Terry Pratchett - К оружию! К оружию! (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)
– Углеморд – здоровенный тролль, – возразил Моркоу. – Он ни за что бы не протиснулся в ту дверь.
– Но у него был мотив, – сказал Шнобби.
– Да?
– Да. Крюкомолот был гномом.
– Это не мотив.
– Для тролля – мотив. Как бы то ни было, если он не сделал это, вероятно, сделал что-то другое. Уж очень много улик против него.
– Каких улик? – спросила Ангва.
– Он – тролль.
– Это не улика.
– Для капитана Квирка – улика, – ухмыльнулся сержант.
– Он наверняка что-то да совершил, – повторил Шнобби.
Этими словами он только повторял точку зрения патриция на преступление и наказание. Если совершено преступление, должно последовать наказание. Если процесс наказания осуществляется именно над тем преступником, который и совершил данное преступление, это можно считать счастливой случайностью; если нет, сойдет любой преступник. Так как каждый человек обязательно в чем-нибудь да виноват, правосудие в итоге все равно торжествует.
– Этот Углеморд вообще-то гнусный тип, – признал Колон. – Правая рука Хризопраза.
– Да, но он не мог убить Рьода, – указал Моркоу. – И та нищенка – как она сюда вписывается?
Ваймс сидел и тупо таращился в пол.
– А вы что думаете, капитан? – спросил Моркоу.
Ваймс пожал плечами:
– Кого это волнует?
– Ну, вас, например. И вас всегда это волновало. Мы не можем позволить, чтобы какой-то там…
– Послушайте меня, – едва слышно произнес Ваймс. – Предположим, мы найдем того, кто убил гнома и клоуна. И девчонку. Ничего ведь не изменится. Все насквозь прогнило.
– Что прогнило, капитан?
– Все. С таким же успехом можно пытаться вычерпать колодец решетом. Пускай убийцы разбираются. Или воры. А потом он поручит это дело, скажем, крысам. Почему нет? Мы ведь для этого не годимся. Мы должны просто бродить по городу, звонить в колокольчик и кричать: «Все спокойно!»
– Но ведь не все спокойно, капитан, – не сдавался Моркоу.
– Ну и что? Когда это имело значение?
– Ну и ну, – пробормотала Ангва. – Кажется, в него влили слишком много кофе…
– Завтра я ухожу в отставку, – сказал Ваймс. – Двадцать пять лет на улицах…
Шнобби попытался нервно рассмеяться, но передумал, когда сержант, не двигаясь с места, схватил его руку и мягко, но многозначительно заломил ее за спину.
– …И какая от этого польза? Что хорошего я совершил? Стоптал кучу башмаков? В Анк-Морпорке нет места для стражника! Кого волнует, что хорошо, а что плохо? У нас есть наемные убийцы, воры, тролли и гномы. Не хватает только какого-нибудь короля – и все станет совсем замечательно!
Остальные члены Ночной Стражи в немом смущении рассматривали свою обувку. А потом Моркоу сказал:
– Говорят, лучше один раз зажечь свечу, чем вечно проклинать темноту, капитан.
– Что? – Ярость Ваймса была неожиданной, как раскат грома. – И кто же это говорит? Когда это было правдой? Никогда! Так говорят люди, не обладающие ни силой, ни властью изменить что-либо, это не более чем слова, а слова никогда ничего не меняют…
Кто-то постучал в дверь.
– Квирк явился, – сказал Ваймс. – Вы должны сдать оружие. Ночная Стража расформирована. Нам не нужны стражники, сующие нос во все дыры и нарушающие общественный порядок. Открой дверь, Моркоу.
– Но… – начал было Моркоу.
– Это приказ. Возможно, ни на что другое я не гожусь, но я еще могу приказать тебе открыть дверь, так что открывай!
Квирка сопровождали с полдюжины дневных стражников. С арбалетами. Поскольку дело было несколько щекотливым и касалось собратьев по оружию, стражники несколько опустили арбалеты. Но поскольку дневные стражники все же не были полными идиотами, арбалеты были сняты с предохранителей.
На самом деле Квирк не был скверным человеком. У него просто отсутствовало воображение. Всю свою жизнь он имел дело со всякого рода скользкими личностями, а человек слабый волей-неволей впитывает в себя грязь, которая его окружает. Многие занимаются работой, которая им либо не по силам, либо не по душе, но каждый реагирует по-своему. Некоторые становятся пугливыми, любезными личностями, другие превращаются в квирков. Сам Квирк действовал в соответствии с принципом: неважно, прав ты или ошибаешься, главное – гнуть свою линию. Можно сказать, что в Анк-Морпорке нет расовых предрассудков. Когда вокруг тебя шатается столько гномов и троллей, на цвет кожи других людей внимания как-то не обращаешь. Но Квирк был из числа тех, кто считает естественным произносить слово «негр» с двумя «г» и через букву «и».
Шлем его украшал роскошный плюмаж.
– Входите, входите, – махнул рукой Ваймс. – Мы все равно ничего не делаем.
– Капитан Ваймс…
– Все в порядке. Я знаю. Ребята, сдайте ему оружие. Это приказ, Моркоу. Один казенный меч, одну пику или алебарду, одну дубинку, один арбалет. Сержант Колон, я ничего не забыл?
– Нет, сэр.
Моркоу замялся буквально на мгновение:
– Мой казенный меч лежит на стеллаже.
– А что у тебя на ремне? – осведомился Квирк.
Моркоу ничего не ответил. Лишь слегка изменил позу. Бицепсы натянули кожу его куртки.
– Да, казенный меч. Все правильно, – быстро произнес Квирк и отвернулся.
Он был одним из тех людей, кто предпочитает отступить перед сильным противником и беспощадно атаковать слабого.
– А где этот камнесос? – спросил он. – И голова-булыжник?
– А, – догадался Ваймс, – ты, наверное, имеешь в виду представителей дружественных нам мыслящих видов, которые предпочли связать свою судьбу с жителями города?
– Я имею в виду гнома и тролля! – рявкнул Квирк.
– Не имею ни малейшего понятия, – весело ответил Ваймс.
Ангве даже показалось, что капитан вдруг снова запьянел – если, конечно, возможно запьянеть от отчаяния.
– Не можем знать, сэр, – доложил сержант Колон. – Не видели их весь день.
– Должно быть, дерутся в Камнеломном переулке, как и все остальные, – сказал Квирк. – Таким типам доверять нельзя. Уж кому-кому, а вам бы следовало это знать.
«Прозвища вроде „камнесос“ и „голова-булыжник“ наверняка очень оскорбительны, – подумала Ангва, – но быть причисленным капитаном Квирком к „таким типам“… По сравнению с этим любые клички сойдут за выражение вселенского братства». К своему глубокому удивлению, она вдруг поняла, что не может отвести взгляд от сонной артерии капитана Квирка.
– Дерутся? – удивился Моркоу. – Почему?
– А кто его знает.
– Дайте-ка подумать, – нахмурился Ваймс. – Может, это имеет отношение к некоему незаконному аресту? Может, это случилось потому, что некоторым наиболее неугомонным гномам нужен только повод, чтобы напасть на троллей? Как думаешь, Квирк?
– Очень в этом сомневаюсь, Ваймс.
– Молодец. Городу нужны такие люди.
Ваймс встал.
– Я ухожу, – объявил он. – Увидимся завтра. Если оно, конечно, наступит.
И вышел, громко хлопнув дверью.
Зал был огромным. Размерами он напоминал городскую площадь. Через каждые несколько ярдов стояла колонна, поддерживающая потолок. От зала во всех направлениях и на нескольких уровнях расходились тоннели. Из многих тоннелей текла, струилась или капала вода, собирающаяся сюда из бесчисленных подземных ручейков и ключей.
Это и было проблемой. Вода смыла все следы с каменного пола тоннеля.
Дуббинс огляделся. Судя по всему, самый широкий тоннель, тот, что почти наглухо забит мусором и илом, уходит в сторону устья…
Дуббинсу почти нравилось здесь. Запахи практически отсутствовали, если не считать влажной, подкаменной затхлости. Кроме того, здесь было прохладно.
– Я живал в гномьих горах и повидал немало подземных залов, – сказал Дуббинс, – но, должен признаться, это нечто.
Его голос гулким эхом разнесся по огромному помещению.
– Правильно, – согласился Детрит. – Тут как все обстоит? Были бы мы в горах, это был бы гномий подземный зал, а так это действительно нечто.
– Ты что-нибудь видишь там, наверху?
– Нет.
– Мы могли пройти мимо выхода на поверхность и ничего не заметить.
– Да, – согласился тролль. – Запутанная проблема.
– Детрит?
– Да?
– Знаешь, а здесь внизу, на холоде, ты снова стал умнее.
– Правда?
– Может, воспользуешься моментом и придумаешь, как нам отсюда выбраться?
– Будем копать? – предложил тролль.
В тоннелях встречались выпавшая из стен каменная кладка. Но таких мест было немного – тоннели были построены качественно…
– У нас нет лопаты, – напомнил Дуббинс.
Детрит кивнул.
– Дай мне свой нагрудник.
Тролль приложил его к стене и несколько раз ударил кулаком. Нагрудник приобрел форму лопаты.
– До поверхности далеко, – указал Дуббинс.
– Но мы знаем направление, – возразил Детрит. – Либо копать, либо сидеть здесь остаток жизни и жрать крыс.
