Исин Нисио - Nekomonogatari(Black)
– Если думать о вероятностях, она существует. Однако в этом я уверен – возможно, всё пройдёт хорошо. Я не могу ручаться, но у меня есть своего рода план.
– План?
– Ну, не совсем план. Ожидания.
Можно сказать, вера – если это произойдёт, я верю, что всё будет хорошо.
Не то чтобы у меня есть что-то на уме.
Но веры достаточно.
– …Хм. Хорошо, насчёт этого я тебе поверю, если ты сам не против.
– Не говори так, будто на что-то намекаешь. А как же ещё два предупреждения?
– О, нет – я отменю второе. Ничего не изменится, если я его озвучу. Так что скажу только третье, – ответил Ошино и согнул два оставшихся пальца.
Откуда эта нерешительность в последнюю минуту – нет, я так не подумал.
Потому что я мог догадаться, каким было второе предупреждение Ошино – я понимал его.
Да.
Я понял, Ошино.
Если ты не скажешь – мне это очень поможет.
Хотя ты никогда не хотел мне помогать.
Ни сейчас, ни когда-либо в прошлом.
Ты никогда мне не поможешь.
– Третье и последнее. Самое важное и самое практичное, как мне кажется. Арараги-кун. Ты готов к войне, я не буду тебя останавливать – но как ты найдёшь старосту-тян, прячущуюся в городе? Я смог сразиться с ней сто раз, потому что я специалист, я знаю техники для поиска Кайи – я могу найти их территорию и логово. И всё же я промахивался один раз из трёх. Сложно, потому что противник – староста-тян, и тебе, как любителю, будет ещё сложнее. Что будешь делать? Как начнёшь войну? Похоже, на этой стадии игры ты намерен положиться на меня?
– Ты говоришь так, будто готов выполнить мою просьбу, – сказал я, пожав плечами. – Не волнуйся, у меня есть план, а не только ожидания или вера. Я не буду трогать тебя. С этого момента мы пойдём разными путями. Ты ищи Мартовскую кошку как специалист, а я буду искать по-своему.
– Ха. По-своему, ну да.
– Ага. Это то, чего ты не можешь сделать, Ультра-С.
– Хм.
Тогда покажи, что ты можешь.
Делай что хочешь – будь то боевая сцена или драматичная, я не буду вмешиваться.
Так сказал Ошино, не пытаясь узнать, каким конкретно был мой план. Тот ещё у меня лучший друг…
Спустя тридцать минут после этой беседы…
Ровно тридцать минут.
Я не вышел искать Мартовскую кошку, как Ошино – я стоял посреди комнаты на втором этаже заброшенного здания, может, самого маленького класса из всех, и ничего не делал.
Я уже сделал всё, что было нужно.
Оставалось только ждать.
Казалось, если я отойду от девочки-вампира слишком далеко, демонический меч исчезнет раньше, чем его эффективность, он рассыплется на молекулы, так что мне нужно было оставаться внутри заброшенного здания, а выбор места сам по себе значения не имел. Класс школы должен был вполне подойти – да и привлекать много внимания было вредно.
Кроме этого, эта комната была на удивление хорошим выбором.
Потому что из разбитых, вероятно, детьми, окон этого класса, в которых осталось лишь одно целое стекло, была видна красивая луна, рассекавшая ночное небо, рассекавшая чёрное ночное небо, как будто это была картина, нарисованная известным художником…
– !…
Прямо рядом с этим шедевром, дробя бетон, пробивая его как пуля, появилась Мартовская кошка.
Игнорируя осколки, с рёвом пробив стальную арматуру, кошка легко приземлилась на четыре ноги передо мной.
Пол под ней треснул, а ударная волна сначала напугала обрушением здания, а затем прошла насквозь.
Появление сквозь пробитую тобой же стену. Подражаешь Шампу из Ранма½ в двадцать первом веке.
Если я не ошибаюсь, Шампу превращалась в кошку, если её облить водой.
Тогда она была довольно похожа на Ханекаву, которая превратилась в кошку, надев кошку.
Белые волосы.
Звериные уши.
Чёрное бельё, босые ноги.
Кошачьи глаза – Мартовская кошка.
Я задрожал, лишь увидев её.
Пока я стоял, Мартовская кошка подняла голову и…
– Арараги-кун! Ты в порядке? – спросила она.
Она позвала, не пытаясь скрыть волнения, так отчаянно, словно вот-вот разрыдается.
Даже сейчас она выглядела угрожающе – с такой же силой она могла прыгнуть на меня. Однако убедившись, что я просто стоял…
– Что такое? – произнесла она.
…она посмотрела вниз и медленно встала.
– Ты меня обманул [81].
– Ага…
«Похоже на то», – сказал я.
Я сделал очень простую вещь.
Кажется, на континенте игра в догонялки называется «ускользни от кошки» [82], но мне не хотелось играть ни в прятки, ни в догонялки.
Я бы предпочёл «пни банку».
А банкой буду я.
Я послал всего одно сообщение – написал Ханекаве: «Меня убивает вампир, спаси».
Это был крик о помощи, в котором не было ничего конкретного, и, следовательно, его можно было понять как угодно. Ханекаве этого было достаточно.
К счастью, я был человеком, дававшим бесчисленные поводы для волнения.
Обо мне нельзя было не беспокоиться.
Используя знания и силу воображения, Ханекава смогла нафантазировать себе всякого.
А затем она бросилась ко мне.
Как всегда.
Даже на весенних каникулах.
И вот так – умирал ли я, убивали ли меня, пытался ли я покончить с собой, она бросалась ко мне.
Эта ситуация была, так сказать, повтором – если забыть о том, что в этот раз сообщение было лживым.
Я извиняюсь перед девочкой-вампиром за то, что обвинил её, но сейчас только она могла сыграть эту роль.
Подобный план был недоступен Ошино, откровенно ненавидевшему игру в спасителя и жертву – или, по крайней мере, Ошино, совершенно не дружившему с машинами.
Если Ханекава не просила у меня помощи, я попрошу у неё.
Если кто-то захочет найти слабость в этом плане, то она заключалась в том, будет ли Ханекава, ставшая Мартовской кошкой, читать сообщения, да и носит ли она с собой мобильник – но я об этом не беспокоился.
Для старшеклассницы телефон подобен злому духу…
Если ей доступна идея переодевания, то и зарядным устройством она смогла бы воспользоваться.
Если кому-то хватит воображения, можете в шутку представить, как она держала его между грудями.
– Хм… а ты быстро, Мартовская кошка. Поразительно, уложилась в полчаса. Ты и правда нечто.
– Ты ужасен, Арараги-кун.
Мартовская кошка бросила на меня взгляд.
Прожгла меня насквозь.
– Ты солгал и напугал меня – это плохо.
– Ха-ха…
Я рассмеялся.
Как злодей.
Как Асураман.
На моём лице появилась улыбка.
– Что такое? – угрожающе спросила девушка. – Кое-кто тут злится. Что смешного?
– А, понимаешь, – сказал я. Указал на кошку, Мартовскую кошку. – Ты спутала стиль речи… Ханекава.
Указал на Ханекаву Цубасу.
– …
– Что такое, отличница? Разве Мартовская кошка не добавляла «ня» в конце каждой фразы?!
Кошка… Ханекава замолчала ненадолго, но в итоге сдалась и сказала:
– Ну ладно.
Так же, как и в самом начале.
– Или мне лучше сказать «ладно-ня» – хотя неважно. Когда ты узнал?
Она вела себя странно, в ней не чувствовалось вины или сожаления.
Точно.
Обычная Ханекава.
Ханекавистая Ханекава.
Ничего непохожего на неё.
Нет.
Никогда Ханекава не была чем-то, кроме Ханекавы.
Никогда она не была непохожа на Ханекаву.
Никогда она не переставала напоминать Ханекаву.
Никогда.
Значительная часть её сознания сохранилась… ничего подобного.
Раздвоение личности – не было никакого раздвоения.
Не было ни внешнего, ни внутреннего, ни чёрного, ни белого.
Если вывернуть наизнанку обратную сторону, получишь переднюю.
Тёмная сторона была настоящей Ханекавой.
Изменяй её, выворачивай её, она была собой.
Ханекава была Ханекавой.
Всегда и везде.
Все злые поступки.
Все шутки.
Всё это она сделала сама.
Как в сказке про Мартовскую кошку.
Её никто никогда не подменял.
Ханекава никогда не была одержима кошкой…
Если приглядеться, призрак окажется увядшей серебристой травой.
– Почему-то я понял это с самого начала. Я же всё-таки твой друг. Так что я не мог тебя спутать с кем-нибудь другим. Поэтому… я не мог понять.
Я выложил факты, не вкладывая в слова эмоций.
Почти монотонно.
Если бы я не говорил так, я бы не смог вести этот абсурдный диалог.
По-настоящему абсурдный диалог.
– Была ты одержима Кайи или поглотила его, ты всё равно осталась собой, Ханекава. Как будто твоя суть изменится, если изменится характер. Это ты. Ты сама. Если друг попросит у тебя помощи, ты бросишься спасать его – как кошка катает клубок, так и ты инстинктивно кидаешься к другу! Такая уж ты есть.
– Это…
«Это я».
«Правда?»
Ханекава осмотрела своё тело.
Её тело превратилось в Кайи.
Внешность чудовища.
– Точно. Хоть ты и зла на меня за обман, ты на самом деле вздохнула с облегчением? Тебе стало легче? Ты рада, что я не умираю, что меня не убивают? Ты рада, что сообщение было ложью?
