Павел Кошовец - Рик: Прогулка в небесах
Меня посетила одна трезвая мысль:
- Какое спиртное они употребляют? - вопрос был чисто профессиональный.
Харя внимательно изучала меня. Как насекомое, достойное хорошего шлепка газетой.
- Спиртное в дюленской цивилизации отсутствует напрочь, - и сочувственно подморгнула. Если это, конечно, не была издёвка.
- Но к-как же-е-е он-н-ни рас-с-слабляются? - представляю, какое идиотское выражение лица было у меня.
- Они не расслабляются - а всё время напрягаются. Ха-ха-ха!
Громоподобный смех был последним гвоздём в крыше моего самочувствия, меня повело, словно беременную, захотелось пойти пообщаться с Ихтиандром. Сотрясение мозга.
- Я хочу домо-о-ой! - заныл. - Сос! Сос! Помогите! Хэлп ми! - я очень надеялся, что зрелище нелицеприятное, как и любая истерика, и таким образом завалю последний тест на сомнительное удовольствие пообщаться с дюлями.
- Браво! Браво! - две громадные ватные ладони со звучными хлопками аплодировали мне. - Бис!
И поклонился бы благодарному зрителю, да что-то защипало в глазах, вспомнились удивительные стеклянные изделия по 0,5 и 0,75, гладенькие, чистые, невинные, как слеза.
- А может необходимость во мне не столь насущна? Может мы договоримся? - надежда приподняла свою хиленькую головушку по дороге в крематорий. Не прекращающиеся аплодисменты приобрели странный хлюпающий оттенок. Когда мой взор прояснился, я лицезрел две пышные ягодицы, перехватившие эстафету у ладоней. - Понятно, - обречённо поник головой.
Дальнейшую речь усатой хари я воспринимал словно сквозь туман, не особо вслушиваясь в ораторские выкрутасы. И даже стало как-то всё равно, перестало болеть и ныть. Шок. В голове нарастал шум, и вскоре меня снова привалили подушками, а все женщины мира повернулись к лесу спиной, а ко мне крылечком. Вот только лица у них были бутылочного цвета.
Глава 2.
Прошло несколько тысячелетий секунд, как вдруг в стене обозначилась дверь. Зашуршала портьера в самом неожиданном месте - Али Баба бы тоже не догадался.
Глаза открывались с таким скрипом, что пришлось задействовать руки, чтобы они мяли их и растирали по всей площади лица, словно две яичницы-глазуньи; запахло жареным салом - это я от усердия высунул язык, занимаясь недвусмысленным наведением диоптрии, очень жестоко прошёлся по нему зубами, так, что посыпались искры. И я окончательно проснулся.
В образовавшемся проёме возникла премиленькая мордашка, а следом то, что ей причитается: наборчик дамских сумочек из крокодиловой кожи... тьфу ты, какие глупые сравнения прут в голову с послесонья. В общем, появилось худенькое тельце в мини-бикини.
Чёрные тончайшие полосочки, будто проволока разрезали эти белоснежные, невесомые косточки, укрытые пудрой, а огромные фиалковые глаза смотрели столь жалостливо, что хотелось подойти, прижать, приголубить, утешить. Но я сдержался, здраво рассуждая, что за дверью может находиться её суженый, имеющий к жалости своё мнение.
Девушка сделала книксен неожиданно и изящно, так, что воздух даже не всколыхнулся. Я засмотрелся на гордый прямой подбородок и опущенные глаза с двумя расчёсками чёрных век. Свои? Вряд ли.
Она выпрямилась и сделала недвусмысленный жест руками в сторону двери - мол, просю. Я же продолжал молча пялиться на неё, пожирая и тут же отрыгивая, и как только она двинулась к выходу, тут же пристроился в арьергарде, скрупулезно прощупывая её тыл. Картина была не очень радостная - негде глазу зацепиться. Тем не менее, оторваться от движения её сочленений было сложно, особенно от того места, где соединялись ноги. Две выпуклости, предохраняющие механизм соединения от повреждений, подтянутые и настороженные, столь внимательно и укоризненно следили за движениями моих глаз, что я невольно покраснел.
Шли мы коридором, где всё кричало от ярких красок и рисунков. Сумасшедшие граффити. Я снова, будто невзначай скользнул взглядом по девушке - всё-таки естественный островок покоя среди этой крикливости. Здесь может отдохнуть усталый путник... Я ещё не устал.
И вот она вывела к огромным... Дверями я бы постеснялся это назвать. Ворота - ближе по масштабам. Четыре метра в ширину, три в высоту - сюда смело можно было загонять технику. И даже сельскохозяйственную. Кроме хлебоуборочного комбайна (разве что так: бочком, бочком). Жестом профессиональной волшебницы она легонько толкнула створки, и те немедленно поплыли в стороны, совершенно не издавая приличествующего случаю скрежета петель.
В лицо дохнуло сырым воздухом, а уши навострились, различая множественный гул возбуждённых женских голосов. То есть регистр звучания был не ниже альта. Словно на свадьбе феминисток. Ну-ну, посмотрим, куда это меня завели озорные ягодицы.
- Ничего себе! Вот те и мясной павильон...
Увиденное поразило все мои самые смелые предположения. У меня отобрало речь, кроме вышеупомянутого крика души, а в мыслях стремительно раскручивалась юла, норовя выскочить за рамки черепной коробки.
Просторное помещение с шедшими по периметру скамейками и арочками в какие-то соседние либо примыкающие комнаты и большим округлым бассейном посредине по содержанию напоминало отжившие (или нет?) места скопления народу, когда оставив регалии снаружи, все становились одинаково бледно-синюшно-розовыми, ибо мыться надобно всем, то есть совдеповские бани. Именно в женский день (или на женской половине). Не хватало шаек, веников и простонародных словечек, ибо контингент, подобранный здесь, оказался поровнее и помоложе, а ненасытный целюллит ещё не поселился на этих крепких, взбитых (в словосочетании со сливками) и мокрых телах.
Девушки и девицы, казалось, не заметили моего появления (слава Богу!), а моя провожатая с пронзительным визгом устремилась к воде. Что это за сборище водяных фей? Были они всех цветов и пород, которые бы могла представить матушка Земля, различных весовых категорий и на любой вкус, полные жизни и... совершенно голые. Некоторые томно возлежали в непринуждённых позах, часть переговаривалась, часть лениво плавала, но основная масса с весёлым гвалтом гоняла мяч, напоминая посещение водных просторов участниками пионерлагерного движения.
Тихонько, под стеночкой я пробрался в ближайший угол и затаился на скамейке, не забывая жадно поедать столь удивительное зрелище глазами. Детородный орган неудержимо зашевелился, сигнализируя мне о желании одарить каждую присутствующую здесь девушку ребёнком, или на крайний случай, не обойти вниманием.
Заворожено глядя на мелькающие эпизоды румяных и спелых тел, я что есть силы боролся с собой, представляя себя этаким мухомором с обвисшими ушами на поляне лисичек, или зайцем - переростком на морковной плантации, где молоденькие овощи только-только выбросили на свет божий нежно-зелёные косички, или конским щавелем посреди васильков...
Озорной, задорный смех и радостный плеск воды наконец-то стал восприниматься мною, как нечто обыденное, хотя и продолжающее быть достойным внимания. Что значит психологическая настройка! Как в том анекдоте про моего собрата - алкоголика и силу воли - мол, не хочу и пью.
Я нашёл глазами свою провожатую, весело гоняющуюся за мячом в игре наподобие "собачки". Всё-таки она стала ближе мне, нежели остальная безымянная масса. Да и ничего себе так было это воздушное создание, малогабаритное, как на мой вкус, но обозначившаяся грудь достойно сопротивлялась резким броскам тела, с неохотой возвращаясь на базу, а спелые ягодицы, которые тоже не мешало бы увеличить на ладонь, перекатывались и сверкали, недвусмысленно намекая на степень готовности блюда. Я уже стал переживать за неё, "болеть", чуть было не попискивая от азарта - мяч всё никак не шёл ей в руки.
С громким стуком распахнулись ворота, прямо противоположные тем, в которые вошёл я (на этом их различие и оканчивалось), и в "баню", как мысленно я окрестил это помещение, прошествовала дюжина... тоже лиц женского пола, только прикрытых каким-то подобием доспех, в коротких юбках и со зловещими верёвками на поясах. От представительниц, так сказать, "нудистского" направления они ещё отличались определённой квадратностью, близкой скорее мужчинам определённой профессии, и хмурыми неулыбчивыми лицами.
Наступила мгновенная, моментальная тишина (даже вода, казалось, испуганно затаилась). Из клинообразного построения, в котором застопорились "гостьи", выдвинулась невысокая, но компенсировавшая недостаток роста шириной, дамочка, и что-то прокаркала. Я не потому употребил такой глагол, будто она была похожа на представительницу семейства вороньих, или оттого, что с первого взгляда не понравилось это военизированное подразделение, нагло вломившееся в эту чудесную оранжерею, просто слова или заменители слов незнакомого мне языка прозвучали коротко и отрывисто. Вдобавок голос у неё звучал гораздо ниже того диапазона, который использовался несколько минут назад.
