Илья Новак - Мир вне закона
– Значит, он использовал младшую сестренку, как…
– Ничего не использовал, – перебила Лата. – Во-первых, это была моя идея, Чоча поначалу не соглашался. А во-вторых, я сама дала Гленсусу понять, что вроде как еще того… в смысле, ни разу не того… Ну, короче, ты усек, ни того ни сего… И вела себя по принципу: «Смотреть можно, трогать – нельзя». От этого он окончательно потерял голову и стал проигрывать раз за разом…
– О женщины, вам имя – вероломство!
– …Еще бы, важный дядька из Эгиды и какая-то девчонка из Нижнего Нимба, которая по идее должна сомлеть от одного его взгляда… А потом Гленсус и еще два человека, изобретатель Мак Маклер и бандит Ван Кралевски, ограбили инкассаторский фургон Эгиды на несколько миллионов деков… То есть о том, кто ограбил, стало известно позже, мы с Чочей только заметили, что у Гленсуса вдруг опять появились деньги, но, конечно, не связали одно с другим. К тому времени Гленсус уже втюрился в меня по уши, несколько раз катал на классном прайтере и даже подарил платиновую брошку с брюлликами… у меня ее потом конфисковали, как этот… вещдок. Наконец я сказала Чоче, что с Гленсусом пора завязывать, потому как мне все труднее становится от него отбиваться. Мы решили, что они сыграют в последний раз по максимальным ставкам, а потом сделаем ноги… уедем на пару месяцев куда-нибудь подальше, в курортную реальность. Денег-то у нас тогда было навалом. Но во время игры нас повязали вместе с Гленсусом. Оказывается, они, после того как ограбили фургон, договорились, что начнут тратить деньги только через несколько лет, чтобы их не выследили. Помимо денег они еще украли из фургона платину и матрицы энергонакопителей. Спрятали их в Прорве – это такая гора рядом с островом Нимбом, а деньги разделили. Но Гленсус не сдержался и стал сразу же швыряться девронами направо и налево. Так его и отследили, а уж через него вышли на Маклера и Кралевски. И получилось, что, когда Гленсуса брали, мы находились рядом, вот они и нас прихватили. К ограблению Эгиды мы, конечно, не имели никакого отношения, но Гленсус указал на нас как на сообщников… то ли с перепугу, то ли решил потянуть нас… Ну, меня в основном, за собой… Ну вот, а уже здесь Маклер сумел отстроить свою машину и смылся из Вне Закона вместе с Кралевски. Но Свена они не взяли с собой. Наверное, наказали его за то, что из-за него Эгида их отыскала. Что ты молчишь?
– Думаю. Говоришь, их было трое, и Маклер с Кралевски смылись из Ссылки? Интересная история. Теперь мне все более-менее становится ясно.
– Что тебе ясно?
– Не важно. Как-нибудь потом расскажу.
Над водой звуки разносятся далеко, и мне показалось, что помимо плеска волн и скрипа уключин теперь слышно что-то еще. Я рискнул слегка раздвинуть корзины и выглянуть.
Впереди темнела громада замка, его стены возвышались слева и справа от берегов, речку перекрывали решетчатые ворота. Возле берега из воды торчал столб с круглой площадкой. На площадке кто-то сидел. Я опять спрятался.
Послышался голос:
– Стой! Кто плывет?
– Ты, Дрюм, сколько торчишь здесь, – заворчал Карась, – а все глупые вопросы задавать не разучился.
– Как разговариваешь с наемником Его Боссовства? Плыви сюда, рыбий потрох, я должон твое корыто обыскать!
Под корзинами Лата сжала мой локоть.
– Ага! – сказал Карась, ничуть не устрашенный. – Обыскать, значит? Ты ж из звена Плутарха? Так у него именины послезавтра, он меня попросил подвести рыбки для братвы, чтобы отпраздновать подобающе. Заказал рыбы не в счет нашей дани Его Боссовству, а так, по-приятельски. Эка я ему скажу, что, мол, обидел меня его верный дружбан детка-Дрюм, а потому не хочется мне лишний раз тудой-сюдой мимо твоей рожи курсировать…
Воцарилась тишина, видимо, детка-Дрюм обдумывал личные перспективы в свете изложенных Карасем фактов. Довольно быстро он принял решение и крикнул:
– Эй, Балик, слышь, что ли?
– Чего тебе, детка? – донеслось с другой стороны ворот.
– Я не детка! – заорал наемник. – Меня Дрюмом кличут! Открывай ворота, олух, рыбу везут!
Балик тоже оказался не лыком шит, а может, обиделся на «олуха». Последовал ответ:
– За такой нехороший базар ты ответишь. Пароль?
– Какой пароль?! – осерчал вконец Дрюм. – Ты че, моего голоса не знаешь? Открывай, говорю!
– Гутарят, война скоро будет. Может, ты и не детка-Дрюм вовсе, а какой-нибудь шпиен из Кидара? Пароль!
– Ну вот что, служивые, – вмешался в их дружеский диалог Карась. – Время позднее, так что я прям сейчас домой плыть буду. Без меня там очень жена скучает, и еще одна женщина тоже… У Его Боссовства сегодня ночью какой-то банкет, так что когда гости без рыбы да икры останутся, он из вас самих икру сделает. Ну, покедова!
Скрипнула уключина, и лодка качнулась.
– Стой, Карась! – вякнул Балик из-за решетки. – Не шустри, щас отопру.
Послышался лязг, потом снова скрип, только более громкий и низкий; лодка закачалась на мелких волнах и наконец поплыла. Отпустив мой локоть, Лата перевела дух.
– Слышь, Балик, – донеслось до нас сзади, после того как мы проплыли через ворота. – У Плутарха что, и правда послезавтра день ангела? Что ж он, гад, меня не пригласил?
– Ты, детка, завсегда среди братвы умом выделялся, – ответствовал Балик. – А теперь, я погляжу, уже полным чампиеном стал. Плутарх, по-твоему, кем до Ссылки был?
– Медвежатником?
– Сам ты медвежатник, тумбочка без дверцы! Налетчиком он был да скокарем. А послезавтра чей день?
– Ну, чей?
– Календарь надо читать, детка. Послезавтра день святого Фармазона. А день святого Бени аж на следующий месяц приходится.
Уключины скрипели, лодка плыла дальше, и последующий крик Дрюма донесся до нас уже в приглушенном виде:
– Ах, я дундук! – вопил детка. – Карась, обманул, гад!
Спустя какое-то время рыбак сказал:
– Эй, вылазьте потихоньку.
Раздвинув корзины, мы осторожно перебрались ближе к носу. Стало светлее, огни факелов выхватывали из темноты части контрфорсов и башен, пирс, фрагменты внешней стены и невысокий крутой берег, по которому бродили личности в сером. Выбрав место, где наемники не шастали, Карась подгреб к берегу и кивнул нам:
– Приплыли.
– Карась, у тебя не будет неприятностей с этим Дрюмом, когда станешь возвращаться? – спросила Лата, вслед за мной перебираясь на берег.
– Ха! Ежели б все мои неприятности возникали из-за таких мозгляков, я бы и в Ссылку никогда не попал.
– Спасибо, – сказала Лата.
Рыбак еще раз кивнул, оттолкнулся веслом от берега и погреб дальше.
Мы присели в чахлых кустах.
– Что теперь? – спросила Лата.
Впереди возвышалась стена со множеством окон и дверей. Там горели факелы, и я пригляделся.
Открыты были только две двери – в одну как раз какой-то парень вволок тушу неизвестного мне животного, а возле второй стоял, покачиваясь, невысокий коренастый наемник. Перед ним на земле возвышались ящики.
– Дело в том, – произнес я, вытаскивая из потайного кармана план и разворачивая его, – что здесь, по-моему, отмечены только внутренние ходы, во всяком случае, я не вижу ни одного, ведущего от реки. Ты была когда-нибудь внутри?
– Ты что? Если бы я забрела туда, то назад бы уже не вышла. Чоча, правда, много рассказывал. Кажется, вон та дверь ведет на кухню. Слышишь звон?
– Слышу. А вторая? Я имею в виду ту, что тоже открыта.
– Не знаю.
Я сложил пергамент. Коренастый наемник качнулся, что-то достал из кармана, поднес ко рту и громко забулькал. Раздались голоса, из темноты появились несколько серых фигур.
– Ну што так долго, Плутарх? – заворчал коренастый и икнул.
– Да тамось рыбак приплыл, – ответил чей-то голос. – Пришлось корзины таскать. А ты, Полпинты, уже в норме, а?
– Я завсегда в норме.
Тем временем другие наемники подняли несколько ящиков.
– Куда тащить-то?
– На второй этаж, к раболатории, – пояснил Полпинты. – Складете возле двери и возвращайтесь за другими. Я после поднимусь, отопру.
– Лучше бы помог, – проворчал кто-то.
– Работа у меня иная, – надменно заметил Полпинты, вновь булькнул и вытер ладонью губы.
– Знаем мы твою работу. Налакаешься, как верблюд, и дрыхнешь под телегами.
– Топай, топай! – ответил Полпинты беззлобно. – С ящиками – ик! – осторожно, когда еще на другую посылку наткнемся.
– Что за посылка? – тихо спросил я у Латы.
– Наверное, контрабанда макрофагов. Чоча говорил, у Гленсуса большая бригада занимается ее поисками.
– А еще Чоча говорил, что камень вполне может находиться в лаборатории, куда и потащат эти ящики. Отвлечь бы их всех…
– Как?
– Знаю как. Ты разденься – я отвернусь, обещаю – и покажись им. Женщин тут, судя по всему, мало, может, и вовсе нет, так что они заинтересуются, подойдут глянуть поближе, что у тебя к чему, ну а ты – ходу. Они, конечно, за тобой… Я и проскочу.
