Андрей Белянин - Казак в Аду
Дальнейшее было уже не так сложно – загрузить друзей и вещи на благородное животное, взять его под уздцы и уйти неторопливой скользящей походкой навстречу зарождающемуся рассвету. – В том, что погоня будет, Миллавеллор, разумеется, ни капли не сомневался. Однако, будучи довольно беззаботным существом, как и все эльфы, он предпочитал не перенапрягаться раньше времени. И правильно делал…
Хуже другое. Он ни разу не задрал голову вверх, поэтому и не увидел маленькую летающую тарелку инопланетян, спешащих к ним на помощь. А теперь Ганс и Док так же замерли в обездвиженном состоянии, как мухи в янтаре. И кто знает, на какое время они все попали под власть кольца…
– Ну и? Что здесь вообще происходит?!
– Я им не помогал. Это эльф…
– Вижу. Ох уж мне эти эльфы… И вообще, так и тянет устроить здесь второй Великий Потоп!
– Выплывут.
– Всплывут!
– Нет, папа, эти двое по-любому выплывут. Казак и еврейка, сам понимаешь, такая пара…
…Иван Кочуев проснулся на тёплой земле, в незнакомом месте, в обнимку с мятым-перемятым газетным портретом. Обернувшись, увидел со спины двух пожилых влюблённых, сидящих на камушке, рядышком, едва ли не в обнимку. Нюниэль склонила седую голову на узкое плечо истинного короля, а Миллавеллор что-то напевал ей на древнетолкиенистском и даже, кажется, не курил… А принцесса не чихала! Согласитесь, и то и другое уже почти чудо…
– Эй, подруга! Ты живая там? – не очень громко спросил казак, боясь потревожить идиллию эльфов. Ну и развернуть плакат он вообще-то побаивался тоже…
И не зря. Грозная еврейка была не в духе. Мягко говоря…
– Ванечка, – едва дыша от обиды и возмущения, всхлипывая, начала она, – за что вы со мной так?! Что я вам сделала или чего не сделала? Да, я не всё могла при посторонних людях, но таки кто бы спорил, я старалась! Я вам даже разделась один раз, но вы сами того не оценили. Хотя у меня фигурка в маму, а на неё и в сорок пять оборачивалась вся улица, потому как таки было на что полюбоваться и кроме походки!
– Милая, я не…
– А вы мною даже не попользовались! Вы меня скрутили в рулон, смяли, как туалетную бумагу, и я теперь в таком виде, что мне нельзя никуда выйти без горя. Вы мне намяли жутких морщинок на заре юности, причём так, как они в зрелые годы ни за что бы не легли мимически! Потому как одна прямая складка через весь лоб, нос, подбородок, теряясь в шее – оно таки дико круто! Вы не хотите всплакнуть надо мною вместе?!
– Счастье мое, не надо так… – ещё раз попытался оправдаться бывший подъесаул, но его вежливо перебили. И, кстати, отнюдь не Рахиль…
Где-то на уровне метра над землёй вспыхнули уже изрядно надоевшие оранжевые глаза. Нечистый был сух, корректен, как всегда, деловит и буквально лучился желанием помочь.
– Всё понимаю. Вижу романтичность атмосферы и безысходность ситуации. Да, этой Дэви-Марии палец в рот не клади… и чего другого тоже… Шутка! Пардон, исключительно мужская. Итак, я здесь, я рядом, забудем прошлое, недоразумения бывают всегда, надо уметь пережить и с оптимизмом взглянуть в глаза будущему… Короче, продлеваем контракт на десять лет – и я выпускаю девушку из газеты!
– Шо? Десять лет?! У меня не забились ухи, и я правда слышала этот неконструктивный бред? Ваня, плюньте ему в глаза, я бы сама, но, увы… Плюньте за двоих, я вас умоляю!
– Ты точно вернёшь её? – приподнялся задумчивый казак.
Рахиль кричала и возмущалась, но её уже не слушали. Ситуация была проста и логична, товар – деньги. Товаром выступала любимая еврейка, а средством вечной платы – душа мятежного подъесаула. И все трое понимали, что решение по сути уже принято…
– Без обид, ничего личного, – виновато напомнил и. о. Вельзевула. – Бизнес, только бизнес. Вот бумаги, подпишите договор.
– Я таки… вылезу и сама вас убью, – тихо всхлипнула израильская военнослужащая. – Потому как я была дурой, а вы мне не дали пострадать, а оно нечестно…
– Я люблю тебя, – просто ответил Иван.
– Таки я тоже, но я же ничего не подписываю!
– У нас вариантов нет…
– Вот именно, – поспешил напомнить демон. – Вариантов действительно нет. Увы, сочувствую, где-то даже сострадаю, но… Один росчерк пера – и проблемы нет!
– Ладно, ладно, не толкай под руку, а то перекрещу ненароком. – Подъесаул ещё раз с нежностью вгляделся в любимое плоское лицо, разгладил его на коленке ладонью и, вторично цыкнув на нечистого, пробормотал: – Я быстро… на память… Она же сейчас в таком положении, что просто грех не воспользоваться.
– Чего?! – в один голос взвыли и еврейка, и оранжевые глаза, но было поздно – бывший филолог от души поцеловал газетный портрет обалдевшей влюблённой.
Грянул гром! Настоящий, небесный, и отнюдь не в фигуральном смысле. Иван вдруг понял, что ему отвечают живые, тёплые губы…
– А договор подписать, сволочи?!!
Эх, Матерь Божья, Пресвятая Богородица, да кому он теперь на хрен нужен, этот договор с дьяволом?! Потому что перед счастливым казаком стояла живая, здоровая, настоящая, осязаемая госпожа Файнзильберминц, и её руки двумя крылатыми движениями легли на казачьи погоны. Нечистый обладатель оранжевых глаз выругался, плюнул и исчез вместе со своими неподписанными документами. Оба седых эльфа, что характерно, даже не обернулись, им было вполне комфортно в своём самодостаточном мирке на две персоны…
– Ты вернулась?
– А то! Таки можно я вас поцелую?
– Валяй!
Юная еврейка осторожно коснулась мягкими губами чуть обветренных губ влюблённого подъесаула. На мгновение смешливо поморщилась и потёрла кулачком нос.
– Щекотно… Ладно, ладно, сбривать усы шашкой не прошу, понимаю, шо они часть вашего национального характера и устойчивая деталь казачьего имиджа.
– А теперь я тебя поцелую…
– Таки легко! Тока вот сюда. – Она чуть оттянула воротник, запрокинув кудрявую головку.
Иван прикрыл глаза, набрал полную грудь воздуха и запечатлел долгий мужской поцелуй на её белой шее. Просто поцелуй, страстный, нежный, но без прикусываний и зубов.
– Уо-о-о-у-у?! – то ли промычала, то ли провыла Рахиль, уже всерьёз наливаясь плохо контролируемой страстью. – Ой, мама, а… а шо, таки нигде в обозримой округе нет небольшого отеля с номерами на двоих или хотя бы компактной группы предельно густого кустарника? Потому как оно мне таки уже здорово начинает нравиться…
– Ничего не выйдет, дети мои, – грустно ответил Миллавеллор, так и не оборачиваясь.
– Даже если мы оба этого хотим? – храбро фыркнул казак, уверенно обнимая прильнувшую к нему израильтянку.
– Не сердись, любовник, книгочей и воин, – так же ровно, не повышая голоса, произнесла седая принцесса Арддурхоума. – Мы были виноваты перед вами, но, надеюсь, искупили свою вину. Подойдите сюда, взгляните сами…
В её тоне было что-то такое… Печаль? Разочарование? Безнадёжность? Или, может быть, всё это вместе взятое вкупе с нехарактерной для истинного толкиениста покорностью судьбе? Чего гадать зря, если чужая душа – потёмки, то эльфийская – вообще мрак…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
О том, что запачкаться куда легче, чем отмыться. А совершить грех проще, чем замолить его. И гораздо приятнее, кстати…
– Смотрите. – Нюниэль приподняла руку седого наркомана, демонстрируя плотно сидящее на его мизинце золотое кольцо.
– Но… оно таки было чёрным?! – первой сообразила еврейская умничка.
Пожилые молодожёны грустно кивнули…
– Вот именно, девочка, как говорил безвременно усопший У Чжень: «Можно набить целый рот золотыми зубами, но ни один простой, человеческий, настоящий – никогда уже не вырастет сам…»
– Не просекла глубинную логику. Поясните глупой мне, в чём трагедия? Вы стали богаче на несколько граммов драгоценного металла, оно вам не надо, дайте мне, я потащу его на себе, как ваш верный хоббит! А что?! Не один вы читали книжку!
– Священную трилогию, – устало поправила Рыдающая Принцесса.
– Кажется, я понимаю, в чём суть, – незаметно шлёпнув подругу по загребущим ручкам, вмешался бывший филолог. – Кольцо было чёрным, стало золотым. Милая, ты хочешь, чтоб золотой стала твоя боевая винтовка?
– Таки да! Это же не один килограмм, Ва-ня-а…
– Только тогда она не будет стрелять.
– Ша, – буквально в то же мгновение прозрела Рахиль, привычно перебрасывая «галил» на ремне за спину. – Всё поняла, не блондинка и не крашеная. На фига мне золото там, где оружие надёжнее и важнее?
– Я бездумно израсходовал почти всю силу кольца Элронда, – уныло кивнув, продолжил Миллавеллор, – показатель его мощи почти на нуле. Видите, вот здесь и здесь, ещё остались два чёрных пятнышка? Это всё… А Теперь смотрите, вот там, впереди, холодное зарево… Это Геенна Огненная! За ней Рай, но лёд её пламени не в состоянии преодолеть никто. Нас загнали к нему, а кольцо теперь способно перенести лишь двоих. Двое останутся здесь, испив сполна горькую чашу вечной боли и отчаяния. Мы отправим вас…
