Алексей Лютый - Рабин, он и в Африке Гут
Мои менты удивленно переглянулись и потопали следом. Я прямо-таки каждой своей шерстинкой чувствовал, что Попов собирается сказать какую-то гадость, и готов был облаять его в ответ, но Андрюша сдержался. Мой Сеня просто из-за ослиного упрямства бежал следом, не желая показать друзьям, что собственный пес (то бишь я) оставил его в дураках. Ну а Нахор с Жомовым и вовсе никакого удивления моим поведением не выражали. Первому было безразлично, куда идти, лишь бы быть рядом со своим сенсеем, а второй так страстно желал выплеснуть на кого-нибудь свой праведный гнев, что помчался бы с нами и в Грецию, поведи я друзей туда.
Так мы и передвигались долгое время по едва уловимому следу до тех пор, пока запах нужного мне человека вдруг не ударил мне в нос мощной волной. Объект моих поисков был совсем рядом! Я свернул с центральной улицы в какой-то переулок и замер – на нас неслась толпа.
Собственно говоря, толпой эта кучка людей показалась лишь поначалу и то, видимо, только из-за узости прохода между домами, который она заполняла. На самом деле нам навстречу двигались только шесть человек. Возглавлял процессию пьяный толстый египтянин, восседавший верхом на двухколесной тележке. Это средство передвижения толкали двое аборигенов, рядом бежал еще один. Замыкала шествие какая-то дородная, истошно визжавшая дама. Ну а сбоку от тележки в белой тунике с красным крестом во всю высокую грудь мчалась та, которую я и искал, – черноволосая девица, на кирпичном заводе одарившая меня массой бутербродов и вследствие этого запавшая в душу моего хозяина. Сами понимаете, что повадки Рабиновича я изучил давно и знал, что практически из любой апатии вытащить его сможет только интересная женщина. Другой такой, как эта брюнетка, в Мемфисе не водилось.
Так вот, мы застыли, удивленно глядя на приближающуюся к нам процессию, а они пока не обратили на нас внимания. Пьяный толстяк, восседавший на тележке, вдруг начал клониться набок, рискуя свалиться вниз. Абориген, бежавший рядом (кстати, тоже в белой тунике с красным крестом!), схватил его за руку и завопил:
– Сестра, мы его теряем! Быстро сделайте ему инъекцию легкой эротики. Пять сантиметров. Не больше!
Искомая мною черноволосая знакомая барышня слегка зарделась и, переместившись вперед так, чтобы попасться толстяку на глаза, слегка приподняла подол. Пьяный абориген бешено завращал глазами, пытаясь сконцентрировать на ней зрение. А когда это ему, наконец, удалось, громко замычал и, протянув руки в направлении «сестры», свалился с тележки прямо на мостовую. Вся процессия тут же остановилась.
– Ну вот, мы его потеряли, – обреченно проговорил «доктор» и, мгновенно оказавшись рядом с девицей, влепил ей пощечину. – Я же говорил тебе, дура, нужно пять сантиметров. А ты что? Ты же ему все двадцать пять показала!
Ну а уж лучше этого я и сам бы ничего придумать не смог!.. Вы не подумайте плохого, зла брюнетке я не желал. Просто знаю, как Сеня реагирует, когда в его присутствии женщину бьют. А тем более ту, которая ему нравится. Теперь мой хозяин такой вброс адреналина в кровь заработает, что несколько дней идеями просто искриться будет. К чему его и требовалось побудить! Именно поэтому, а не от душевного злорадства я и обрадовался той пощечине, что схлопотала девица.
Сеня мои надежды оправдал. Увидев египетскую кандидатку на вакантное место пассии, он сначала расцвел, позабыв о душевных терзаниях, а затем пришел в бешенство, стоило только «доктору» оплеухой поощрить свою медсестру. Подскочив к некультурному эскулапу, Рабинович огрел его дубинкой по голове и тут же, воспользовавшись случаем, прижал к себе плачущую девицу. Остальное завершил Жомов. Двумя ударами он отправил в нокаут санитаров, радостно взиравших на расправу «доктора» с «медсестрой». Затем пинком разломал тележку, а когда пьяный толстяк начал что-то вопить, огрел и его по голове дубинкой. Вот только перед толстухой, судя по всему женой больного, Ваня сплоховал. Когда она на него набросилась, вступившись за собственного поруганного ОМОНом мужа, Жомов просто спасся бегством.
Пришлось за него вступиться. Встав на пути разгневанной бегемотихи, я кротко указал ей на недопустимость такого поведения по отношению к сотруднику милиции. Видимо, в этот раз моя речь оказалась особо удачной, и толстуха от полноты чувств схватилась за грудь и мешком свалилась на своего благоверного. Так мы их и оставили. Пусть, когда очнутся, сами разберутся, кто и в чем виноват!А Сеня между тем время даром не терял. Прижав к себе ревущую девицу, он принялся ее успокаивать, поглаживая оную от головы к ягодицам и в обратном порядке. Андрюша, видимо, вспомнив свою недавнюю несчастную любовь, сплюнул и отвернулся. Я его понимаю! Мне тоже проявление инстинкта размножения у людей всегда наблюдать неприятно было. Именно поэтому, а вовсе не из ложной скромности я тоже отвернулся.
– Как тебя зовут, красавица? – услышал я за спиной Сенин голос и вместе с ним плавное затихание девичьих всхлипов.
– Рахиль, – последовал ответ. – А тебя?
– Семен Абрамович… Э-е, просто, Сеня!
Просто-кваша ты или просто-тит, а не просто-Сеня! Я тебя для чего сюда привел? Чтобы ты на людях миловаться начал, что ли? Делом займись лучше, донжуан невостребованный!.. Хотя, это чего я возмущаюсь? Все равно Рабинович меня не слышит. Уставился влюбленными глазками на свою принцессу и не замечает ничего вокруг. Не то что на меня, он даже на приплясывающего в нетерпении Нахора внимания не обращает. Укусить, что ли, этого ловеласа за ногу, чтобы в чувство немного привести?
– Сеня, мы, по-моему, стариков спасать шли, а не с этой девицей возиться, – решил оказать мне посильную помощь Попов. – Может, прекратишь ее наглаживать и…
– А каких стариков спасать нужно? А возьмите меня с собой. А я даже клизму умею делать, – с невероятной скоростью затараторила Рахиль, хватая за руки Попова с Рабиновичем попеременно. – Я и готовить могу, и стирать, и за больными ухаживать. Меня даже оказанию первой помощи учили. Хотите, покажу, как это делается?
– Спасибо, нет! – рявкнул Андрюша, испуганно отскакивая от девицы в сторону. – Иди-ка ты, красавица, лучше своей дорогой. У нас и без твоих штучек головной боли хватает!
– Нет, правда-правда! Я много чего умею, я вам пригожусь, – Рахиль преданно посмотрела в глаза Рабиновичу. – Я полезная, только никто этого не знает!
– И би-еляши она пиродавать умеет, – задумчиво произнес Нахор. – Питается, хотя бы…
– Вот именно, что питается, а не продает! – вдвое громче рявкнул Попов. – Сеня, помяни мое слово, возьмешь эту ненормальную, она твою форму стирать начнет еще до того, как ты ее снимешь. Какая от этой девицы польза?
– А какая польза была от твоей толстой пожирательницы пирожных? – резонно поинтересовался у друга мой хозяин. Попов поперхнулся, а Рахиль даже внимания не обратила на всеобщее замешательство.
– Ой, а я тоже пирожные люблю. Даже суфле готовить могу. Точно такое, какое к столу фараона подают, – затараторила она. – Берешь два яйца…
– Помолчи, пожалуйста, – остановил ее словоизлияния Рабинович и посмотрел на Андрюшу. – Все. Вопрос решен. Берем Рахиль с собой, пока с ней что-нибудь совсем уж нехорошее не случилось.
– Вот, благодетель нашелся. Мать Тереза в ментовской форме, кота тебе за пазуху, забодай тебя комар, покусай гнус, загрызи слепень! – истерично завопил Попов, сотрясая своим голосом стены окрестных зданий. – Да чтоб весь Египет от укусов чесался и тебя за это проклинал, раз ты умных советов слушать не хочешь!
– Андрюша, заткнись!!! – в один голос рявкнули Сеня с Жомовым, но было поздно.
Уж не знаю почему, но на обоих друзей Попова его персональные проклятия не распространились. Моему хозяину ни кот за пазуху не забрался, ни комар его на корриду не вызвал, ни прочих гадостей не случилось, а вот коллективное сработало отлично. Я едва успел захлопнуть пасть и прижать уши к голове, как небо над Мемфисом разверзлось и разродилось несметными полчищами мошкары. Присутствовала ли среди них знаменитая африканская муха цеце – не знаю, но и прочих представителей кровососущего племени хватало с избытком. Я не специалист и на глазок выявить все разновидности кусачих инсектов не мог, но вышеназванные гнус, комары и слепни в этой туче точно присутствовали.
Полчища кровососов с диким ревом вертолетной эскадрильи заполонили все улицы, врываясь в открытые окна домов. Насекомые так резво принялись за свое кусачее дело, что город тут же заполнился криками несчастных египтян, съедаемых заживо роями кровопийц. Нас тоже не миновала чаша сия. Мне-то досталось не так сильно, поскольку пробраться через мою густую шерсть насекомым оказалось не так просто, а вот мои друзья с воплями запрыгали на месте, хлопая себя руками по всем частям тела.
– Попов, скотина, удушу собственными руками! – истошно завопил мой Рабинович, на несколько секунд перекрыв криком жужжание насекомых. – Убери этих тварей немедленно, или ты весь остаток жизни с голым задом верхом на муравейнике проведешь!
