Дмитрий Казаков - Дорога из трупов
Собаки загавкали и ринулись вперед.
Агрогорн улыбнулся и поднял поварешку. Он не стал разбираться, чего именно хотят от него эти мохнатые вонючие твари. Он просто сделал то, что умел делать лучше всего на свете.
Пятнадцать звонких ударов прозвучали с такой частотой, что могли бы заменить автоматную очередь. Тридцать пар лап ослабели одновременно, и миссис Барпл со всего размаху уткнулась в скулящую груду шерсти.
– Вы убили их! – закричала она. – Ах, бедные песики! Это так жестоко!
– Не убил, – покачал головой Агрогорн. – Просто дал каждому по лбу. Полежат, отойдут и станут лучше прежних.
Но миссис Барпл, увлеченно переживавшая горестную потерю (о, некоторые старушки так любят переживать горестные потери, что готовы приложить руку к тому, чтобы потерять кое-кого из близких), его не услышала. Она продолжила самозабвенно причитать и заламывать руки, а на лице ее заблестели слезы.
– Тебя спасать? – спросил Чапай, подходя к дереву. – Ты что, кошка, и сам слезть не можешь?
– Э, могу… – Обнаружив, что злобные псы повержены, вор испытал прилив энтузиазма и мгновенно спустился на землю. – Ой, спасибо вам большое… Вовек не забуду, молиться за вас буду…
Он попятился и уперся, судя по ощущениям, в натертую чесноком загородку из острых кольев.
– Куда? – спросила она. – А платить? Вызов был? Был. Так что доставай денежки, приятель.
Тон говорившего не оставлял сомнений, что слово «приятель» может очень быстро смениться другим.
Например, «враг». Или «труп».
Васти Тошняк оглянулся и обнаружил доброе лицо Старого Осинника. Затем он оценил серпы в руках Стукнутого Черного, саблю Чапая и осознал, что да, платить все же придется.
– С-сейчас, – пролепетал вор и указал на мешок, который так и продолжал лежать на земле. – Деньги там.
Агрогорн тем временем пытался успокоить рыдавшую миссис Барпл. К делам такого рода он не был привычен и поэтому чувствовал себя неловко. Маленькие старушки редко появляются, чтобы оплакать только что убитого дракона или пролить слезы над горсткой праха, оставшейся от вампира.
– Э… ну… они же живы… – бормотал он. – Вон, смотри, лапа дергается.
– Это агония! – продолжала стенать миссис Барпл, один за другим извлекая из карманов носовые платки. – Бедные собачки, им и так живется нелегко-оо… – Тут голос ее перешел в вой. – А тут еще всякие хулигаааны… ыы…
– Пора возвращаться, – сказал, подходя к Агрогорну, Старый Осинник. – Нам заплатили, смотри.
Плата заключалась в двух серебряных подсвечниках, золоченом блюде, дешевой броши с жемчужиной и фарфоровой собачке (к ним Васти Тошняк до сего дня испытывал нездоровое пристрастие).
– Мда, – покачал головой Агрогорн. – Могло быть и хуже. Ладно, пошли отсюда, пока народ не сбежался.
Толпа не собралась вокруг только благодаря тому, что царил тот предрассветный час, когда даже самые любопытные зеваки предпочитают созерцать сны.
– О, он жив! – завопила миссис Барпл и бросилась обнимать Снежка, который поднял голову и обвел мир ошалелым взглядом.
Кряхтя и ежась от утреннего холодка, герои заковыляли прочь.
– Вот видите, – гордо сказал Агрогорн. – Можем же, когда захотим. Никого не убили и не ограбили.
– И не изнасиловали, – грустно вздохнул Старый Осинник.
Понятное дело, он давно забыл, в чем точно заключается акт изнасилования. Но хорошо помнил, что тот связан с чем-то приятным… как… ну, подушечка от геморроя… или хорошие вставные зубы…
Большинство тайных обществ выбирают для своих собраний ночные часы.
И не только потому, что во мраке проще хранить тайны и творить секретные обряды. Нет, просто днем большинство членов самого тайного общества не Взыскуют Древней Истины, Оставленной Наставниками с Утонувшего Материка, а банальным образом зарабатывают деньги.
А без денег любое общество, даже набитое этими тайнами, словно тюфяк соломой, долго не протянет.
Тайное общество, чья штаб-квартира располагалась на Морковной площади, не собиралось выступать разрушителем традиций. Ночь подходила к концу, и к высоким дверям из черного дерева один за другим подходили люди в длинных темных плащах с капюшонами.
Люди, и только люди.
Проникни внутрь двухэтажного каменного особняка любитель Древних тайн, он был бы разочарован. Тут не имелось никаких Покрытых Пылью Свитков, надписи на которых способны свести с ума даже безумца, Таинственных Артефактов, при одном взгляде на которые испытываешь просветление, и даже захудалого набора фолиантов в черных обложках.
На первом этаже располагалась лавка скобяных товаров господина Трижды, пожилого одинокого торговца, и несколько комнат, в которых он жил. Второй занимал большой зал, населенный множеством стульев.
Именно в нем и собиралось самое известное в Ква-Ква тайное общество.
– Прошу вас, проходите, – встречал гостей господин Трижды, приветствуя их вовсе не таинственным рукопожатием или секретным знаком, а обычным кивком. – Очень рад, очень рад…
Но это тайное общество не нуждалось в такой ерунде, как тайные знаки или древние артефакты. Оно никогда не баловалось играми в оккультизм и скрытность, поскольку давно открыло для себя другие, более интересные игры.
Игры в кровь и власть.
В особняке на Морковной площади собирались активисты лиги «Чистый Город», представители разных профессий и социальных слоев. И объединяла их горячая, словно плазма, и целеустремленная, будто таран, вера.
Вера в то, что в Ква-Ква должны жить только люди, а представители всех остальных видов обязаны умереть. Стать той лестницей, по которой «Чистый Город» прорвется к власти.
О лиге ходили разные слухи, и обычно ее считали сборищем агрессивных сумасшедших. К сожалению, это не было правдой. В «Чистом Городе» состояло множество весьма разумных господ, которые просто не могли терпеть, что одним воздухом с ними дышат всякие твари вроде эльфов или выползней.
Ну да, эти господа допускали немного более радикальное применение всяких хирургических инструментов вроде топоров, мечей и костров, чем все остальные. Но разве это можно считать безумием?
Ни в коем случае. Особенно если учесть, что костры пойдут только на пользу родному городу.
– Сто один, сто два… доброе утро, Норк. Ты сегодня последний, – проговорил господин Трижды.
Он точно знал, сколько будет гостей.
Так вот, господин Трижды задвинул все до единого засовы на двери, после чего поднялся в зал, где слышалось мягкое потрескивание свечей, гул пламени в камине и негромкие разговоры. Они стихли, и появился новый звук – тот самый, что производит множество опускающихся на стулья задниц.
Стулья образовывали несколько концентрических кругов. Это создавало иллюзию равенства, но только иллюзию, так как всем хорошо известно, что даже за самым круглым столом есть тот, кто главнее.
– Итак, господа, – сказал Серх Локон, владелец нескольких цирюлен, а еще – нынешний генерал «Чистого Города».
В лиге использовали военные звания, и это много говорило о том, какого сорта люди входили в нее.
– Итак, господа, – сказал Серх Локон. – Пробил наш час. Мерзкие инородцы, – это слово заменяло в лексиконе лигистов множество других, таких как «гном», «тролль», «вампир», и избавляло их от необходимости марать уста названиями всяких мерзких существ, – они вышли на улицы и показали свое кровожадное нутро. Городская власть не в силах ничего сделать. Настал наш час!
– Настал… Наш час… Наш… – зашептали со всех сторон, и в глазах собравшихся возникли багровые огоньки.
Вовсе не отражение свечей, а пришедшие из будущего отблески очищающих костров.
* * *Взошедшее над Лоскутным миром солнце немножко помедлило, а потом, решив, что работу в любом случае надо выполнять, осветило его. Некоторое количество света досталось и Ква-Ква.
Подстегнутые жаром светила фотоны отправились в путь. Большая часть их угодила в стены домов, покрытые тем, что грязью назвал бы только великий оптимист. Другие канули в темные ущелья переулков и пропали там навсегда. Иные шлепнулись в реку Ква-Ква и утонули в жидкости, где воды содержалось не более одного процента.
О судьбе тех, что опрометчиво проникли внутрь жилищ, лучше и не спрашивать.
Но нескольким квадрильонам светоносных частиц повезло, они неожиданно обнаружили посреди города блестящее пятнышко, а точнее – скопление пятнышек. Отразившись от него, они радостно взмыли вверх, обратно в небо, чистое и светлое.
А кольчуги и доспехи выстроившихся неровным квадратом Торопливых засверкали.
– Равняйсь! Смирно! – рявкнул на подчиненных МЕНТ Форн Фекалин.
Новички выполнили команду безупречно, а вот стражники со стажем, считавшие, что дисциплина – это то, что нужно узникам в камерах, лишь растерянно затоптались на месте.
– Смирно, я сказал! – прорычал Форн Фекалин, давая себе слово перевешать этот сброд сразу…
