Илья Новак - Мир вне закона
– Да-да, – кисло согласился Гленсус. – Чудесно. Но только благодаря мне в вашем распоряжении имеется эта лаборатория. И именно мои ребята регулярно отправляются на разведку, выискивая контрабандные посылки. Если бы не это, не было бы у вас ни оборудования, ни инструментов – и чего бы тогда стоила ваша идея?
Толстяк остыл так же быстро, как и возбудился.
– Конгломерат велик, – промямлил он. – Мы могли бы затереться где-нибудь на Окраине…
– Что бы мы там делали? Вы бы согласились провести оставшуюся жизнь, не имея возможности заниматься тем, чем привыкли? Думаю, нет. Мы должны покинуть Вне Закона сильными, а где взять силу? – Гленсус широко развел руки. – Она вокруг нас! Ссыльные преступники. Убийцы, грабители, воры… И ни один из них не любит Эгиду. Из кого, как не из них, можно сколотить великолепную армию? Мощную, жестокую, непобедимую, в конце концов. И большая часть этой армии уже есть. Мне всегда удавалась роль лидера, настоящего полководца, знаете ли. Во мне есть лидерская жилка, командирская, так сказать, изюминка, эдакая… такая… – Он пощелкал пальцами. – М-да… А если к ссыльным добавить одноглазых, самых мерзостных созданий во всем Конгломерате… О, тогда мы будем действительно непобедимы!
– Знаю, знаю, – сказал Урбан. – У вас пунктик – хотите захватить Эгиду со своей шарашкой.
– Кто посмеет помешать нам? Технически Эгида, конечно, лучше вооружена, но она погрязла в бюрократии, внутренних интригах, она – колосс на глиняных ногах.
– Вы неоднократно излагали мне свои маниакальные планы, хватит…
– Захватить весь Конгломерат, может быть, и несбыточная мечта. Но захватить Зенит – уже полдела. Никто не ожидает, что в самом сердце Эгиды может появиться вражеский десант…
Ученый широко зевнул.
Гленсус осекся и несколько секунд глядел на собеседника затуманенными глазами, потом вытер губы и достал из кармана кристалл.
За стеной я напрягся и скрипнул зубами. Возможно, КРЭНы не отличались один от другого, но почему-то я был уверен, что этот – мой.
Его Боссовство сказал:
– Чеккари, мой агент, оказался жадным, как и все они, – скрылся по возвращении в Ссылку. Пришлось устроить облаву. Мои ребята даже сумели проникнуть в подземелье под городом, большая удача. Держите. – Он перебросил Урбану КРЭН. – Много вам еще осталось?
– Немного, нет. Скоро я смогу добиться того, чтобы общая мощность кристаллогрозди позволила пройти через область деформации большой массе…
– Поспешите, Урбан Караф, – произнес Гленсус, вставая. – Только что прибыл торговый дирижабль из Кидара. Я еще толком не успел переговорить со своим агентом из их команды, но он сообщил, что две недели назад у кидарского эмира началась глубокая депрессия и вылечить ее удалось лишь после того, как четвертый дворцовый лекарь – троих предыдущих повесили – посоветовал эмиру объявить войну Хоксусу. То есть мне. Так что теперь их армия приближается.
– До Кидара далеко, – заметил ученый.
– Да, но они уже в пути и находятся гораздо ближе, чем я думал. Так что торопитесь.
– А, не давите на меня! Я и так делаю все, что могу.
– Ну и продолжайте в том же духе… – С этими словами Свен Гленсус вышел из лаборатории и закрыл за собой дверь.
Сжимая кристалл в руке, Караф встал со стула. Я внимательно наблюдал за ним.
Ученый послонялся по лаборатории, зевнул, подошел к шкафу и извлек оттуда что-то, поначалу напомнившее мне огромную виноградную гроздь. Приглядевшись, я понял, что это множество КРЭНов, каким-то образом соединенных между собой. Караф водрузил «гроздь» на стол и стал вертеть так и сяк мой кристалл, прикладывая его к «грозди» с разных сторон. Я испугался, что ученый сейчас «припаяет» его к остальным, – а как потом мне его оторвать? – но Караф ничего такого не сделал, а лишь, рискуя свалиться, залез на штанга деформационной машины, водрузил «гроздь», неловко слез, полюбовался своей работой, опять зевнул и, небрежно бросив мой кристалл на стол, направился к двери.
Я замер.
Урбан Караф остановился возле двери и нажал на утопленный в стену круглый белый диск. Гудение динамо под полом смолкло, белый свет померк. Дверь открылась, пропустив темную фигуру, и закрылась вновь. Щелкнул замок – я остался один.
* * *
Вскоре свет в лаборатории ярко горел, динамо монотонно жужжало под полом, а я сидел в кресле, еще хранившем тепло тела Его Боссовства, с кристаллом в руках. Включать свет было, конечно, не слишком разумно, но свечки или спичек я не нашел и потому решил рискнуть.
Наконец-то я заполучил то, из-за чего, собственно говоря, и угодил сюда. КРЭН был чуть тепловатым, гладким и тускло светился.
– Ты ведь Советчик, а, Советчик? – спросил я, подбрасывая кристалл на ладони. – Ну так займитесь своим прямым делом. Советуй. Мы имеем очень простой расклад. Комната, запертая снаружи, изнутри открыть ее я не могу. Уже пробовал. Я сижу в этой самой комнате с искомым кристаллом в руках. До того, как дефзонд швырнет меня через реальности прямо в лапы чиновников Эгиды, осталось… – Я посмотрел на таймер. – Неизвестно, сколько осталось, но, во всяком случае, в моем распоряжении ночь. Что мне делать?
Советчик молчал.
– Ну, можешь подобрать соответствующий стишок?
Держи подальше мысль от языка,
а необдуманную мысль – от действий.
Будь прост с другими, но отнюдь не скромен.
И не мозоль ладони кумовством
с любым бесперым панибратом.
– А умнее ты ничего ляпнуть не мог? – спросил я. – Ладно, придется, как обычно, думать самому. Может, стоит вообще остаться здесь? Нет. Не стоит. До утра сюда может зайти кто угодно. Тогда другой вариант – заползти под ковер, опустить дверь и, скажем, лечь где-нибудь под стеной в темноте… Но, с другой стороны, вдруг там тоже кто-нибудь появится? Раз об этих ходах знал Чоча, то вполне могут знать и другие. Шанс, конечно, маленький, но все же будет очень обидно попасться сейчас, когда кристалл у меня. Ну, и еще одно. Внизу, скорее всего, до сих пор торчит Лата. Зачем она поперлась со мной, я не понимаю, но будет как-то неудобно бросить ее. Или удобно?
Достойно ли
смиряться под ударами судьбы,
иль надо оказать сопротивленье
и в смертной схватке с целым морем бед
покончить с ними? Умереть? Забыться?
– Какие проникновенные строки. Ладно, если все-таки идти за Латой, то вновь возникает вопрос: как выйти из лаборатории?
– Всем правит небо, – поделился Советчик.
– Да, я в курсе. Но это, прямо скажем, не совет. Итак, есть два варианта. Можно опять залезть под ковер, а можно попытаться вылезти через окно. Под ковром я уже был, там темно, ничего не видно, а у меня нет ни свечи, ни светильника… Теперь окно: там высоко, внизу каменный двор и наемники. Правда, за окном есть карниз – я его видел, когда выглядывал. Так что, попробовать окно?
Он молчал. Я спрятал пергамент с планом в карман за подкладкой куртки, сунул КРЭН за пазуху, выключил свет, – раскрыл окно и выглянул наружу. Чуть ли не половину замкового двора теперь занимал дирижабль – прямоугольная платформа на двух напоминающих гигантские сосиски баллонах-кулях. Смутно различимые в факельном свете люди что-то сгружали с него.
Советчик отмалчивался, делать было нечего. Придерживаясь за край окна, я перекинул ноги через подоконник и стал медленно опускать их, пока не почувствовал под ступнями карниз. Я осторожно двинулся по нему, всем своим естеством стараясь слиться с каменной стеной.
Рядом раздалось сдержанное покашливание. Я замер и поднял голову. Надо мной парила худощавая фигура в алых– подтяжках.
– Смолкин, – пробормотал я. – Давно не виделись.
Глава 17
Продолжая осторожно передвигать ноги, я тихо спросил:
– Куда это вы подевались?
– Я немного отстал, – зашептал он. – Меня атаковали двое паучников, и, спасаясь от них, я потерял вас. Нашли КРЭН, Салоник?
Не отвечая, я заглянул в соседнее окно. Внутри темно и ничего не видно.
– Нашли? – повторил он.
Можно было бы соврать, но я не видел для этого причин и подтвердил:
– Он у меня.
Фенгол опустился ниже.
– Пожалуйста, покажите.
Я сделал еще один шаг, кое-как извернулся, схватился за оконную раму и подергал.
– Зачем вам? Никогда раньше не видели?
Окно оказалось заперто, естественно изнутри, и я двинулся дальше. Из-под сапог падали мелкие камешки и беззвучно исчезали во тьме. Снизу доносились приглушенные голоса и смех, подо мной прыгали тени, передвигались фигурки наемников и кидарских торговцев, красными бутонами колыхались огни факелов и, чуть в стороне, темнела неподвижная масса дирижабля.
– Отдадите его мне? – решился наконец фенгол.
Второе окно – и тоже заперто. Насколько я мог видеть, карниз тянулся до угла, но что, если и все остальные окна…
– Зачем вам камень, Смолкин? – спросил я. – Если вы хотите нарушить планы Гленсуса, то ничего не выйдет. У его изобретателя еще куча кристаллов.
