Терри Пратчетт - Понюшка
Не зная чем еще заняться, Ваймс вернулся по великолепной лестнице к выходу и зажег сигару. Сибилла была тверда как кремень в вопросе курения в доме. Голос за спиной уведомил:
— Вам нет необходимости это делать, сэр. В доме есть отличный кабинет для курения с заводным экстрактором дыма, очень шикарным. Поверьте, сэр, такое вы редко где увидите.
Ваймс позволил Вилликинсу указывать путь.
Это была очень миленькая курительная, хотя опыт Ваймса в этом вопросе был чрезвычайно ограничен. В кабинете оказался большой бильярдный стол и спуск вниз, в винный погреб, в котором хранилось столько выпивки, сколько ни разу в жизни не видел ни один завязавший алкоголик.
— Разве мы не уведомили их, Вилликинс, что я не пью?
— Разумеется, сэр. Сильвер ответил, что в поместье считают пристойным, так он выразился, держать бар полным на случай прихода гостей.
— Что ж, Вилликинс, похоже будет грешно не воспользоваться подобной оказией. Так, что будь моим гостем и налей себе чего-нибудь.
Вилликинс заметно отшатнулся:
— О, нет, сэр. Я не могу этого сделать, сэр.
— С какой стати?
— Просто не могу, сэр. Я стану посмешищем всей лиги Джентльменов, если до них дойдет, что я был настолько дерзок, что посмел выпивать со своим нанимателем, сэр. Не в свои сани не садись.
Это обидело Ваймса до самого эгалитарного[5] нутра. Он ответил:
— Мне все известно про твои сани, Вилликинс. Ситуация как у меня, наступает решающий момент и раны зажили.
— Послушайте, сэр, — почти умоляющим голосом заявил Вилликинс. — Так уж вышло, что мы вынуждены следовать определенным правилам. По этой причине я не могу с вами выпить, кроме Страждества или рождения наследника, что является исключением, но вместо этого я предлагаю приемлемую альтернативу - я подожду, пока вы не отправитесь спать, а потом выпью полбутылочки.
«Что ж, — подумал Ваймс, — у всех нас свои смешные странности, хотя, если Велликинса хорошенько разозлить и наткнуться на него в темном переулке, некоторые его странности окажутся не такие уж смешные». Но Сэм оживился, заметив, что Вилликинс пошарил по великолепно оборудованной барной стойке и принялся методично набирать содержимое в стеклянный шейкер[6].
Как известно, невозможно добиться эффекта алкогольного напитка, не используя алкоголь, однако среди приобретенных за годы, а может и краденных, умений Вилликинса имелся талант смешивать обычные продукты в совершенно обычный с виду напиток в котором было почти все то, что вы желаете получить от алкоголя. В нем были смешаны табаско, огурец, имбирь и чили, а так же что-то еще, о чем лучше не спрашивать.
С великолепным напитком в руке, Ваймс откинулся в кресле и спросил:
— Как тебе местный штат, Вилликинс?
Тот в ответ понизил голос:
— О, тащат потихоньку, сэр, но не больше, чем все на моей памяти. Каждый что-нибудь ворует. Таков мир и привилегии, предлагаемые работой.
Ваймс улыбнулся, увидев почти театральную безжизненную мину, изображенную Вилликинсом, и громко сказал для скрытого наблюдателя:
— Значит, Сильвер очень добросовестный человек, не так ли? Рад это слышать.
— Мне кажется очень надежным, сэр, — ответил Вилликинс, закатив глаза к потолку в направлении решетки легендарного экстрактора дыма, который, без сомнения, служил для проветривания часового механизма, но разве любой дворецкий не готов пожертвовать своим животом ради возможности подслушать, что о нем думает новый хозяин? Конечно, да.
Это ведь тоже привилегия? Разумеется местный персонал настороже. Этому даже не нужно доказательств - это в природе людей. Он постоянно предлагал Сибилле, поскольку не осмелился бы настаивать, закрыть это поместье и продать кому-нибудь, кто действительно желает жить в деревне в чем-то, что по доходившим до него слухам является скрипучей и промерзающей горой, в которой может поселиться целый полк. Она бы не стала слушать. У нее об этом месте остались теплые детские воспоминания, как она лазила по деревьям, плавала в реке и ловила рыбу, собирала цветочки и помогала садовникам, и занималась прочими сельскими забавами, от которых Ваймс был далек как от Луны, учитывая, что его юношескими забавами было как остаться в живых. Можно даже порыбачить в реке Анк, если только не пытаться что-нибудь поймать. Удивительно, что можно поймать, если хотя бы капля Анка коснется ваших губ. А что до «пикничков», то что ж, дети в Анк Морпоке когда ничком, когда пикой, но в основном под зад.
Это был длинный день, ночь на постоялом дворе вышла беспокойной, но прежде чем удалиться в огромную постель Ваймс открыл окно и уставился в ночную мглу. В листе шуршал ветер. Ваймс, мягко говоря, не одобрял деревья, но Сибилле они нравились и с этим ничего не поделаешь. Какие-то штуки, до которых ему не было никакого дела, шуршали, кричали, тараторили и вообще сходили в темноте с ума. Он не знал, что там творится, и надеялся, что никогда не узнает. Ну, как в таком шуме, нормальный человек может лечь спать?
Он присоединился к жене в постели, правда пришлось некоторое время пошарить рукой, прежде чем удалось ее найти. Она велела ему оставить окно открытым, чтобы дать «притока великолепному сельскому воздуху», и несчастному Ваймсу только и оставалось, что лежать, нервно дергая ушами на каждый незнакомый звук, надеясь услышать такие упоительные напевы идущего домой пьяницы или ругань возницы о заблеванных подушках кареты, музыки случайной уличной драки, домашней ссоры или даже пронзительного крика о помощи, пунктуально прерываемые боем городских часов, которые, как было широко известно, еще ни разу не пробили вовремя, или иных посторонних шумов, вроде дребезжания разъезжавшихся по делам своего основного бизнеса «медовых» фургонов Короля Гарри, чтобы вывезти плоды ежедневной человеческой деятельности. Или самое лучшее, услышать с противоположного конца улицы выкрик постового: «Двенадцать ночи и все спокойно!» Еще совсем недавно любой, кто попытался бы это сделать еще до того, как стихло эхо его голоса, обнаружил бы, что его колокольчик, шлем, нагрудник, а возможно и сандалии пропали. Но все в прошлом! Фигушки! Это была современная Стража. Стража Ваймса, и любой, кто нападет на стражника в патруле с нехорошими мыслями, в мгновение ока узнает, что если кого-то и будут пинать по улице, то только не стражника. Постовой выкрикивал свою фразу всегда немного театрально и ровно на пересечении с первым Ячменным переулком, чтобы командор мог его услышать. А теперь Ваймсу пришлось засунуть голову под огромную подушку, чтобы пытаться не слышать эту гнетущее и нервирующее отсутствие шума, способное мгновенно поднять на ноги даже мертвого, который за годы уже научился не замечать регулярно повторяющийся крик.
Глава 3
Но ровно в пять утра Мать Природа нажала какую-то потайную кнопку, и мир сошел с ума: каждая божья птаха и тварь, и, судя по звукам, даже аллигатор, громко запели, чтобы другие могли их послушать. Этой какофонии потребовалось какое-то время, чтобы проникнуть в сознание Ваймса. Преимуществом гигантской постели было изобилие подушек, чьим большим фанатом был Сэм, когда не спал в своей постели. Два или три жалких мешочка набитых перьями на кровать для отмазки - не для него! Он обожал зарыться в них с головой, превратить их в своего рода мягкую крепость, оставив единственное отверстие - для притока кислорода.
К тому моменту, когда он выплыл на льняную поверхность, адский шум несколько поубавился. «Ах, да! — вспомнил он. — Это же еще одна особенность деревни. Все встают чертовски рано». Командор по обычаю, необходимости и наклонностям вел преимущественно ночной, а иногда и «всю-ночь-напролетный» образ жизни. Поэтому для него было чуждым понятие, что в сутках дважды бывает ровно семь часов. С другой стороны, он почувствовал запах бекона и спустя пару мгновений в комнате оказались две нервничающих молодых дамы с подносами на сложной металлической штуковине, которая в разложенном состоянии практически, но не абсолютно, исключала возможность насладиться установленным поверх нее завтраком.
Ваймс моргнул от удивления. А жизнь-то налаживается! Сибилла решила, что ее супружеский долг состоит преимущественно в том, чтобы обеспечить мужу вечную жизнь, и была убеждена, что такой счастливый исход возможен, если кормить его орехами, пшеном и йогуртом, который по мнению Ваймса был ни чем иным, как недозрелым и потому не затвердевшим сортом сыра. Следующим шагом было досадное посягательство на его сэндвич с беконом, латуком и помидорами. Удивительно, но факт, что по данному вопросу его подчиненные решили следовать указаниям его супруги, и если их босс вопил и топал ногами, что вполне понятно и даже простительно, если ему запрещают отведать утром кусочек поджаренной свинины, ссылаясь на инструкции, данные им его женой, в полной уверенности, что все кары небесные и увольнение не более, чем пустые угрозы, и уволенный тут же будет восстановлен в должности.
