ОПГ «Деревня» 3 (СИ) - "Alchy"

Серёга переговорив наедине с Антипом — сунул ему денег, поблагодарив за проявленную гражданскую сознательность, тот в ответ проникновенно выдал: «Да нешто я ради денег⁈ У меня ведь три сына и дочка при заводе учатся! Андрюхе сказывайте, что семейство кабанов приметил, пусть на охоту приезжает к осени, как жирок нагуляют!» Наличность, впрочем, ловко прибрал, после чего проводил уезжающих, призывая не забывать дорогу к хутору и приезжать ещё.

В Миассе задерживаться не стали, узнали что врачи ещё в Златоусте и прикинув по времени, что успевают туда до вечера, пожелали Андрюхе удачи, передали сказанное Антипом и уехали. И едва отъехав на несколько километров по дороге — попали под нудный весенний дождик, скорее даже морось, что сеяла из огромной серой тучи, зацепившейся брюхом за невысокие уральские горы. Егор в очередной раз с сожалением отметил, что ничему его жизнь не учит — зарекался ведь с загородными прогулками и туристическими вылазками.

Теперь уже Серёга подкалывал брата на ходу, предлагая оценить красоты Южного Урала, что не уступают Швейцарии. Егор отшучивался: «Как москвичам похер на красную площадь, так и швейцарским крестьянам не до местных достопримечательностей. Меня сейчас больше баня интересует, а то непонятно, от кого пахнет больше. От меня или от лошади». «От тебя конечно», — тут же выдал один из Талгатовских следопытов: «лошадь не курит, не пьет и мясо не ест, да обихаживаем каждый день…»

Вечером усталые путешественники блаженствовали в жарко протопленной бане, вместе с врачами, рассказывающими последние новости. Ермолов отбыл с отрядом солдат сопровождать Галку, Губина и несколько деревенских в Троицк. Купцы посмотреть и поучаствовать в ярмарке, а деревенские — обживать прикупленные угодья, где решили основать опытные поля для возделывания теплолюбивого подсолнечника, сахарной свеклы и других культур. И животноводческое хозяйство, для которого Анисим, скрепя сердце — выделил лошадей и прочей скотины. А целью Ермолова было навести порядок в округе, наладить взаимодействие с местными казаками, чтоб к стратегическому предприятию никто лишний раз жало не сопатил. Егор, который в подготовке этого проекта участвовал непосредственно, в частности составлял методички для проведения селекционных работ с семенами — довольно улыбнулся. К осени планировалось и сахарный завод там поставить, а на следующий год, при достаточном урожае подсолнечника — маслобойку.

— Когда там царь батюшка приедет, не слыхать? — Поинтересовался Серёга.

— Едет, — отозвался Толян. — с заездом во все крупные населенные пункты и сопутствующими церемониями, поэтому так медленно. Подождите, сейчас помоетесь, обсохнете и почитайте, что в газетах пишут. Там как с цепи сорвались все после коронации, ещё и реформы государевы, такое чувство, что эти нововведения много кому серпом по причиндалам. Мы уж тут гадаем, доедет ли император до нас живым…

— Вихри враждебные веют над нами! — С чувством продекламировал Егор и тут же успокоил. — Да нормально доедет, Суворов здесь, думаю что Павел Петрович знает что делает, иначе не отпустил от себя генералиссимуса. А кто недоволен то, дворяне?

— Да там вакханалия творится, в прессе, и дворяне, и землевладельцы отметились, равнодушных нет. — Анатолий слез с полка на лавку пониже. — Страшно представить, какие страсти на местах кипят. Такой вой с болот, особенно по поводу равных имущественных прав у женщин и предстоящего дарования конституции. Как жопой чуют, что эта конституция совсем не про вольности дворянские будет и ограничение самодержавия…

Добраться до «свежей прессы» у Егора в этот вечер не получилось, вначале Ксюха отвлекла, а затем пригласили на поздний ужин, с Суворовым. Александр Васильевич выказал недовольство:

— Вы где шляетесь, уже хотел гонца до вас отправлять. К тебе, — обратил взор на Егора. — стеклодувы приехали, без дела маются, а в деревню делегация от попов прибыла. Саткинский батюшка с их приездом ушел в пещеры, у вас где-то в деревне в катакомбах скрывается.

— Вот только стекольщиков мне не хватало, — схватился за голову Егор. — куда их пристраивать?

— Без тебя пристроят, не ной, — оборвал Серёга. — сам же жаловался, что скоро без лампочек останемся. Теоретическая база по радио и электротехнике есть, будем учить и сразу воплощать на практике. Глядишь, через годик переносные радиостанции появятся!

— На телегах, — пессимистично добавил Егор. — я лично не знаю за чо браться в этом деле. Но стекольное производство край как нужно, согласен. Помимо радиоламп и лабораторная посуда нужна, да всё надо, и прямо сейчас.

— У Расула есть по стеклу информации немного, пусть осваивают. — Успокоил брата участковый. — Ты электротехников натаскивай и химиков, чтоб когда результат выдали, не тыкались как котята слепые.

— Да они меня скоро обскачут, мозги молодые, интернетом не испорченные, интересуются всем, к чему доступ получили. Приятного аппетита, кстати! — И Егор многозначительно показал на украшавший столовую плакат с надписью «Когда я ем, я глух и нем!».

Дальнейшая трапеза протекала в относительной тишине, но едва закончили с основными блюдами, генералиссимус продолжил беседу:

— К осени готовьтесь принять людей мастеровых в обучение от других заводчиков, съезжаться начнут. Али не рады и тайны свои сохранить хотите⁈ Не для того к вам благоволение такое и послабления, чтоб вы мошну в глуши набивали тайком! С императором и люд ученый приедет, обустраивать университеты, ваши знания перенимать. Край сей примером для остальной страны стать должен!

— Осталось растяжки повесить и встречать царя-батюшку со свитой транспарантами «Добро пожаловать в светлое будущее!», — проворчал участковый. — вся секретность по этому самому месту! А мы ведь вам рассказывали, про разницу производственных потенциалов у нас и в Европе! Нельзя допустить, чтоб наши секреты утекли отсюда!

— Не утекут, присмотр будет строгий. А вот ваши знания все перенять надобно, переписать и сохранить! Ничего ведь не утаили⁈

— Ну что вы, Александр Васильевич! — Поежился Серёга под цепким взглядом генералиссимуса. — Нам меньше работы, желающих сидеть и с экрана переписывать мало, а дети вообще склонны к не целевому использованию оргтехники. Попросту говоря, или игрушки ищут, либо другой развлекательный контент…

Выйдя вдвоем после позднего ужина перекурить, Егор спросил у брата с удивлением:

— Вот чо это сейчас было? К чему нас великий русский герой под предводительством императора толкает⁈

— Витрину из нас делать будут, образцово-показательную, — затянулся участковый. — типа Сколково, с нано-технологиями, без крепостного права. Надеюсь хоть без Чубайса…

— Это то понятно, просто считай крест поставили на нашей и так расползающейся по швам секретности!

Тут на улицу вышли Толян с Олегом и короткий перекур вылился в ожесточенную дискуссию, минут на сорок. Кто виноват, что делать и как обустроить Россию хотя бы в пределах горно-заводского округа Южного Урала. Особенно усердствовали врачи, успевшие ознакомится с известиями о манифестах после коронации. Егор с Серёгой, как только что вышедшие из леса — были более сдержанны. Участковый вообще философски заметил: «Во первых — начальству видней, что делать, во вторых — сейчас бы паниковать на основе газетной шумихи. Я склоняюсь к тому, что это ХПП, хитрый план Павла, в который мы не посвящены и остается только гадать, чем это всё закончится. Мы тут, по крайней мере, не сторонние пассивные наблюдатели, а непосредственные участники. Так что напрягаемся и прикладываем все силы, кто во что горазд!»

Скрипнула входная дверь бывшего особняка Лугинина и будущего краеведческого музея — на улицу вышел генералиссимус:

— Вы чего как оглашенные спорите⁈ Не уснуть, и эти люди ратовали за секретность? Вы на всю округу орете!

Достал табакерку, сделал добрую понюшку, несколько раз оглушительно чихнул и пересказал собравшимся менторским тоном лекцию врачей о вредных привычках, заключив: «Вы за те полчаса, что здесь горло драли — раза по три покурили! Пошли, раз такое дело, пропустим по чарке. Всю душу растревожили, сейчас сна ни в одном глазу…»