Ольга Мяхар - А обещали сказку…
Тихо хихикнув – тянусь к мясу и сосредоточенно ем. В голове бьется жутко одинокая мысль: «это кранты».
Я наелась. Напилась. Стараюсь не рыгать и чинно сижу на месте, сложив руки на столе. На коленях чавкают, портя картину. Но птичка тоже жрать хочет – не железная. А потому крыло снова шарит по столу в поисках добавки.
– А могу я… – Элмира смотрит на меня спокойно и все с тем же оттенком юмора во взгляде. Такое ощущение, что я ее забавляю. Интересно – как зверушка, или все же как… ну, не знаю. Не буду продолжать. – Могу я удалиться в свою комнату? День был трудный. Вирх почему-то вздохнул. Я опять что-то не то сказала?
– Конечно, – пожала она изящными плечиками, – ты здесь не слуга, а гостья. И вольна делать то, что тебе хочется. Гостья.
– Благодарю.
Встаю и торжественно удаляюсь из зала. Платье вымазано черным и заляпано жиром (фея), но я стараюсь идти гордо и величественно. И только когда за спиной смыкаются двери – обреченно горблюсь. Не хочу быть вампиршей. Да еще и женой Вирха. Не хочу…
А в комнате сидит злой розовый Мурз и мрачно на меня смотрит.
– Где мясо? – Угрюмо разглядывая объевшуюся птицу на моих руках.
– Э-э… Ужас в глазах.
– Забыла? – Ошарашено. Вздыхаю, плюю на все, сую ему птицу и выскакиваю за дверь.
Врываюсь в зал, прервав оживленный гомон, хватаю недоеденную курицу, мило всем улыбаюсь и выскакиваю обратно. Вирх, кажется, закрыл глаза. Это пра-авильно. А вообще – хана авторитету. Факт. Ну и супер! Вот еще – переживать из-за ерунды.
Мурз, получив желаемое – радостно успокоился и вгрызся в мясо. Я же села рядом и упала на постель, заведя руки назад и разглядывая балдахин.
– Как считаешь… он скучает? Котенок не ответил. Был занят.
– Да. – Тихо. С тумбочки. Фея? Сажусь и смотрю на лежащую на спине птицу.
– Откуда ты знаешь?
– А чего тут знать, – сонно, – он в тебя по уши влюблен, просто боится признать это, вот и бегает теперь, как ненормальный, мечтая ввязаться в достойную драку или еще куда.
– Но.
– Я же фея. Причем крестная. Уж любовь-то узнаю на раз. Молчу. Ошарашено переваривая услышанное.
– А… что он делает сейчас? Можешь узнать? О чем он думает? Зевок. И храп.
– ФЕЯ!!! Птица рухнула с тумбочки и кое-как встала.
– Ща.
Ко мне подошли и прикоснулись крылом к ноге – очень недовольно и явно мечтая прибить.
– Хм… вы оба влюблены друг в друга, так что связь крепкая. Ну-с… посмотрим. Угу. Хм… ну-ну. Нда-а.
– Чего там? – Ерзая и страшно переживая.
– Напился так, что никого не узнает. В мыслях постоянно мелькает твой образ, что его страшно злит. Плюс, он еще и собирается ввязаться в драку с тремя гномами. В шоке.
– Короче. Если он не признает самому себе, что любит тебя и был полным идиотом, раз отпустил – сбрендит точно. Ну, или угробит себя. Всё! – Убирая крыло и направляясь обратно к тумбочке. – Сеанс окончен. Дай поспать. Сижу. Перевариваю услышанное. Меня почему-то трясет.
– Марина. – Осторожно. С кровати. Мурз.
– Я не могу без него. – Глядя в одну точку и сжимая кулаки так, что ногти впиваются в кожу.
– Тяжелый вздох и мягкая лапка на руке. – Просто попробуй. Потерпи хотя бы один день. Тебе… понравится здесь. Зажмуриваюсь и мысленно представляю его лицо. Хорт.
– Один день. Потом я сваливаю к нему.
А когда я открыла глаза. То увидела бледное спокойное лицо Вирха. Зубы – сжаты, глаза горят жутко-алым, смотрит в упор.
– Вирх.
– Я тебя не отпущу. – Тихо. И он вышел, закрыв за собой дверь.
Вирх…
Я стою посреди комнаты и смотрю на него. Тихо. Темно. Чуть поскрипывают старые ставни, а в камине догорает огонь. Спит.
Судорожно вздыхаю, пытаясь пригладить волосы и одновременно одернуть грязную еще дымящуюся куртку. Фея мне не простит. Точно не простит. А что делать? Чтобы выбраться из замка – пришлось попросить ее о довольно древних и сильных чарах. Так что… когда я видела ее в последний раз: дымящаяся птичка просила ее не ждать и отважно заслоняла щуплой грудью мой зад. (Проход был узкий, еле протиснулась на четвереньках.)
Не важно. Все не важно. Вирх все равно меня найдет. Фея – не вечная, и сил у нее не так уж много. А потому… час? Ну, хоть час-то у меня есть?
Делаю осторожный шаг вперед. Половица скрипнула и застыла. Сердце ухнуло куда-то в желудок и заметалось, будто в припадке, не совсем понимая, куда, собственно, делись ребра. Опять я о каких-то глупостях думаю…
Соскользнувшая с края кровати рука. Загорелая кожа. Стройное жилистое тело и длинные тени ресниц на его щеках. Красив. Как мальчишка красив. Так, что в груди замирает дыхание и хочется глупо улыбаться, сжимая зубы и не шевелясь. Черные волосы рассыпаны по подушке, дыхание глубокое и спокойное. А под глазами тени. Ты хоть по мне скучал? Не знаю. Не верю.
– Хорт.
Блин! Ну вот нахрена я это сказала? Выдох замер. Я почти ощутила, как напряглась каждая мышца его тела, и черные глаза сверкнули в темноте.
– Эм… привет. – Смущенно машу ручкой, вся такая девочка – привидение. А внутри тако-ое… не знаю, сколько еще выдержу. Он сел. Тряхнул головой и хмуро на меня уставился.
Ну да, ну да. Знаю. Опять приперлась, опять будет вешаться на шею, опять…
Мужчина медленно поднялся, сделал шаг вперед и застыл напротив. Красив, спокоен, и только по ярости в его глазах можно понять, что спокойствие это – напускное.
– Марина. – Тихо. Мягко, ласково. Обманчиво ласково я бы сказала. Я поежилась.
– Кхм. – Всё, на что меня хватило.
– Где вампир?
Э-э… в данный момент он, скорей всего, сражается в магическом поединке с обгорелой птичкой, спеша дорваться до умотавшей в спальню чужого мужика суженой. А то мало ли что… а потом доказывай, что у ребенка – черты прадедушки по бабушкиной линии.
– Мне повторить?
Я так долго молчала? Но… он такой красивый. Без рубашки. И так близко…
– Я. Он. Мы… сказал, что догонит попозже. – Покраснела я.
Тяжелый вздох. Парень начал собираться, ходя по комнате и подхватывая рубашку и сапоги.
– Ты уходишь? – Растерянно.
Значит, фея все наврала? Он тут с ума совсем не сходит? Ну… только если он безграничного «счастья» лицезреть мою тушку еще раз.
– Да. Можешь переночевать здесь.
– Я люблю тебя. Вот так. Вот так… вот…
– Я знаю. Отойди. И эта сволочь прошла мимо, взялась за ручку и открыла дверь.
А я ведь тоже не железная! И проклятие вечной любви как-то само собой пришло на ум.
Шипение, вспыхнувшие кончики пальцев. И магия врезалась в его спину, окрасив кожу в розовый. Всего на миг. Но окрасив! Значит, все было сделано правильно. Робко улыбаюсь. Он замер на пороге.
– Хорт?
– И больше не приходи сюда. Поняла? Парень оборачивается, мрачно усмехается и выходит за дверь. С потолка падает что-то черное, воняющее гарью и сипло дышащее.
– Ну! Шо я тебе… – кашель птички, – говорила?
– А? – Растеряно рассматривая бывшую фею. А где Вирх?
– Любит он тебя! Да еще как! Такое заклятье … кхе-кхе, не заметить. Это, блин, не хухры-мухры!
И она отрубилась, дернув лапкой и закатив глаза. Я же ошарашено посмотрела на дверь.
А за спиной стоял высокий разъяренный вампир. Сложивший на груди руки и буквально пронизывающий взглядом мою спину.
– Вирх. – Не оборачиваясь. Я его по молчанию узнала. Сердце бьется рывками в горле. Мне срочно нужно вниз.
– Идем домой, Марина. Молчу, пытаясь собраться с духом.
– Ты… ты понимаешь…
Взвизгнув, чувствую, как меня подхватывают на руки. А алые, сверкающие пламенем глаза – в ярости смотрят на меня. Зубы сжаты. Бледный встрепанный и взбешенный вампир вряд ли что-то хочет слушать.
Но тут дверь снова открылась, и появился Хорт. Мы оба на него посмотрели.
– Меч забы…
Охотник удивленно уставился на нас. Правая бровь невыносимо-элегантно выгнулась, а я почувствовала себя дуррой – героиней из романов, где сладко спящую девицу крадут толпами все, кому не лень: вампиры, пираты, рыцари, пролетающие мимо драконы (перекус по дороге). Ой, что-то у меня опять в голове полная каша.
– Вирх? Я думал, ты готовишься к счастливой свадьбе и сидишь в замке.
– Мы уходим. – Голосом можно резать сталь.
– Хм… – Задумчиво. И эта наглая усмешка, которую я просто обожаю. – Похоже, невеста от тебя не в восторге. Не хочешь отпустить?
– Ты отказался. Сам. Претензии? – Чуть склоняя голову на бок и сужая пылающие глаза.
Я почувствовала себя немного чужой и ненужной. Захотелось громко истерически заржать. Еле сдержалась.
– Я передумал. – Отбрасывая куртку на кровать. Челюсть рухнула вниз. В голове – вакуум. Он что?!
– Нарываешься?
Меня сунули на подоконник, как какую-то вазу. Временно сижу молча, все еще с отвисшей челюстью и стеклянными глазами. Боюсь верить и радоваться. Это как-то … чересчур. Я ж почти замужем! Бли-ин…
