Виктор Дубчек - Красный падаван
— Я не желаю этого слышать, — очень спокойно сказал Гитлер.
"Scheiße", тихонько подумал фон Белов. Он-то хорошо знал, насколько легко и быстро такое отстранённое спокойствие Фюрера могло обернуться исступлённой истерикой.
Адъютант машинально бросил взгляд под ноги. Очередную уборку в кабинете проводили этой ночью. Хорошо: Фюрер наглотается не слишком много мусора и пыли, когда снова примется кататься по полу и грызть ковёр.
С другой стороны — всё-таки ворс… эти мелкие волосинки в зубах, носу… Надо бы попробовать заменить ковры на паласы — они безворсовые. Если подобрать изящный оттенок… малиновый будет достаточно тонко и выразительно подчёркивать цвет глаз Фюрера…
Он с усилием заставил себя оторваться от таких правильных и разумных мыслей, прислушался к разговору.
— Никак нет, мой фюрер. Мы прилагаем все возможные усилия, но преодолеть сопротивление окружённых частей Красной Армии пока не удаётся.
— "Частей"? Откуда там взяться частям, Каммхубер? В худшем случае, вы имеете дело с выходящими из окружения остатками кадровых войск. По сведениям гестапо, к ним примкнули отщепенцы из числа местного населения, хотя я совершенно не могу понять причин, по которым кому-то из русских вздумалось бы добровольно вставать на защиту этого тирана Сталина.
Возможно, русские видят в Сталине вовсе не тирана, мысленно хмыкнул фон Белов. Возможно, этим дикарям кажется, что только Сталин со своей большевистской бандой способен спасти их от окончательного решения… восточного вопроса.
Адъютант брезгливо передёрнул узкими плечами. Какой вздор. Зачем этот неполноценный народец так упорно держится за место под солнцем? Будь у варваров хоть капля совести и здравого смысла, им бы следовало самостоятельно освободить жизненное пространство для германской расы, не доставляя стольких хлопот просвещённым европейцам.
Но нет же! Чёртовы недочеловеки не желают смириться с неизбежным, даже когда мы загоняем их в эти дикие русские леса.
— Генерал, это всего лишь кучка диких зверей! Мы загнали их в лес, где у них нет ни снабжения, ни возможности прорваться к своим. Каким образом им удаётся так долго удерживать сбитый корабль пришельцев, а? Ну же, объясните своему фюреру.
— Мой фюрер, — вежливо произнёс Каммхубер, — в значительной мере сложность задачи обусловлена как раз особенностями местности, в которой проходит операция. Дело в том, что лесной массив вот в этом прямоугольнике… — он гладким жестом фокусника взмахнул карандашом над картой, — да, вот здесь…
Гитлер подслеповато прищурил глаза.
— Что это, что это за пункты?
— Петриков, Мозырь, Ельск, Лельчицы, — тщательно пережёвывая варварские топонимы, пояснил Каммхубер, — мелкие славянские городишки, мы выбрали их условно: там просто больше нет подходящих ориентиров.
— После организации рейхкомиссариата мы германизируем местные имена, — рассеянно сказал Гитлер, изучая карту, — а их язык переведём на латиницу. Обладание собственным алфавитом создаёт у русских опасную иллюзию свободной культуры. Недочеловеки должны быть лишены права на национальную гордость, их удел — восхищаться культурой Запада. Книги, фильмы, модные мотивчики, как там — не меньшее оружие, чем пушки, а?
— Да, мой фюрер, — терпеливо сказал Каммхубер, — мы планируем распространить над районом операции листовки, призывающие русских к сдаче.
Гитлер неожиданно резко распрямился и стукнул кулаком по столу.
— Призывающие? Призывающие, а?
Он раздражённо затряс над головой кистями рук.
— Вы должны не призывать, а принудить! И немедленно! Я предоставил Вам неслыханные полномочия, Каммхубер. Вы получили право привлекать к своим операциям практически любые силы. Неограниченные силы! Разумеется, в тех пределах, какие не повредят фронту. Сколько сил привлечено к операции уже? Рота, две, а? батальон?
— Две пехотные дивизии вермахта, — ответил генерал, деликатно отводя глаза.
Гитлер упал в кресло, как сбитый на взлёте сапог.
— Но как?.. — просипел он.
— Мой фюрер, возможности чисто полицейских сил совершенно не соответствуют задаче. За прошедшее время группировка большевиков существенно нарастила свой состав. Их подразделения активно собирают по лесам выходящих из окружения солдат, нападают на наши колонны и гарнизоны, освобождают пленных.
Фюрер молчал. Каммхубер вздохнул и продолжал.
— Очевидно, в район сброшены группы диверсантов НКВД, обученных действовать подобным образом.
Фюрер молчал. Каммхубер переглянулся с фон Беловым, вздохнул и продолжал.
— Кроме того…
— Это ещё не всё? — простонал Гитлер, дрожащей рукой срывая с лица очки.
— Увы, мой фюрер. За прошедшие десять дней окружённая группировка отразила все наши попытки наступления, включая парашютный десант. Более того, они предприняли несколько удачных вылазок.
— Насколько удачных? Говорите, Каммхубер.
— Общие потери уточняются, — обтекаемо сформулировал генерал, — но штаб операции отмечает, что осаждённые особо охотятся за артиллерийскими орудиями, а также бронетехникой.
— "Охотятся"? — неприятно поразился фюрер, — Иначе говоря, у них есть возможность выбирать трофеи?
Фон Белов посочувствовал Каммхуберу. Конечно, генерал не виноват, но приносить дурные вести не слишком полезно для репутации. Впрочем, старина Йозеф в последнее время быстро набирал политический вес — как-то незаметно выяснялось, что к его мнению прислушивается Фюрер, а значит, с ним вынуждены считаться даже первые лица Рейха. Такое возвышение было бы невозможно, не научись генерал грамотно управлять вниманием Фюрера.
В конце концов, не так уж важно управлять самому, если имеешь возможность влиять на того, кто управляет. Это примерно как в танке или бронетранспортёре: рычаги дёргает механик, но вот приказы-то механику отдаёт командир.
— Зачем им бронетехника, а? — с сомнением поинтересовался фюрер, — Я ещё могу понять — орудия, как там, но зачем бронетехника? Вы же говорили, там сплошной дремучий лес. Куда им ездить?
Каммхубер вежливо склонил голову.
— Мой фюрер, Вы, как всегда, абсолютно правы: в районе операции отсутствует сколь-нибудь развитая транспортная инфраструктура. Более того, осаждённые устроили в лесах протяжённые завалы из деревьев, а также заминировали наиболее удобные подходы. Все эти мероприятия выполнены ими с высокой грамотностью, что существенно затрудняет организацию наступления. Мы подтягиваем танки…
— Танки! — перебил Гитлер, резким движением откидывая с мокрого лба прядь волос, — Вы отрываете от фронта танки! Германские солдаты не в состоянии перешагнуть через несколько поваленных деревьев?
— Деревьев много, мой фюрер, — со значением сообщил Каммхубер, — и это большие деревья.
Гитлер поморщился.
— Да… большие деревья… с толстыми стволами, — пробормотал он, — кстати, как там Скорцени?
— Лейтенант Скорцени в настоящее время формирует группу специального назначения и разрабатывает план скрытной тактической операции, — бодро отрапортовал Каммхубер.
— Это важно, да, генерал, это важно… именно скрытно… а кстати сказать…
Фон Белов с любовью и трепетом смотрел на своего Фюрера, на прядку его волос, прилипших ко лбу, как маленькая чёрная молния. Сейчас, вот сейчас, вот оно — очередное мистическое откровение. Вождь германской нации произнесёт какие-нибудь исторические слова, и такова окажется мудрость этих слов, что не оставят они ни места сомнениям, ни шанса врагу.
— Белов, у Вас есть медовые пряники? — спросил фюрер.
Адъютант сморгнул, автоматически вытягиваясь по стойке смирно.
— Никак нет, мой фюрер! Я немедленно составлю запрос интендантской службе…
Гитлер вяло махнул рукой.
— Оставьте, Белов, что за глупости вечно приходят Вам в голову…
Он водрузил на нос очки. За круглыми стёклами влажно поблёскивали печальные глаза.
— Почему, почему я никогда не могу получить того, что для меня так важно… В юности я собирался поступить в художественную школу… видели бы вы, как я владел кистью! Как волшебной палочкой, а?.. но нет же… Ангурва, в конце концов…
Чуткий Каммхубер уловил момент.
— Так точно, мой фюрер. В очередной раз не могу не восхититься ясностью Вашего мышления, мой фюрер.
А Йозеф растёт, с некоторой даже белой завистью подумал фон Белов. Попытайся он вдуть в уши Фюреру такую грубую лесть в любой другой момент — эффект был бы обратным. Но сейчас Гитлер слишком занят собственными мыслями, чтобы запомнить что-нибудь более чёткое, чем ощущение приятной теплоты от общения с этим замечательно бравым генералом.
— Вот что, генерал, — сказал Гитлер, — решение этой загадки крайне простое, и я удивлён, что Вы не додумались до него самостоятельно. Почему русские не уходят? Застрять на одном месте, уйти в глухую оборону — это не может являться выигрышной стратегией. Единственным разумным решением для них было бы раствориться в лесах, прибегнуть к партизанской тактике. Почему русские не уходят?
