину. Можно ли представить себе более прекрасный вид?
— Да. Я желаю, чтобы ты чертовски собралась и воспользовалась знаниями и опытом всех женщин, из которых ты состоишь.
Та присела на корточки рядом, с серьезным выражением на лице. Понятное дело, вроде как случайно, ноги ее были раздвинуты. Он пытался не обращать на это внимания.
— Слушаю.
— Каким чудом робкая, забитая, не справляющаяся с миром девочка может смеяться или улыбаться в течение всей ночи?
Задумалась. Потом почесала… там. Ну да, там.
— Хмм… она сама придумала для себя терапию, — глянула Ханка на него. — Но это ты уже знаешь. Каким чудом? Об этом ты узнаешь, еще сегодня. Но…
— Но? — повторил он за ней.
— Но сегодня имеется еще и какая-то странная тайна, правда?
Он кивнул.
— То-то и оно, — прикусила она губу. — Что-то мне говорит, что сегодня, мой учитель и повелитель, ты круто удивишься. Очень круто.
— Только не преувеличивай. Это банальный случай.
— О нет. Женская интуиция подсказывает мне, что от изумления тебя по стенке размажет. Поверь мне.
* * *Он проснулся на банкетке в собственном кабинете, с улыбкой на лице. Ну да, перед целой ночью, посвященной работе, Ханка представляла собой замечательную расслабуху. Он был двадцатичетырехчасовым человеком. Вечером приходил на работу, в течение всей ночи спал, делая свое. Утром просыпался — отдохнувший и расслабленный, принимал душ и мчался к реальной жизни, в ходе которой посещал различные странные места за заработанные здесь крутые бабки, писал эссе по архитектуре, поглощал знания, тренируя свой разум. Испытывал все удовольствия и ценности, предлагаемые ему мирской реальностью. Двадцатичетырехчасовый человек — это было наилучшим определением. После ночной работы, в течение которой он отдыхал — активный, интересный день, который его развлекал. Можно ли желать чего-нибудь еще?
Ружицкий легко поднялся и поставил воду на чай. Распахнул окно. Он обожал весну, в особенности — по ночам. Эти запахи, эти передвигающиеся в свете фонарей тени; отзвуки засыпающего города. Он решил проснуться в три часа, плюс-минус, и отправиться на недолгую прогулку в ближайший парк. Но пока что нужно немного поработать. Он налил себе чаю и уселся под окном в плетеном кресле. Ну, какой случай будет сегодня первым? Наверное, тот паралитик. Да, нужно к нему наведаться, пока тот не заснет. А вот начинать терапию, пока что было рановато.
* * *Больничная палата для VIP-персон мало чем отличалась от номера в шикарнейшей гостинице. Все оборудование и электроника прятались за переборкой из красного дерева. Вот только на кой ляд парализованному больному были все эти замечательные кожаные диваны, хрустальные столики, письменный стол величиной с небольшой аэродром и ванная величиной со среднестатистическую квартиру? Разве что для того, чтобы поглядеть и скатиться в пучины отчаяния еще глубже. Зато вот телевизором здесь можно было управлять с помощью голоса. Опять же, у двух медсестер было достаточно места, чтобы не путаться перед глазами больного. Увидав Ружицкого, обе вскочили и перешли в служебную комнату рядом, тщательно прикрывая за собой дверь.
Измученный парень едва поднял веки. Скорее всего, он никак не желал воспользоваться телевизором, радиоприемником, тремя различными проигрывателями, интернетом, видеофоном или каким-либо иным устройством, которое было настолько разумным, чтобы понять его голос.
— Привет, малой. Спишь?
— Отъебись!
— Ну… какая-то кроха жизни в тебе все-таки осталась. — Ружицкий уселся в глубоком кресле напротив кровати. — Мы не представились друг другу. Имя у тебя какое-нибудь имеется?
— Усрись!
— Странно, — наморщил брови Ружицкий. — Это по-каковски: по-еврейски, по-индейски?
— Ебись конем, придурок!
— Ну хорошо. А если я угадаю, о чем ты думаешь, тогда скажешь имя?
Тень заинтересованности в глазах парня. Всего лишь тень, но и этого уже очень много. Пациент чмокнул губами.
Ружицкий склонился вперед, опираясь на широких подлокотниках кресла.
— Ты думаешь о кабинете директора. О спрятанном в стене сейфе, защищенном кодовым замком плюс специальным ключом. Думаешь о его содержимом. И твои предположения верны. Там имеется реестр лекарств, дневной их расходный запас и сами ампулки. Если придет врач и обоснует необходимость, оба они с директором заполняют формуляр, и пациент получает… морфий. Законно. Без проблем. Под контролем, но морфий…
— Завязывай.
— Я угадал?
— Принесешь?
— С ума сошел? Я же не врач. За такие штучки меня могут посадить!
— А кто другой мог бы такое устроить?
— Нет.
Это были те минуты, когда он больше всего желал бы выкурить сигарету наяву. Но Ружицкий был последовательным. Тех, что во сне, их должно было хватить. То есть, всего лишь через полчаса.
— Ну, вот видишь, — продолжил он через какое-то время. — Мечтания о цветных снах пока что рассыпаются прахом.
— А когда вы, наконец, сдадитесь, и я чего-нибудь получу?
— Никогда. Я так считаю.
— Мой отец сломает тебя еще перед «никогда».
— Сомневаюсь. В моем случае, это и вправду было бы уголовным преступлением. Но ты можешь вызвать доктора Малого и попросить у него. Он тебе запузырит доклад минут на шестьдесят о самых новейших, самых эффективных средствах, а потом, в зависимости от настроения, пропишет тебе аспирин, витамины или банальное снотворное, после которого будет еще труднее перейти от кошмара во сне к кошмарам наяву. Так что выбирать тебе. С учетом того, что доктор Малый займет у тебя гораздо больше времени.
