Лана Туулли - Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило
- А-аа! – продолжала визжать самая кисейная из трех барышень. – Девочки, смотрите, эльф!!
С буйных кудрей дона Текило упали листочки плюща, оборванные во время перемещения с третьего на второй этаж.
- Ааа!!! – опять завизжали девчонки. – Всамделишный!!!
Крепко сбитый, лысеющий, стареющий и, чего скрывать, далеко не прекрасный дон Текило был бы рад рассеять их заблуждение, объяснить, что он здесь случайно, даже воровать ни у кого не собирается, но ему банально не хватило времени.
Шесть уверенных ручек схватили дона за штаны, втянули в кабинет, и…
- Сапог! Сапог последний верните! Штаны! Штаны отдайте! – пытался сопротивляться дон Текило.
Бесполезно.
- А давайте..! – закричала востороженно одна из девушек, пока две остальные, захмелев от счастья, раздевали «эльфа». – А давайте потом пожалуемся родителям, что он нас изнасиловал!
Дон Текило побледнел и принялся отстаивать свою честь более рьяно. В результате отпихиваний, хватаний, щипков и укусов (Ядвига бы изошла слюной от зависти), вор отправил одну красотку в камин – та брякнулась на задницу, взметнув облако золы, от которого расчихались все остальные. Вторую девицу дон Текило умудрился оттолкнуть, та сбила маленький столик, вылила на себя блюдце с водой, и, пробежав по инерции до окна, едва не выпала наружу. С третьей девушкой, лишившейся поддержки товарок, оказалось справиться не так уж и трудно: авантюрист, изловчившись, крепко обнял ее, так, что хрустнули ребра корсета, страстно поцеловал в губы, а когда та приготовилась потерять сознание и остатки невинности, запихнул в шкаф к гроссбухам.
И, не теряя времени, выскочил в коридор.
Схватил какую-то лавку, предназначенную для особо назойливых посетителей, подпер дверь – и практически сразу же был атакован еще одной самкой.
- Взбесились вы здесь, что ли!! – зашипел рассерженный дон, пытаясь высвободить ногу.
Орберийская овчарка, откормленная, холеная сука, продолжала с рычанием трепать последний сапог, всем своим видом показывая, что сапоги иберрцев – самая изысканная, самая приятная и полезная для нее диета. И не фиг жмотиться! Сапога ему, понимаешь, жалко!!
Дон Текило отстраненно подумал, что связываться с «собачкой», обладающей клыками, способными крошить камни, ему очень не хочется. Что делать? Звать на помощь? Кого? кажется, среди гостей бала дон Текило видел ллойярдца, вдруг напугает собаченцию какой-нибудь нежитью…
- Коко! Коко! - позвал писклявый голосок. Вор обернулся, увидел девчушку в маскарадном костюме дубового деревца. Смущаясь и робея, подтянул повыше подштанники, спасенные из цепких ручек эльфо-любительниц.
- Коко! – позвала девчушка, увидела полуголого иберрца, и кора на ее верхней части зарумянилась. – Чего ты тут делаешь?
- Девочка, это твоя собачка? Убери ее, пожалуйста!
Девушка качнула веточками, маскировавшими ее руки, накрутила на сучок гибкую веточку, спускающуюся с верхней части кроны.
- А что вы мне взамен дадите?
Дон Текило был бы рад ответить по существу, громко, внятно, и на всех восьми языках, из которых за годы странствий выучил самые грязные и похабные выражения, но в последний момент сдержался. Потому как за спиной деревянной девушки появилась еще одна персона. Эту дон Текило узнал – мадам Жужу, любовница короля, она еще на балу фигуряла обмотанная шелковой лентой и с крылышками за спиной.
Правда, сейчас Жужу была только в ленте, небрежно смотанной а-ля канатная бухта и наброшенной на шею.
Зрелище, которое не скрывали шелковые полоски, могло поднять мертвого, а уж дона Текило…
- Девочка, шла бы ты отсюда, - лениво протянула Жужу, прощупывая полураздетого мужчину расчетливым взглядом профессиональной шлюхи.
- Но…
- А собаку свою сведи-ка в бальный зал, там кобелям заняться нечем.
Девчушка, покачивая веточками, весьма послушно оттащила Коко и увела ее в ту сторону, откуда раздавались звуки музыки и голоса гостей. Правда, упрямая животина добычу из пасти так и не выпустила. Впрочем, дон Текило не настаивал, благородно пожертвовав овчарке последний сапог.
Ему очень хотелось прикрыться чем-нибудь или кем-нибудь от настойчивого внимания королевской фаворитки, но увы, сегодня звезды благоволили к музыкантам и цветоводам, а отнюдь не к искателям приключений.
- Заходи, - открыла дверь позади себя мадам Жужу.
- Я… это… я не монах… - попытался отвертеться от неизбежного дон, продвигаясь навстречу судьбе крохотными, микроскопическими шажками.
- Ну?
- И не герой… и не ваш храбрый рыцарь…
- Да мне чихать, - с ленивым высокомерием ответила дамочка, схватила иберрца за руку и впихнула его в комнату.
Дон Текило ссутулился, насупился, вцепился за подштанники как за последнюю надежду, и понял, что сейчас разумнее подчиниться грубой силе.
В кабинете, который захватила мадам Жужу, было светло от огней фонариков и факелов, освещавших шумевший внизу праздник. А еще в этом помещении взрывчато храпели трое молодцов, разбросанных по углам, как будто их разметал бушующий торнадо. Судя по следам красной помады, кавалерам непосчастливилось пасть жертвами королевской любовницы. Или вампира.
На взгляд дона Текило, версия о вампире выглядела все-таки предпочтительнее, чем та соблазнительная полуобнаженная блондинка в шелковых лентах, которая так внимательно ощупывала и примеривалась к телу искателя приключений.
- Иди сюда, - хрипло скомандовала Жужу и приступила к активным действиям. Дон Текило неожиданно для себя самого взвизгнул, ойкнул, почувствовал, что в один миг лишился последней детали одежды, и…
И, догадавшись, что больше терять нечего, ибо ничего не осталось, решительно перешел в наступление. Схватил пятерней мадам за что-то мягонькое – та плотоядно застонала, - энергично приступил к окончательному раздеванию фаворитки – та поспешила сбросить, сбросить, сбросить с себя последние ниточки шелка, которые выполняли исключительно завлекательную, а отнюдь не скрывающую функцию… И, дождавшись, когда баронесса закатит глазки в предвкушении будущего экстаза, дон Текило быстро, используя все свои проессиональные навыки, связал даму по рукам и ногам ее же шелковыми лентами, прочно, для верности трижды затянул узлы. Заткнул рот подвернувшейся чьей-то одежкой. Подумав, усадил гневно мычащую королевсвую фаворитку спиной к спине к ближайшей жертве ее страсти, связал…
И, не теряя времени, выпрыгнул в окно.
Потом, уже в тюрьме, когда дон Текило обдумывал свершенные деяния, он понял, что в тот миг им руководило инстинктивное желание оказаться как можно дальше от фурии, в которую превращалась неудовлетворенная госпожа Жужу.
Мысль о том, что неплохо бы одеться, посетила мозг иберрского авантюриста немного позже. Когда он приземлился в голых по зимнему времени кустах, на стылый камень парковой дорожки…
Первая, прописная истина, залог успешного воровства: не привлекайте к себе ненужного внимания.
Общеизвестный факт: малоодетый, или вообще раздетый человек невольно приковывает взгляд. Даже кентавры, уж на что близки к создавшей их природе, но все равно признают необходимость накидок и попон… При гномах вообще не рекомендуется разговаривать на «естественные» темы, они, чего доброго, рискуют сгореть со стыда, услышав слово «подвязка»…
И вообще! Дону Текило было просто-напросто холодно!
Почесав лысинку, вор принялся придумывать, куда идти и где найти любое подходящее одеяние. Хотя бы для того, чтобы была возможность украсть что-нибудь еще. Потеплее…
Тут на макушку иберрцу упала плеть фальшивых роз – зеленые, белые и розовые лоскутки, нанизанные на веревку и служившие украшением здания магистрата.
Дон Текило… сначала нахмурился, потом ему на глаза попался барельеф опоясывающий здание на высоте второго этажа. Скульптурное украшение изображало подвиги брабансских рыцарей – топчащих копытами своих коней разгулявшихся орков, атакующих троллей; воины, прикрываясь щитами с гербами королевства, рубились с многоголовыми гидрами и чем-то змее- и драконоподобным; совещались у шатров военачальников, гордо водружали брабансское знамя над покоренной крепостью…
Авантюрист захихикал. Содрал «розы», соорудил на себе некое подобие… трудно даже сказать, чего именно – скорее всего, некое подобие сбруи, которой иногда украшала себя фносская копытная молодежь, желая подразнить степенных старейшин, признающих только шесть гвоздей в подкове… Вот в таком «костюме» из фальшивых цветочков, издевающимся над общественной моралью, авантюрист отправился на шум бала.
По пути разжился мечом – в соседних кустах кавалер в костюме цинского погонщика слонов увлеченно объяснялся в любви девице в буренавском сарафане.
И совершенно спокойно разыграл удивление, когда ему преградили вход в бальную залу четыре наставленные алебарды.
