Terry Pratchett - К оружию! К оружию! (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)
– А бросаться всякими отбросами? По-моему, более злостно нарушить закон нельзя, – встрял Шнобби.
Моркоу оглядел задумчивые лица напарников.
– Вряд ли нам удастся прилепить сюда такой ярлык, – с сомнением промолвил Колон.
– Ко мне-то все прекрасненько прилипло, – возразил Шнобби. – И даже за воротник затекло.
– А почему они в тебя бросались? – спросила Ангва.
– Потому что я – стражник, – объяснил Шнобби. – Гномы невзлюбили Стражу из-за убийства господина Крюкомолота, тролли ненавидят Стражу из-за ареста Углеморда, а обычные люди озлоблены на Стражу, потому что вокруг полно неуправляемых гномов и троллей.
Кто-то яростно замолотил в дверь.
– А вот и разъяренная толпа, – сказал Шнобби.
Моркоу открыл дверь.
– Это совсем не разъяренная толпа, – сообщил он.
– У-ук.
– Это орангутан и гном без сознания. А с ними – тролль. Кстати, орангутан очень сердит, если тебе, Шнобби, от этого легче.
Вилликинс, дворецкий госпожи Овнец, приготовил горячую ванну. Ха! Завтра он будет его, капитана Ваймса, дворецким, и эта ванна тоже будет его.
Ванна совсем не походила на те старые сидячие корыта, в которых плескаешься рядом с камином, чтобы вода не остыла. В особняке госпожи Овнец дождевая вода собиралась с крыши и, после того как из нее отфильтровывались голуби, направлялась к древнему гейзеру, заменяющему нагревательную систему. Потом по стучащим и стонущим свинцовым трубам она достигала пары могучих бронзовых кранов, из которых и выливалась в эмалированную ванну. На огромном пушистом полотенце были разложены здоровенные жесткие щетки, мыло трех сортов и губка.
Рядом с ванной терпеливо ждал Вилликинс, слегка напоминающий увешанный полотенцами «змеевик».
– Да? – осведомился Ваймс.
– Его светлость… то есть отец ее светлости… он любил, когда ему терли спинку, – объяснил Вилликинс.
– А ты пойдешь и поможешь старому гейзеру поддерживать температуру воды, – твердо сказал Ваймс.
Оставшись в одиночестве, он первым делом сорвал с себя нагрудник и зашвырнул далеко в угол. За ним последовала кольчуга, потом – шлем, кошелек и различные кожаные и матерчатые предметы, которые обычно отделяют стражника от окружающего мира.
После чего Сэмюель Ваймс с некоторой робостью погрузился в пену.
– Попробуйте мыло, мыло должно помочь, – посоветовал Детрит.
– Сиди смирно, понял? – сказал Моркоу.
– Вы же мне голову отвинчиваете!
– Намыльте ему голову.
– Намыль себе голову!
Наконец со странным звуком шлем был снят с головы Дуббинса.
Появилась голова, щурящаяся от яркого света. Потом глаза отыскали библиотекаря, и Дуббинс зарычал.
– Он ударил меня по башке!
– У-ук.
– Он говорит, что ты так внезапно выскочил из-под пола… – перевел Моркоу.
– И это что, причина, чтобы бить меня по башке?
– У некоторых существ, которые вылезают из-под пола в Незримом Университете, совсем нет головы, – заметил Моркоу.
– У-ук!
– Или этих голов сотни. Куда вы там копали?
– Не куда. А откуда. Мы пытались выкопаться, и все потому, что…
Моркоу откинулся на спинку стула и стал внимательно слушать.
– Выстрелил в вас? – переспросил он.
– Причем пять раз, – с довольным видом подтвердил Детрит. – Я обязан доложить о порче казенного нагрудника. Задник остался цел и невредим, его защитило мое тело и тем самым сберегло ценное для города имущество стоимостью в три доллара.
Моркоу стал слушать дальше.
– Канализация? – задал он еще один вопрос.
– Это похоже на целый город, только подземный. Мы видели высеченные на стенах короны и прочие таинственные рисунки.
Глаза Моркоу загорелись.
– Это значит, что канализация восходит к временам, когда у нас были короли! А потом мы постоянно надстраивали и надстраивали город, совершенно забыв, что находится там, внизу…
– Гм. Внизу находится не только это, – перебил его Дуббинс. – Мы… нашли там кое-что еще.
– И что же?
– Лучше бы мы его не находили, – вставил гном.
– Вам это не понравится, – сказал Детрит. – Это очень плохо, совсем плохо, даже хуже, чем плохо.
– Мы решили не трогать его, оставить все как есть, – продолжил Дуббинс. – А вдруг это улика? Вы должны сами все осмотреть.
– Начнется ужасный переполох, – сообщил тролль.
– И что же такое вы там нашли?
– Если мы вам скажем, вы обзовете нас глупыми этническими шутниками, – ответил Детрит.
– Так что лучше сами посмотрите, – закончил Дуббинс.
Сержант Колон оглядел собравшихся стражников.
– Что, мы все должны идти? – несколько встревожено спросил он. – Э-э… А может, оставить здесь нескольких старших офицеров? Вдруг что непредвиденное случится?
– На тот случай, если что-нибудь случится здесь? – уточнила Ангва. – Или на тот случай, если что-нибудь случится там?
– Со мной пойдут младший констебль Дуббинс и младший констебль Детрит, – объявил Моркоу. – Думаю, другим стоит остаться в штаб-квартире.
– Но это может быть опасно! – воскликнула Ангва.
– Это и будет опасно, – кивнул Моркоу. – Если мы найдем того, кто стрелял в стражников.
Сэмюель Ваймс вытянул ногу и открыл большим пальцем кран горячей воды.
Раздался почтительный стук в дверь, и в ванную прослужился Вилликинс.
– Не желает ли господин еще чего-нибудь?
Ваймс задумался.
– Госпожа Овнец сказала, что выпить господин не пожелает, – добавил Вилликинс, словно читая его мысли.
– Правда?
– Абсолютная, господин. Однако у меня есть превосходная сигара.
Он поморщился, когда Ваймс откусил сигарный кончик и выплюнул его на пол, но услужливо поднес спичку.
– Спасибо, Вилликинс. Кстати, как тебя зовут?
– Как зовут, господин?
– Я имею в виду, как тебя называют люди, когда узнают поближе?
– Вилликинс, господин.
– О. Ну, хорошо. Можешь идти, Вилликинс.
– Слушаюсь, господин.
Ваймс лежал в теплой воде. Внутренний голос все не унимался, но Ваймс упорно не обращал на него внимания. «Как раз сейчас, – бормотал голос, – ты следовал бы по улице Мелких Богов, мимо той части старой городской стены, у которой можно остановиться и спокойно выкурить самокрутку, спрятавшись от ветра…»
Чтобы заглушить эти мысли, он принялся во весь голос петь.
Впервые за многие тысячелетия похожие на вытянутые пещеры канализационные тоннели под городом отзывались эхом на человеческие и почти человеческие голоса.
– Хай-хо…
– …Хай-хо…
– У-ук, у-ук, у-ук…
– Дурость какая!
– Извини, не могу удержаться. А все потому, что я – почти гном. Мы любим петь под землей. Это у нас с рождения.
– Хорошо. А почему он поет? Он же примат.
– Он почти человеческая особь.
Они захватили с собой факелы. Тени прыгали по колоннам огромного зала и ныряли в многочисленные тоннели. Моркоу шел вперед бодрым, пружинящим шагом – несмотря на то что в темноте их могли поджидать страшные опасности.
– Поразительно! Виа Клоака упоминается в некоторых старых книгах, но все считали, что такой улицы не существует! Превосходное мастерство. Вам очень повезло, что уровень воды в реке упал так низко. Судя по виду, все тоннели обычно заполнены водой.
– Так я и говорил, – кивнул Дуббинс. – Заполнены водой.
Он настороженно взглянул на пляшущие тени, которые порождали на противоположной стене причудливых и кошмарных тварей – странных двуногих животных, сверхъестественных подземных существ…
Моркоу вздохнул.
– Детрит, убери руки от факела, – велел он.
– У-ук.
– Что он сказал?
– Он сказал: «Покажи мою самую любимую – уродского кролика», – перевел Моркоу.
Крысы шуршали в темноте. Дуббинс постоянно озирался. Ему все еще мерещились фигуры, наставляющие на него странного вида трубки…
Потом он пережил несколько тревожных моментов, когда потерял след на мокрых камнях, но вскоре нашел его у подернутой плесенью стены. А потом он увидел узкий тоннель и свою метку на камне.
– Уже близко, – сказал Дуббинс, передавая Моркоу факел.
Моркоу исчез.
Они слышали, как он шлепал по грязи, потом раздался удивленный присвист, а потом воцарилась тишина.
Моркоу появился опять.
– Подумать только! – воскликнул он. – Вы знаете, кто это?
– Он похож на… – начал было Дуббинс.
– На большие неприятности, – закончил за него Моркоу.
– Теперь понимаешь, почему мы оставили его здесь? – спросил Дуббинс. – Тащить по улицам человеческий труп, особенно в такое время… И особенно этот труп.
– Я тоже так подумал, – вставил Детрит.
– Правильно, – похвалил Моркоу. – Молодцы. Наверное, пусть он полежит тут еще немножко, а мы сходим за мешком. И… никому ни слова.
– Кроме сержанта и всех остальных, – сказал Дуббинс.
