Ольга Мяхар - Новая жизнь
С подозрением смотрю на парня.
— Я его усыпил, — тихо вклинился Феф, с красными от стыда щеками и сильно виноватым видом.
Угрюмо киваю.
— Слушай, а тебе-то это зачем? — смотрю на Иревиля, уже стоящего на ногах и радостно оглядывающегося по сторонам.
— Не понял? — честные глазки.
— Ну… добрые дела ведь не по твоей части, а ты лезешь…
— Ты меня ни с кем не путаешь?
Склоняю голову набок, хмурюсь.
— Я — отражение половинки твоей души, а не зло в чистом виде, — угрюмо. — Так что не надо думать, что я хочу твоей роковой гибели, да и зачем ты нам в виде застывшего на фиг манекена. Я, блин, тоже за то, чтобы ты немного очеловечилась!
Феф покивал. Я улыбнулась.
— Ну… если так.
— Так ты идешь? — уже взлетев на мое плечо и все еще дуясь.
— Нет.
Тяжелый вздох общественности.
И еще два часа уговоров.
Стою перед замком. Одна. Совершенно не понимая: что я тут забыла? Оба духа остались в доме. Феофан утверждал, что заклинание сна надо периодически обновлять, а Рёва — за компанию. Короче… н-да-а.
Но… я и сама уже хочу все это закончить. Не сбежать, а именно закончить. Так много уже боялась и страдала… Просто еще одна ночь, и я свободна.
Вспомнилась одна страшная сказка, прочитанная на ночь когда-то давно, в прошлой жизни. Сказка вроде бы называлась "Вий", и закончилась она плохо…
Вхожу внутрь, оглядываюсь по сторонам и ежусь от порывов залетающего в дыры и щели стен ветра. Солнце уже садилось. Вечерело. Мне стало как-то грустно и в то же время — весело.
В этот раз бояться я не собиралась.
Еще раз.
Мебель, гобелены, свечи, накрытый стол и идеально ровные пол, стены и потолок. Замок ожил и смотрит на меня черными провалами глаз с портретов предков нынешнего владельца, примеряясь и готовясь к последнему удару.
Подхожу к столу и сажусь на него. Потом отключаю сознание, передавая управление электронике, и еще раз огладываюсь по сторонам.
В последний раз. Потом действовать и думать буду, исходя из программ. А сейчас…
— Может, хочешь что-то сказать? Напоследок.
Тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине.
— Я выслушаю. Обещаю.
Угу, сейчас портрет возвестит дурным голосом, что его просто все задолбало и он так прикалывался.
Но портреты молчали, все с той же ненавистью взирая на незваную меня.
— Ну и ладно.
И сознание померкло, а разум накрыла темнота.
Больше я бояться не собиралась. Ни сейчас, ни когдабы то ни было еще. Так что… мое тело этой ночью будет действовать само по себе. Я — "сплю".
ГЛАВА 28
Рассвет. Сижу на грязном полу среди камней, крошки и обломков мебели. Всюду зеленая кровь, челюсть свернута набок, рука болит так, что о ней даже думать не хочется, а ноги вывернуты под невероятным углом. Кажется… я не могу ходить. А еще у защиты Ревы есть один явный, хоть и мелкий, недостаток… как оказалось, можно изувечить, не разрезая пленку, особенно если сил немерено.
Закрываю глаза, ложусь обратно и перематываю видеозапись, сделанную за ночь.
Перед глазами в убыстренной съемке прокручиваются кадры.
Сижу за столом. Смотрю на стену.
Час смотрю.
Потом выходит из портрета высокий красивый мужчина, подходит, садится, начинает говорить. Глаза — красные, температура тела в инфракрасном диапазоне… труп. Мне улыбаются, наливают вина (подсыпав в него незаметно каких-то таблеток), суют под нос. Не пью. Тогда он снимает камзол, расстегивает рубашку и распускает волосы. (Хм, сказать, что он красавчик, — будет слабо сказано. Была бы сама собой — уже бы лезла целоваться. Еще бы, там концентрация феромонов в воздухе зашкаливает и особенно велика именно рядом с ним.) Сижу, смотрю. Не мигаю.
Тогда мужик начал тыкать в меня пальцем. Палец укусила и… Отгрызла.
Визжащий мужик носится по комнате, размахивая пальцем и страшно ругаясь. Демонстрирует огрызок пальца портрету с каким-то дедушкой. Оттуда — плюнули. Мужик угрюмо вернулся ко мне. Снова сел. Начал угрожающе расстегивать ремень. Решил изнасиловать? А, нет, у него какая-то странная бляшка с встроенными заклинаниями. Моя система защиты среагировала, и бляшку я отобрала, выдрав вместе с ремнем и частью штанов. Мужик — в шоке ушел.
Снова сижу одна, жду.
Начала сгущаться тьма. Сгустилась. Что-то схватило за руки, ноги, подняло и начало швырять по комнате. Не реагирую. Система защиты молчит. То есть либо это не опасно, либо она просто не видит ни-че-го. Потому и не защищается… Действительно призрак? Тепловых, звуковых или любых других волн нет. Меня швыряет.
Похоже, существу надоела моя пассивность, и меня оставили в покое. Снова светло.
Полезли кошмарики. Щупальца, черви, тараканы и прочая мерзость ползает чуть ли не по лицу. Все рычат, шипят, скалятся, летают и пугают. Лежу на полу в позе сломанной куклы, смотрю в потолок.
Все ушли. Все разочарованы.
Лежу, не мигая.
О! О-о-о-о… н-да. Главный пришел.
Как хорошо, что я была без сознания, ну… не видела это.
Аура силы зашкаливает. Выглядит как человек, но уж больно страшный. Еще и смотрит так, что хочется зажмуриться. Плюс что-то говорит, но вот что? На записи — сплошные шумы и помехи. Мое тело не реагирует.
Тогда он что-то сделал, и меня подняло в воздух и начало ломать. Ноги, сделанные из титана, — хрустнули на раз. Потом взялся за руки, но, так как я висела, не двигаясь, и не орала — перешел к другим методам. Меня, кажется, жгли, били о потолок, один раз уронили на подсвечник, которым чуть и не проткнули. Все это время он что-то тихо вещал. Я — молчала.
В итоге мужик плюнул и обвалил на меня потолок. Потом ушел. А его гады — вернулись и развлекались со мной до самого утра.
Утром же, как обычно, все исчезло, и я пришла в себя.
Теперь вот щупаю на спине вмятины от подсвечника и думаю: как бы мне доползти до дома или хоть как-то починить ноги.
— Иля!
Гриф? Смотрю на парня, оглядывающегося по сторонам с видом взбешенного убийцы. Гм… а может, не окликать его?
Парень поднимает кулак с чем-то мелким, зажатым в нем. Узнаю сильно потрепанного Иревиля. Феофан летает рядом и пытается его освободить, но от него довольно грубо отмахиваются.
— Гриф!
Парень отвлекается и смотрит в мои глаза. Потом бросает духа (анрелочек едва успевает его подхватить) и бежит ко мне, перепрыгивая через завалы и сузив глаза.
Что-то мне нехорошо.
— Ты как?
Падает на колени, отбрасывает валуны, которыми придавило ноги, и сжимает руки, заглядывая в глаза.
— Нормально, только… встать не могу, — Почему-то улыбаюсь, немного виновато и смущенно, но все же.
Он же серьезен и угрюм настолько, что даже… теплеет где-то в груди.
Меня рывком поднимают на руки и молча тащат обратно в лес.
— Передашь своим духам: еще раз провернут такой трюк со сном — и оторванными крыльями не отделаются.
Смотрю на него.
— Ты оторвал Иревилю крылья?!
— Нет. Но оторвал бы, если б не нашел тебя.
Облегченно вздыхаю и киваю:
— Передам.
Мужик в домике встретил нас… радостно. Что удивило. Я держала на руках раненого Рёву, который все объяснял мне, какой мой парень — зверь. А на плече сидел напряженный Феофан и все просил нести Иревиля аккуратнее.
Нам накрыли на стол, в доме почему-то было убрано, плюс еще и положили на кровать весь гонорар, объяснив, что полчаса назад с хозяином домика связался наш заказчик и объяснил, что с заданием мы справились (и как только узнал?).
Короче, нас усадили, накормили, мне принесли неплохой стали и дали ее съесть, восхищенно провожая глазами каждый кусочек.
Рёва после плюшки с маком поправился и даже начал ползать по столу, все еще изображая умирающего, но уже разыскивающего, чего бы еще вкусненького слямзить. Феф покорно таскал ему лучшие кусочки, летая от стола к печке и обратно.
Гриф сидел рядом и не спускал с меня глаз. О ночной вылазке он больше так ничего мне и не сказал. Молчал.
Что тоже радовало.
А потом меня уложили спать. До следующего утра! И довольный организм гут же погрузил меня в глубокий сон, с тихим мурлыканьем приступая к восстановлению поврежденных органов. Спина зачесалась, ноги и руку заломило, и… и больше ничего не помню — уснула. Снова в объятиях Грифа.
Как же мне скучно. Стою в ванной, с интересом разглядываю правую руку. Она восстановилась, но довольно странным образом… стала человеческой. Хрупкие косточки, нити сосудов и мягкие мышцы… И что мне с ней делать?
— А если уколоть спицей? — Иревиль все еще сомневался и держал эту самую спицу в руках с видом заправского садиста.
Феофан бурно радовался, бегая по раковине и улыбаясь.
— Не надо спиц. Это больно, — морщусь.
Меня уже кололи иголками, нащупывая кости, заставляли подтягиваться, пока не растянула связки, и радостно наблюдали за опуханием кисти.
