Хеннинг Манкелль - Глухая стена
Он смотрел на экран и не верил своим глазам. Фальк гарантировал, что с системами защиты никто справиться не сумеет.
Тем не менее кто-то явно сумел.
Картер вспотел. Усилием воли заставил себя успокоиться. Фальк установил сложнейшую многоуровневую защиту. Сердцевина системы - невидимые микроскопические информационные ракеты - спрятаны за мощными укреплениями и стенами, разрушить которые никому не под силу.
И тем не менее кто-то пытался.
Картер обдумывал ситуацию. После смерти Фалька он незамедлительно послал в Истад человека, поручив ему следить за обстановкой и регулярно докладывать. Там произошло несколько весьма неблагоприятных инцидентов. Но до сих пор Картер полагал, что все под контролем. Ведь он принял меры, быстро и без колебаний.
Да, он решил, что все по-прежнему под контролем. Тем не менее кто-то влез в компьютер Фалька, во всяком случае попытался влезть. Это не подлежит сомнению. Надо срочно что-то делать.
Картер напряженно размышлял. Кто это может быть? Едва ли кто-нибудь из полицейских, которые, согласно рапортам, без видимого успеха расследовали смерть Фалька и ряд других событий.
Но кто же тогда?
Он не находил ответа. Хотя просидел за компьютером до тех пор, пока Луанду не окутали сумерки. А когда наконец встал, был по-прежнему спокоен.
Что-то случилось, поэтому он должен выяснить, что именно, и как можно скорее принять ответные меры.
Около полуночи он вернулся к компьютеру.
Как же ему не хватает Фалька!
Засим Картер послал зов в киберпространство.
И примерно через минуту получил ответ.
Валландер стал рядом с Мартинссоном. Роберт Мудин сидел за компьютером. По экрану с бешеной скоростью промчались колонки цифр. Потом все остановилось. Вспыхнуло несколько единиц и нулей, и экран почернел. Роберт Мудин взглянул на Мартинссона, тот кивнул, и он продолжил. Новые команды, новые рои цифр порхнули по экрану. И вдруг разом замерли. Мартинссон и Валландер подались вперед.
- Я не знаю, что это, - сказал Роберт Мудин. - Никогда не видел ничего подобного.
- Может, расчеты какие-нибудь? - предположил Мартинссон.
Роберт Мудин покачал головой:
- Не думаю. Скорее цифровая система, ожидающая следующей команды.
На сей раз головой покачал Мартинссон:
- Может, пояснишь?
- Вряд ли это расчеты. Никаких вычислений тут нет. Цифры соотносятся только сами с собой. Мне кажется, это шифр.
Валландера кольнуло недовольство. Он толком не знал, чего именно ожидал, но уж точно не этого. Не множества бессмысленных цифр.
- Разве от шифров после Второй мировой не отказались? - спросил он, но ответа не получил.
Все трое неотрывно смотрели на экран.
- Тут что-то с цифрой двадцать, - вдруг сказал Роберт Мудин.
Мартинссон опять наклонился к монитору, но Валландер не последовал его примеру. Спина заболела. Роберт Мудин что-то показывал на экране, объяснял. Мартинссон с интересом слушал, а Валландер отвлекся, думая совсем о другом.
- Может, дело идет о двухтысячном годе? - предположил Мартинссон. - Вроде бы тогда ожидается всемирный хаос, потому что компьютеры растеряются?
- Нет, двухтысячный тут ни при чем, - упрямо отрезал Роберт Мудин. - Речь идет о цифре двадцать. К тому же компьютеры растеряться не могут. В растерянность впадают только люди.
- Через восемь дней, - задумчиво обронил Валландер, сам не зная почему.
Роберт Мудин и Мартинссон продолжали свою дискуссию. О каких-то новых цифрах. Валландер услышал подробные разъяснения насчет того, что такое модем. Раньше он знал только, что эта штуковина через телефонную сеть соединяет компьютер со всем окружающим миром. Мало-помалу его охватывало нетерпение. Хотя он прекрасно понимал, что Роберт Мудин, возможно, приблизился к чему-то очень важному.
В кармане зазвонил мобильник. Комиссар отошел к входной двери, ответил. Звонила Анн-Бритт.
- Пожалуй, я кое-что раскопала, - сообщила она.
Валландер вышел на лестничную клетку:
- Что именно?
- Я говорила тебе, что собираюсь покопаться в жизни Лундберга. И прежде всего хотела побеседовать с его сыновьями. Младшего зовут Карл-Эйнар Лундберг. Ну так вот, мне показалось, я где-то видела это имя раньше. Только не могла вспомнить, где и в какой связи.
Валландеру это имя ничего не говорило.
- И я заглянула в наши базы данных.
- Я думал, это один Мартинссон умеет.
- На самом деле, похоже, один ты не умеешь.
- И что же ты нашла?
- Зацепку. Несколько лет назад Карл-Эйнар Лундберг проходил у нас как обвиняемый. Ты в ту пору, по-моему, долго сидел на больничном.
- Что он натворил?
- Видимо, ничего, потому что был оправдан. Но обвиняли его в изнасиловании.
Валландер задумался.
- Пожалуй, стоит в этом разобраться, - сказал он. - Хотя мне трудно связать сей факт с нынешним расследованием. Менее всего с Фальком. Да и с Соней Хёкберг тоже.
- Словом, я продолжу, - решила Анн-Бритт. - Как договорились.
Разговор закончился. Валландер вернулся к остальным.
Мы топчемся на месте, подумал он в приступе усталости. Ведь не знаем даже, что ищем. Сидим в полной пустоте.
22
В самом начале седьмого Роберт Мудин выбился из сил. К тому же пожаловался, что болит голова.
Но он не сдался. Щурясь, посмотрел в очки на Мартинссона и Валландера и сказал, что продолжит завтра, и с огромным удовольствием.
- Мне надо подумать, - пояснил он. - Наметить стратегию. И посоветоваться с друзьями.
Мартинссон договорился, что его подбросят в Лёдеруп.
- Что он имел в виду? - поинтересовался Валландер, когда они с Мартинссоном вернулись в управление.
- Именно то, что сказал: ему надо подумать и наметить стратегию. Как и нам. Мы решаем проблемы. А Роберт Мудин нам помогает, верно?
- Говорил он как старый доктор, обнаруживший у пациента странные симптомы. Он, мол, посоветуется с друзьями.
- Как я понимаю, он просто позвонит другим хакерам. Или свяжется с ними через компьютер. А сравнение с доктором и странными симптомами меткое, в самую точку.
Похоже, Мартинссон примирился с тем, что они без разрешения привлекли Роберта Мудина к работе. Ну и хорошо, но все-таки лучше на всякий случай не касаться этой щекотливой темы.
Анн-Бритт и Ханссон до сих пор были в управлении. В остальном вокруг царил обманчивый воскресный покой. Валландер мельком подумал о текущих расследованиях, количество которых растет как снежный ком. Потом собрал группу на совещание. Нужно хотя бы символически подвести итоги недели. Впереди по-прежнему почти сплошной туман.
- Я поговорил с одним из кинологов. С Нурбергом, - сказал Ханссон. - Он, кстати, решил поменять собаку. Геркулес совсем одряхлел.
- Я думал, Геркулес давно помер, - удивился Мартинссон. - Он же тут с незапамятных времен!
- А теперь, видать, конец. Слепнет пес.
- Хоть роман пиши, - сухо хохотнул Мартинссон. - Слепые полицейские ищейки.
Валландеру было не до смеха. Ему наверняка будет недоставать старого пса. Может, даже больше, чем иных коллег.
- Я вот тут призадумался насчет собачьих кличек, - продолжал Ханссон, - и худо-бедно могу понять, когда собаку называют Геркулесом. Но чтоб Честным?
- Да у нас вроде нет собак с такой кличкой? - недоуменно заметил Мартинссон.
Валландер хлопнул ладонью по столу - самый авторитарный жест, на какой он сейчас был способен.
- Все. Довольно об этом. Что сказал Нурберг?
- Что предметы или трупы, подвергшиеся заморозке, вполне могут утратить запах. К примеру, собаки с трудом находят трупы в сильный мороз.
Валландер быстро продолжил:
- А машина? «Мерседес»? Что-нибудь узнал?
- Черный «мерс»-фургон несколько недель назад угнан в Онге.
Валландер покопался в памяти:
- Где этот Онге находится?
- Недалеко от Лулео, - уверенно заявил Мартинссон.
- Черта с два, - буркнул Ханссон. - От Сундсвалля. В том районе, по крайней мере.
Анн-Бритт встала, подошла к карте. Ханссон оказался прав.
- Возможно, это он и есть, - сказал Ханссон. - Швеция - маленькая страна.
- Нет, все-таки маловероятно. - Валландер покачал головой. - Угнанных машин может оказаться больше, просто об угоне еще не успели заявить. Так что надо следить за сводками.
Затем слово взяла Анн-Бритт:
- У Лундберга двое сыновей, причем они очень разные, не поверишь, что братья. Старший, Нильс-Эмиль, живет в Мальмё, работает в школе охранником. Я звонила ему по телефону, но не застала. По словам жены, он тренировал группу по спортивному ориентированию. Она вообще охотно отвечала на вопросы. Смерть отца стала для него тяжелым потрясением. Как я поняла, Нильс-Эмиль из числа практикующих христиан. Таким образом, интерес для нас, видимо, представляет младший брат, Карл-Эйнар. В девяносто третьем его обвиняли в изнасиловании девушки по фамилии Энглунд, уроженки Истада. Однако доказать обвинение не удалось.
- Я помню, - сказал Мартинссон. - Жуткая была история.
