Альфред Хичкок - Галерея призраков
Я обнял Джекки и крепко прижал к себе. Ей тоже было паршиво. Кто бы мог подумать, что малюсенькое объявление «СДАЕТСЯ» способно произвести такое убийственное впечатление?
— Что же скажет мистер Хенчард? — жалобно спросила Джекки, глядя на меня огромными от страха глазами.
Мистер Хенчард вернулся двое суток спустя. Мы сидели у камина, когда он вошел в комнату, поставил на пол свой огромный кожаный саквояж и внимательно оглядел нас, попыхивая сигаретой в черном мундштуке.
— Хм, — поздоровался мистер Хенчард.
— Здравствуйте, — тихо отозвался я. — Рады, что вы вернулись.
— Трепло! — буркнул мистер Хенчард и пошел к себе в комнату. Мы с Джекки переглянулись.
Он взревел так, что мы чуть не оглохли. Затем в дверном проеме появилось его перекошенное от ярости лицо.
— Кто вас просил совать туда свой нос?! — возмущенно воскликнул он. — Ведь я же предупреждал…
— Минутку! — перебил я его.
— Я съезжаю! — рявкнул мистер Хенчард. — Немедленно! — Голова его скрылась из виду, дверь захлопнулась, и в замочной скважине повернулся ключ. Мы с Джекки ждали, понурив головы.
Через минуту мистер Хенчард выскочил из комнаты, таща за собой свой неподъемный кожаный саквояж. Не обращая на нас внимания, он молнией пронесся к входной двери. Я попытался задержать его.
— Мистер Хенчард…
— Слышать ничего не желаю!
Джекки потянула его за руку, я схватился за другую. Совместными усилиями мы кое-как заставили его остановиться.
— Подождите, — сказал я. — Вы забыли вашу… э… птичью клетку.
— Это для вас она птичья клетка, — выпалил он. — Руки бы поотрывал! Можете оставить ее себе! Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы по всем правилам построить для них этот домик, и еще несколько месяцев, чтобы уговорить их въехать в него! А теперь вы все испортили! Они больше не вернутся!
— Кто? — выдохнула Джекки.
Если бы его взгляд мог воспламенять, мы бы уже давно сгорели.
— Мои квартиранты. Теперь придется начинать все заново… Но уж в следующий раз таких, как вы, я к ним и на пушечный выстрел не подпущу!
— Подождите, — пролепетал я. — Вы кто — в-волшеб-ник?
Мистер Хенчард хмыкнул.
— Просто я хороший мастер. Это все, что нужно. Обращайтесь с ними, как подобает, и они будут обращаться с вами так же. Но, — тут в глазах его сверкнула гордость, — не каждый знает, как правильно построить для них домик!
Казалось, он начал отходить, но мой следующий вопрос снова привел его в бешенство.
— Кто они?! — рявкнул он. — Маленький народец, разумеется. Называйте, как вам больше нравится. Эльфы, феи, гномы, домовые — имен у них хватает. Вот только жить они любят там, где тихо и спокойно, где к ним относятся с уважением, а не суют каждую секунду в окна свои любопытные носы! Смогли бы вы сами жить в такой обстановке? Ничего удивительного, что они съехали. Жаль… Квартплату они вносили вовремя… Впрочем, маленький народец всегда этим отличался, — добавил он.
— Квартплату? — едва слышно переспросила Джекки.
— Удачу, — ответил мистер Хенчард. — Везение. А чем, вы думали, они со мной расплачивались — деньгами, что ли? Теперь придется заново строить домик, чтобы вернуть мою особенную удачу.
Окинув нас хмурым взглядом, он рывком распахнул дверь и вышел из дома. Мы стояли на пороге и смотрели ему вслед. Автобус как раз въезжал на заправку, и мистеру Хенчарду пришлось побежать, чтобы успеть на него.
Успеть-то он успел, но прежде, споткнувшись на бегу, шлепнулся — носом в грязь.
Я молча обнял Джекки.
— Черт, — проговорила она. — Вот он уже и стал неудачником.
— Не неудачником, — поправил я. — Просто обычным человеком. Это когда сдаешь домик эльфам, сразу получаешь большую порцию дополнительных удач.
Мы сидели и молча смотрели друг на друга. Потом, не сговариваясь, встали и пошли в бывшую комнату мистера Хенчарда. Птичья клетка по-прежнему стояла на подоконнике. И домик был в ней. И объявление «СДАЕТСЯ».
— Пойдем к Терри, — предложил я.
У Терри мы засиделись дольше обычного. Глядя на нас со стороны, можно было подумать, что мы боимся возвращаться домой, потому что у нас поселились призраки. Однако в нашем случае все обстояло как раз наоборот. Никаких призраков у нас больше не было. Наш дом был угнетающе, отвратительно, непередаваемо пуст.
В полном молчании мы прошли по улице, поднялись по ступеням и отперли дверь. Сняли пальто и — не знаю, почему — так же молча направились в пустую комнату нашего бывшего квартиранта. Посмотреть в последний раз на домик, наверное. Клетка была накрыта накидкой, как мы ее и оставили, а из-под нее — шурх, клик, тррш! В домик вернулись квартиранты!
Задержав дыхание, мы на цыпочках вышли из комнаты и осторожно прикрыли за собой дверь.
— Все! — сказала Джекки. — Мы больше не будем заглядывать. Мы никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не посмотрим под эту накидку.
— Никогда! — подтвердил я. — Как ты думаешь…
Мы уловили едва слышимое бормотание, которое в действительности, вероятно, было безудержным пением. Это было просто замечательно. Чем свободнее они будут себя чувствовать, тем дольше у нас задержатся. Довольные, мы отправились спать.
На следующее утро зарядил унылый дождь, но он не мог испортить нашего радостного настроения. Нам казалось, что в окна льется ослепительный солнечный свет. Стоя под душем, я пел в полный голос. Джекки, сменив меня, тоже мурлыкала что-то веселое. Дверь в комнату мистера Хенчарда мы не открывали.
— Может, они любят подольше поспать, — предположил я.
В механическом цеху всегда стоит такой оглушительный грохот, что проезжающая мимо вас тележка, груженная необработанными чугунными болванками, как бы она ни громыхала, едва ли способна обратить на себя внимание. В три часа пополудни один из парней катил такую тележку по проходу в сторону склада, и я не видел и не слышал ее, пока не сошел спиной вперед с платформы своего строгального станка, поглядывая краем глаза за его перемещениями.
Эти громадные строгальные станки обладают колоссальной разрушительной силой. Они представляют собой массивные, залитые бетоном рамы, высотой чуть ниже пояса взрослого человека, по которым взад и вперед скользит по пазам огромное железное чудовище, являющееся рабочей частью станка.
Я шагнул назад с платформы станка, увидел приближающуюся тележку и проворно развернулся на одной ноге, чтобы не столкнуться с ней. Парень, кативший тележку, испугался, что собьет меня, и вильнул в сторону. Чугунные болванки начали вываливаться из тележки, я отскочил назад, потерял равновесие и, ударившись бедром о край рамы, кувыркнулся через голову. Приземлившись, я обнаружил, что прочно застрял в раме, и увидел, как на меня, стремительно увеличиваясь в размерах, надвигается рабочая часть станка. Я даже не успел сообразить, что это последние мгновения моей жизни.
Все закончилось в считанные секунды. Я барахтался в раме, пытаясь выбраться из нее, все кругом орали, станок приближался ко мне с кровожадным скрежетом, а чугунные болванки с гулким стуком прыгали по полу. Вдруг раздался оглушительный треск, сопровождаемый звоном и грохотом разлетающихся на кусочки механизмов. Станок остановился. Сердце у меня екнуло.
Переодевшись, я дождался Джекки, и мы поехали домой. В автобусе я рассказал ей, что случилось в цеху.
— Чистое везение. Или чудо. Одна из этих болванок попала в станок, причем именно в то место, куда было нужно. Станок — вдребезги, а я вот, как видишь, цел и невредим. Наверное, нам надо написать благодарственное письмо нашим… э… квартирантам.
Джекки закивала с фанатичной убежденностью.
— Да, Эдди, они расплачиваются за жилье везением. Как я рада, что они заплатили вперед!
— Разве что я теперь безработный, пока не отремонтируют станок, — заметил я.
Когда мы добрались домой, на улице вовсю бушевала гроза. Из бывшей комнаты мистера Хенчарда доносился такой грохот, на который никогда не были способны жильцы крошечного домика. Ворвавшись в нее, мы обнаружили распахнутое ветром окно. Я быстро закрыл его. Ветер сорвал и кретоновую накидку с клетки. Я поднял ее с пола и расправил, собираясь положить на место. Джекки стояла рядом. Мы взглянули на маленький домик, и мои уже протянутые руки с накидкой замерли на полпути. С входной двери исчезло объявление «СДАЕТСЯ». Из трубы густыми клубами поднимался черный дым. Шторы, как обычно, были плотно задернуты, но изменений хватало.
В воздухе стоял тяжелый запах готовящейся пищи — тушеная говядина и кислая капуста, мелькнула у меня дикая мысль. Не приходилось сомневаться, что источником этих удушливых ароматов был кукольный домик. На прежде всегда безукоризненно чистом крыльце громоздился переполненный мусорный бак, а рядом с ним валялся грязный ящик из-под апельсинов, доверху забитый миниатюрными пивными банками и пустыми бутылками. У двери стояла молочная бутылка с жидкостью ядовито-лилового цвета. Рядом с ней лежала утренняя газета. Судя по внешнему виду, это было совершенно другое издание. Яркие краски ее огромных заголовков определенно указывали на то, что наши жильцы стали выписывать желтую бульварную прессу.
