Фил Фоглио - Бог Кальмар
Суетящиеся толпы большей частью исчезли, и зевающие купцы закрывали ставни своих лавок, в то время как сонные уличные торговцы увозили свои тележки. А в темноте проплывали счастливые лица, озаряемые мягким красноватым светом курительных трубок. Городские ворота закрыли, следы учиненных днем разрушений убрали, и город сделался мирным морем ничем не нарушаемого спокойствия.
Неторопливо шагая по мостовой, профессор слегка ткнул лорда Карстерса локтем в бок и показал на одно здание. Это была довольно обшарпанная двухэтажная постройка из кирпича, с льющимся из окон дымчатым светом и многоголосым смехом, доносящимся из распахивающихся в обе стороны двустворчатых дверей. Снаружи имелась деревянная вывеска в виде ведра со светящимися буквами, которые под взглядами исследователей вдруг потекли и преобразились в надпись на английском: «Пиворама Большого Боба»
– Как насчет этой? – спросил проф. Эйнштейн, делая жест ладонью.
Лорд Карстерс задумчиво потер свою волевую челюсть.
– Приемлема, но не идеальна.
Как раз в этот момент из окна, которое будто взорвалось, вылетело тело и грохнулось на мостовую. С хрустящим шорохом, рассыпавшиеся осколки соединились в воздухе между собой, затем их внезапно засосало обратно, и совершенно целое стекло заняло свое прежнее месте в оконном проеме. Скатившийся в канаву пьяный пробормотал какое-то ругательство, устроился поудобнее и захрапел.
– Виноват, ошибся, – улыбнулся лорд. – Она идеальна!
– В самом деле? – проф. Эйнштейн весьма неохотно последовал за лордом Карстерсом, который уже направился к распахивающимся как в салуне полудверям.
Зал, в котором они оказались, мало чем отличался от питейных заведений для низшего сословия, каких полным-полно в любом гетто мира. Там было шумно и полно народу, пол у входа был липким, а в воздухе стоял запах прокисшего пива. Серые оштукатуренные стены были украшены откровенными плакатами; висела новенькая доска для метания стрелок, в которую явно еще никто не попадал. Единственное заметное отличие заключалось в том, что эта таверна хорошо освещалась гроздьями стеклянных шаров с рыбками, свисающих с балок высокого потолка. Освещение было ярким, а постоянное бульканье растворялось в разноголосом гаме.
Когда исследователи направлялись к стойке, под ногами у них на каждом шагу раздавался хруст, так как пол был устлан толстым слоем зеленой и голубой арахисовой скорлупы. Как они и ожидали, никаких табуретов у стойки не оказалось; клиенты заказывали и пили стоя или отходили в сторону. Сама стойка представляла собой цельную деревянную доску, очевидно вырубленную из ствола какого-то огромного дерева. На шатких полках за стойкой располагался обычный ассортимент бутылок, шкаликов, кувшинов и бочонков. Но некоторые из них шипели, в то время как другие без всякой видимой причины дрожали как от холода.
Толстый бармен с неряшливого вида усами, в потрескавшемся кожаном переднике поверх штанов и покрытой пятнами туники, протирал влажной тряпкой оловянную кружку, делая это так, будто он занимается этим целую вечность. Сбоку на стойке тянула из миски молоко маленькая зеленая ящерица. Поблизости настене висело кривое зеркало; внутри зеркала находился оркестр из тридцати инструментов, играющий быструю мелодию, которая казалась смутно знакомой.
– Моцарт? – спросил, почесав в затылке, профессор.
– Лист, – поправил лорд Карстерс.
Как и следовало ожидать, завсегдатаи представляли собой малопривлекательное сборище храпящих пьяниц, пронырливых «жучков», беззубых шлюх, шумных гуляк и нескольких совершенно серьезных пьющих. Даже в годы безответственной юности, Эйнштейн, если и забредал один в подобное заведение, то, как ученый, использовал инерцию своего входа для того, чтобы тут же развернуться кругом и уйти.
Заметив возле ведущей на второй этаж лестницы пустой стул, лорд Карстерс сделал знак профессору присесть. Затем, размяв руки, лорд неторопливо вышел на середину зала и громко объявил:
– Я могу побить любого в этом баре!
В зале наступила ошеломленная тишина, а затем из-за одной из поддерживавших потолок колонн шагнул на всеобщее обозрение здоровенный как медведь ухмыляющийся субъект. Физиономию этого покрытого шрамами лысого великана, одетого лишь в мешковатые штаны и сапоги на толстой подошве, украшала золотая цепочка, тянувшаяся от изуродованной кулаками ушной раковины к сломанному носу.
– Это вызов, чужеземец? – вежливо осведомился голиаф, помахивая небольшим бочонком, который он использовал вместо кружки.
С напускной бравадой лорд Карстерс презрительно усмехнулся.
– Что? Ты также глуп как и безобразен?
Двое из завсегдатаев таверны тут же хлопнулись в обморок, а еще один выглядел смущенным, когда из-под его стола донесся плеск струи.
– Эй, а грубить-то не надо, – упрекнула лорда гора мускулов, отставляя в сторону выпивку. – А звать меня Костолом, или, для таких официальных случаев, как этот, Костолом д'Колинквет.
– Лорд Бенджамин Карстерс, – громко и четко представился исследователь.
Костолом двинулся вперед, и противники встретились в центре таверны лицом к лицу. Для британского лорда это было новым опытом, и не самым приятным. Они были совершенно одинакового роста и массы.
Видя, что он не вызывает у этого странно одетого пришельца обычного животного страха, Костолом шумно хрустнул здоровенными костяшками пальцев.
– А теперь, если ты желаешь умереть, – дружелюбно обратился он к лорду, – то я буду рад попросту убить тебя. Совершенно бесплатно.
– Да, но я вот держу пари, что у тебя ничего не выйдет, – сказал лорд Карстерс, отталкивая в сторону стул, чтобы расчистить пространство для боя.
Теперь среди зевак пробежал заинтересованный ропот, и на лицах зрителей начали расплываться жадные улыбки. Оркестр в зеркале заиграл драматичный военный мотив, а бармен принялся убирать под стойку стеклянную посуду.
– О, так ты хочешь замаскировать самоубийство под пари? – поинтересовался Костолом, затягивая ремень на еще одну дырочку. – Прекрасно. Назови цифру.
Дело шло не так, как замышлял Карстерс. На заднем плане несколько завсегдатаев заняли безопасные позиции на балконе над баром, в то время как другие просто опрокинули столы набок, устроив импровизированные баррикады, за которыми можно, в случае чего, укрыться.
Сделав глубокий вдох, чтобы выиграть время, лорд Карстерс наобум назвал сумму.
– Десять золотых?
– Договорились! – усмехнулся Костолом, демонстрируя золотой зуб. – Щедро с твоей стороны. Как насчет оружия?
Лорд высокомерно выгнул бровь.
– Ну, если тебе требуется оружие, то, полагаю....
– Годится и голыми руками, – с улыбкой кивнул Костолом. И без дальнейших разговоров лысый ринулся вперед, и пол ходил ходуном от каждого удара его сапог.
Выждав, насколько было возможно, Карстерс в самый последний момент ловко убрался с пути несущегося как носорог противника, одновременно нанося ему мощный правый в голову. С потрясенным криком Костолом улетел вбок и приземлился на столе. Под его весом предмет мебели превратился в дрова, и безволосый великан грохнулся на грязный пол.
Толпа взорвалась буйными одобрительными криками.
– Дай ему еще разок, ворчун! – крикнул какой-то пьяный из-за частокола пустых бутылок.
– Да! – добавила плотоядно глядящая деваха, выпячивая свои выдающиеся прелести. – Для меня!
Бросив радостной толпе свою шляпу, лорд Карстерс повернулся помочь подняться с пола своему окровавленному противнику. Какую-то секунду казалось, будто Костолом собирается продолжать бой. Но он застенчиво потер затылок и улыбнулся.
– Вот мерзавец, – пробормотал Костолом сокрушенно. – Какой-то новый грязный приемчик. Где ты ему научился?
– В оксфордском дискуссионном клубе, – ответил лорд Карстерс, протягивая раскрытую ладонь. – Мой выигрыш, будьте любезны.
Опустив голову, Костолом замялся, топча сапогами цветные скорлупки.
– Ну, тут ты меня уел, – пробормотал он. – У меня... у меня всего два сребреника.
Кричащая, пьющая и смеющаяся толпа мгновенно умолкла. В мертвой тишине все хмуро повернулись к явно смущенному Костолому.
Наконец, коротышка с металлическим горшком на голове заговорил.
– Костолом, ты держал пари, не имея денег для покрытия своей ставки? – недоверчиво спросил он.
Выглядевший как побитая собака Костолом сделал слабый жест покрытыми шрамами руками.
– Ну, понимаешь, я... дело в том... проклятье, я ж никогда раньше не проигрывал! – привел он, наконец, довод в свое оправдание.
– Мошенник! – завопили нестройным хором все присутствующие, и эхо вопля взмыло к потолочным балкам.
Навалившись всем кагалом, жестокая толпа завсегдатаев дубасила Костолома, пока тот не упал. После этого изломанное тело выволокли на улицу. Бросившись к окну, проф. Эйнштейн и лорд Карстерс в ужасе наблюдали, как воющие селяне перебросили веревку через ветку дерева и без всяких задержек или церемоний вздернули Костолома.
