Андрей Белянин - Ангел быстрого реагирования
«Не стреляй в голову, стрела соскользнёт по кости»,— вспомнила она слова Вай-мира.
Тетива зазвенела, и стрела воткнулась зверю в бок. Короткий болезненный вскрик вспугнул остальных. С бешеной скоростью, но плавно и грациозно они перескочили через ручей и исчезли между деревьями. Подранок тоже пытался спастись бегством, но упал на другом берегу, трясясь и перебирая задними лапами в помутневшей воде. Мерыа соскочила с дерева, от возбуждения даже забыв про высоту и чуть не переломав себе ноги. От удара коленями в грудь у неё перехватило дыхание. Она неуклюже вскочила, опираясь руками, кашляя и пробуя вздохнуть. Но это всё было неважно. На расстоянии протянутой руки лежало мясо! Её мясо!
Женщина перебралась через ручей, бредя чуть не по пояс в воде. Тяжелораненое животное перевернулось на спину, из последних сил пробуя защищаться и размахивая ногами с большими твёрдыми когтями. Мерыа ловко уклонилась от этих ударов. Подобралась к своей слабеющей жертве со стороны головы, вонзила пальцы в ноздри животного и одним движением ножа распластала ему горло.
Вскоре она уже сидела рядом со своей добычей, напившись крови, и облизывала испачканные ею ладони. Промокшая, она дрожала от холода, но полный живот был великолепной наградой за охотничьи труды.
* * *
Шатаясь от усталости, она наконец доволокла до шалаша свою добычу, размером почти с неё саму. Встревоженный Вай-мир ждал снаружи. Он, должно быть, уже довольно долго так сидел, потому что посерел от холода, а мех под носом встал дыбом, и каждая волосинка была украшена маленькой капелькой. Он глянул на вымазанную глиной Мерыю, на её добычу и попросту расхохотался. Долго раскачивался, покряхтывая и ударяя себя кулаками в грудь.
— Одурел?! — просипела Мерыа, глядя на этот приступ хорошего настроения, и быстро заслонила рот ладонью, чувствуя, как её губы сами приподнимаются к ноздрям в невольной ответной улыбке.
— Как ты выглядишь! — простонал Вай-мир.
Мерыа глянула на свои пятнистые руки и тоже безумно расхохоталась от облегчения.
Они ели и ели, так что наконец почти не могли уже двигаться.
— А что это за зверь такой?
Теперь, когда пустой желудок уже не заслонял целый свет, Мерыа задумалась, кого она всё-таки подстрелила. Насколько она помнила, ни один охотник ещё не приносил ничего подобного. Вай-мир долго рассматривал уже обгрызенную добычу, в задумчивости взъерошивая мех над мембранами.
— Кечтгрент-ра. Зерноглов,— наконец сообщил он.
И правда, узкий череп животного напоминал продолговатое зёрнышко.
— Откуда ты знаешь? — спросила Мерыа.
— Придумал. Я был один из лучших в придумывании историй,— Вай-мир посмотрел на Мерыю, задорно шевеля носом.
— Значит... они новые? — Она коснулась пальцем мёртвой головы и тут же отдёрнула руку, точно животное могло ещё её укусить.
— Тут всё новое,— ответил Вай-мир.
— Кечтгрент-ра прибыли сюда? Как вайа?
— Наверное.
Мерыа подняла глаза на кроны деревьев, с которых осыпались листья.
— Всё меняется, всё двигается,— медленно проговорила она.— Когда мы передвигались с вайа, листья всегда были одинаковые и звери были те же самые в привычных местах. А теперь всё выглядит так, будто мы остановились, а всё остальное пустилось в путь.
Она не рассчитывала, что её товарищ поймёт точный смысл, который она имела в виду. И даже, кажется, боялась понимания с его стороны. Её беспокоили те черты, которые открывались в мужчине, ведь раньше он просто существовал рядом как представитель другой, полезной, но не до конца познанной расы.
— В последнее время у меня было много времени для размышлений,— сказал Вай-мир, поглаживая ногу в лубке.— Может, всё всегда двигалось, только мы этого не замечали?
— Двигается всё, кроме нас,— перебила Мерыа.
— Нет,— возразил он.— Мы тоже двигаемся, а ты даже больше, чем я.
Он снова глянул на свою сломанную конечность, но Мерыа откуда-то знала, что он не имел в виду своё состояние.
* * *
Новый способ охоты давал свои результаты. Мерыа каждый раз приносила добычу, иногда небольшую, но никогда уже не возвращалась с пустыми руками. Часто это были такие животные, которых они ни разу в жизни ещё не видели. К «зерноглову» скоро присоединился «нюхач» с длинной мордой, украшенной пучками шевелящихся усов, «греболап», убитый, когда он рылся в лесной подстилке, несколько «пятнашек» и, наконец, опасный «когтяр», который едва не покалечил охотницу.
Мерыю всё больше увлекала охота. Она перестала быть трудной обязанностью, а стала возбуждающим и даже приятным занятием. Ей нравилось рисовать на коже жёлтые и коричневые рисунки, дающие невидимость. Иногда она подкрадывалась и замирала в зарослях в шаге от кормящегося стада лесной мелочи — только для того, чтобы понаблюдать за животными. Она чувствовала себя более крупной, сильной и очень опасной. Вай-мир был прав: она «двигалась».
Мерыа приносила добычу, а Вай-мир набирался сил и все больше работал. Он выделывал шкуры добытых животных. С некоторых терпеливо соскрёбывал волосы, резал на полосы и сплетал из них целые охапки ремней и канатов, предохраняющие щитки, перевязи для инструментов.
— Для чего тебе столько? — спрашивала Мерыа.— Только шалаш забиваешь. Повсюду лежат шкуры.
— Пригодятся,— уверял он её.— Я люблю, когда у меня руки чем-то заняты. А потом, приятней укрываться мехом, чем холодными листьями.
Кончились трудности с едой, но холод остался и даже увеличивался, так что Мерыа оценила усилия товарища, когда возвращалась в шалаш мокрая и промёрзшая.
* * *
Сменяли друг друга дни и ночи. Мир двигался по своей колее к неведомому. Мерыа и Вай-мир перемещались по лесу как два едва уловимых призрака. Яркая раскраска на их телах уступала место чёрным и коричневым цветам по мере того, как пуща замирала, объятая вездесущей влажностью.
Нога большеглазого ркхета срослась немного криво. На бегу он прихрамывал и слегка пошатывался, что производило впечатление какого-то странного танца. Но ведь увечье не мешало ему сидеть в засаде на звериных тропах. А стрелял он так же точно, как и раньше. Мерыю раздражало только его увлечение всякими чудными вещами. Он собирал листья, скорлупу, копался в земле. Терял время, разглядывая зубы убитых животных, осматривал их лапы, раздувал мех. Иногда разрезал им животы и проверял, что они ели.
— Зачем ты это делаешь? — не выдержала однажды рассерженная Мерыа.
— Пригодится,— спокойно ответил он.
— Копание в кишках этих жирных вонючек может пригодиться?! — фыркнула Мерыа, пхнув ногой добычу.
— Верно, они жирные,— согласился Вай-мир.— А я хотел бы знать почему. Что они едят, чтобы стать такими толстыми? Может, и мы можем это есть? Я учусь всему новому. Это может оказаться важным.
Сидя на корточках над выпотрошенной добычей, покрытый маскировочным рисунком, с вымазанными кровью руками, он походил на демона из рассказов для детей.
— Может, я узнаю и совсем неважные вещи,— продолжал он,— но это будет ясно потом. А пока я делаю то, что делаю. Я хочу понять всё это.
Он широким жестом обвёл лес вокруг себя.
«Обучение» всегда состояло в том, чтобы слушать старших женщин, которые рассказывали, как было прежде и как должно быть теперь. Существовало много сказаний, содержащих знания. А вот теперь этот... этот мужчина говорил Мерые, что знания есть также в земле, в деревьях и в мясе. Это звучало просто кощунственно!
Женщина огляделась по сторонам. Ничего, буквально ничего не осталось от того мира, который она знала. Никто ей не скажет, что делать. Она сама должна была искать ответы на все вопросы так, как тогда, когда раскрасила себя глиной и убила зерноглова.
Следуя примеру Вай-мира, Мерыа стала собирать самые малые и на первый взгляд неважные частички знаний о мире. Она научилась находить удовольствие в вопросе: «Зачем? Для чего?», даже если временно он оставался без ответа. Оба они давали наименования животным, растениям и местам, беря их, таким образом, в своё владение... Вай-мир поддерживал Мерыю своей тихой рассудительностью и терпеливостью, она же делилась с ним своей сообразительностью и жизненной силой. Сами того не замечая, они приспосабливались к новому миру, врастали в него. И вот однажды в сумерках Мерыа во время обычного обхода рождественской рощи остановилась и подняла глаза к чернеющей на фоне пепельного неба путанице ветвей. Она протянула руки, коснувшись соседних стволов. Вай-мир последовал её примеру. У них мёрзли ноги, погружённые в слой опавших листьев. Пальцы поглаживали скользкие неровности коры.
— Я чувствую себя как дерево,— прошептал Вай-мир.
— Корни питаются землёй, а ветви — небом,— тихо произнесла Мерыа.— Думаю... мне кажется...
