Елена Власова - Межмировая таможня
— Раах, я готов. Он обернулся.
— О, Ше, а я и не знал, что люди тоже умеют действовать быстро. Ты сегодня при параде. — Он открыл боковую дверь, и меня мгновенно втянули внутрь несколько могучих каменных лап. Он встал на подножку и скомандовал: «Поехали», — не закрывая двери. Фургон мягко тронулся, и Капитан проворчал мне: — Вашу защиту проходить — удовольствие то еще. Значит, приказ Старика таков: проходи всех целителей по максимуму, а потом ты свободен.
— А вы?
— А у нас на сегодня после всех этих событий зачистка шестого сектора Свободной. Старика наверху не любят, но доверяют. А эту историйку надо как-то замазывать, вот ему и дали добро на зачистку сектора. На официальное-то расследование все равно разрешения не дадут. Может, хочешь с нами? Ваши иногда участвуют — все хлопот меньше.
— Да нет, я на дежурстве.
— А, ну тогда молчу. Служба — это святое.
Этот тролль-смертник разговаривал со мной, как с равным, даже с некоторым уважением — еще бы, сотрудник бригады «У». Раньше бы я просто раздулся от гордости — тролли вообще, а эти-то в особенности не слишком признают другие расы. Но здесь, видимо, имело место деление не по расовому, а по профессиональному признаку.
— А в параде-то зачем? Отмечаешь первое дежурство? — Раах-но разговаривал со мной, стоя по-прежнему — не закрывая дверь и легонько придерживаясь за верхний край входа, хотя машина сейчас неслась на полной скорости. Я хотел сказать что-то соответственно мужественное, но сказал правду:
— Хотел портрет маме послать…
— Хороший парень, совсем наш. — Несколько лап ощутимо шарахнули меня по спине и плечам, а в темноте фургончика стало прямо-таки тесно от фундаментальных тролльих улыбок. И я с запозданием вспомнил, что у троллей «мама» — единственное понятие в родстве. М-да…
Остановились мы внезапно. Тролли привычно высыпались из фургончика и, наверное, задавили бы меня, но капитан подхватил меня раньше и аккуратно отставил в сторону. Мы находились рядом с небольшим парком, в котором и находился Дом Жизни Департамента Таможни.
— Нам сюда. — Капитан кивнул на несколько многоэтажных корпусов, связанных между собой разноцветными полупрозрачными переходами. — Слушай, Ше, выручи, а?
Я недоуменно посмотрел на капитана — нет, он не шутил, а скорее сам был смущен.
— Понимаешь, Ше, я не расист, с кем только наша работа не сталкивает, но есть эльфы, а есть эльфы. Там одна такая сидит… слов нет. Зайди к ней, получи направление.
— Э-э…
— Да ты только скажи, что подразделение «Гранит» идет на профилактику к дежурному целителю… и все. Она даст талончик, а целители — народ невредный, хоть и духи.
— Хорошо, но…
— Она в первом корпусе в регистратуре сидит, вон там… а мы с ребятами подождем у входа. Лады?
И я пошел, а что еще я мог сделать? Стеклянные двери, огромный холл, мягкие, удобные кресла. За регистрационной стойкой сидела светлая эльфиянка. Сияющие локоны, глаза и все как положено. И если бы я не был знаком с Ринель, на меня это могло бы произвести изрядное впечатление, а так я все время, идя к стойке, ждал, что сейчас это прелестное создание откроет свой очаровательный ротик и обдаст меня потоком если не ругани, то распоряжений и указаний. И она открыла ротик, и прелестный голосок пропел:
— О, юноша, ты страдаешь! Мы в Доме Жизни, отринь свои страхи. Мы поможем тебе, целители излечат твои раны, а я могу разделить с тобой боль твоей израненной души, истерзанного сердца. Иди же ко мне, вместе мы сильнее…
Ее голос обволакивал, сияющие глаза завораживали, и я, уже не в силах сопротивляться, подошел к стойке и произнес:
— Спецподразделение «Гранит» следует на профилактику к дежурному целителю.
Эльфийка захлопнула рот, но лишь на мгновение, ее прекрасные глаза наполнились светлыми слезами.
— И тебя, столь юного и неопытного, так же пленила эта стезя порока. Не сила, а разум и сердце должны править Миром. Ни один конфликт никогда не решала сила, она только раздувала их, толкая Мир к пропасти. И ты тоже участвуешь в этом?
— В чем?
— Толкаешь Мир в пропасть? О нет, ты только заблуждаешься, ты слишком молод, чтобы быть настолько порочным. Я вижу у тебя оружие — брось его. Оставь всякую мысль о насилии, и если так поступит каждый, то все разумные сольются в экстазе в одно сверхсущество, для которого и был создан Мир…
Она все говорила и говорила, а я чувствовал себя полнейшим идиотом. В чем-то, конечно, наверное, она была права. Но вот Ринель, например, говорит по-другому, и то, что думает, а эта…
Я потряс головой, вытрясая из ушей сладкое журчание.
— Спецподразделение «Гранит» торопится на профилактику!
Она аж покраснела от такой наглости.
— Несчастный, вульгарный смертный, возьми свой талончик. Пятый корпус, второй этаж, двести двадцать третий кабинет. Но боюсь, что тебе уже ничего не поможет, ты слишком испорчен. Тьма уже поселилась в твоем сердце…
Я схватил эту маленькую бумажку и кинулся к выходу.
— Ну как? — нетерпеливо спросил Капитан, сидящий на газончике и издали в самом деле похожий на могильную плиту. Ни слова не говоря я подал ему бумажку.
— Что, достала?
— Ну-у…
— И так каждый раз: «Бросай оружие и сливайся в экстазе». А у меня через три часа зачистка эльфов. Ладно, пошли. Группа, подъем! — скомандовал он остальным.
Целитель оказался — вот уж не ожидал! — древесным духом изрядно преклонных лет. Окинув девятку троллей и меня подслеповатым взглядом и выслушав рокотание Капитана «активная красная… атаки сто восемьдесят шестого уровня… плюс рикошеты…», отошел к столу и выдал каждому стакан воды вместе с горстью пилюлей, корешков, катышков, сушеных листьев. Мне он почему-то выдал аж три горсти подобной трухи и, подумав, налил еще один стакан воды. И мы все это съели у него на глазах.
— Хорошо, что сейчас без уколов и притираний, — справившись с отрыжкой, сказал мой сосед справа.
А старый пенек внимательно смотрел, как мы это жуем, хотя мне приходилось изрядно паршиво. Все эти снадобья вроде и неживые, а так и норовили выбраться наружу.
— Ну вот и все, ребятки, теперь все в порядке будет… Только что ж вы своего младшенького довели? Оно, конечно, не у мамы, но о младших все равно заботиться надо. Я ему еще кой-чего в снадобье добавил, так что его еще недельки две на операции не брать и кормить от пуза, а то так и останется мягеньким недоростком…
Тролли стояли и молча смотрели на меня, и взгляды у них тоже были нелегкими… А Капитан, справившись с шоком, начал ругаться, поминая старому сучку все пестики-тычинки его предков до двенадцатого колена.
— Он хуман, понимаешь ты это, козлиный корм? Хуман, а не тролль…
— Так тут… вот… написано… спецподразделение «Гранит»… а это ж тролли…
— Все беды от грамотности, с-собачий кустик! А ты глазами посмотреть или дух пощупать?
— Так… написано ж… я думал, он просто маленький у вас, сын полка…
И тут наконец не удержались, заржали все остальные. А мне и было б смешно — вон, за тролля приняли, — но в желудке явно было что-то не то, и вообще…
— Слушай, травка вонючая, нейтрализуй ему все обратно, сейчас, немедленно, понял?
От крика и хохота дребезжали окна и чуть подрагивали стены.
— Да я… сейчас, сейчас… Только на пол меня поставьте…
Капитан, наконец, опустил целителя на пол и обернулся ко мне.
— Грул, возьми Ше и выверни из него в сортире то, что еще в желудке!
Тот сразу перестал ржать и, схватив меня под мышку, рванул в обозначенном направлении. И с поставленной задачей справился одним легким ударом одного пальца. Но легче мне не стало, казалось, сердце стучит, как дварфовский молот, кровь кипит и застилает розовым глаза. А в низу живота кое-что слишком сильно оттопыривало штаны… Но еще через две минуты я глотал новую порцию зелий, которые должны были не дать мне превратиться в тролля… Эти древесные духи жизни, что им разница между человеком и троллем?
— Ну вот и все, молодой человек. Недельку-другую, конечно, будет не совсем комфортно, но зато потом болеть не будете, а повышенную возбудимость попозже уберем.
Кольцо Власти мерцало на пальце в такт ударам сердца, когда меня вытащили наружу.
— Ну ладно, сын полка, нам сейчас пора — операция все-таки. А вот вечерком мы тебя найдем и все это хорошенько обмоем, ты ж почти наш теперь.
— А как найдете?
— Да чтоб тролль тролля не нашел, такому не бывать. — Я понял, что он отчего-то не хочет говорить, и не стал настаивать.
— Может, тебя подбросить куда?
Надо было спросить про портретную мастерскую, но я вдруг вспомнил орчанку Зуфу и решил:
— До Департамента Ценных Кадров.
— Поехали, это практически по дороге.
Почти сам и почти легко я выпрыгнул из фургона (так по крайней мере казалось снаружи) как раз напротив мрачного многоэтажного куба-здания с окнами бойницами, которые еще недавно так потешались надо мной. Но теперь-то я был уже не провинциальным соискателем работы, а полноправным горожанином, чиновником высокого ранга в серо-серебряной форме… А что имуществом не оброс, так зато в люксе трехкомнатном живу, тролли вон на из-за-гранных машинах подвозят. Вполне себе ничего. Могу девушку погулять пригласить. Тем более что аванс получил немаленький. Я поймал себя на том, что нервно переминаюсь с ноги на ногу возле двери, достал платок уставного серого цвета, вытер вспотевшие ладони.
