Владимир Пучков - На службе у Кощея
Он смело подошел к охранникам башни, и те уставились на него с выражением тоскливой обреченности.
– Ну и денек сегодня выдался! — устало произнес один из них. — Нарываются и нарываются, как с цепи сорвались! Ну что за народ пошел? Наглый и невежественный. О времена, о нравы! — протяжно вздохнул ифрит.
– Слышь, пацан! — обратился к Илье Муромцу другой. — Оно тебе надо, или как?
– Или как! — весело отозвался Муромец.
Не сговариваясь, ифриты прыгнули ему навстречу, в воздухе мелькнули волосатые кулаки, и Илья с глухим стуком шмякнулся на землю, пролетев по воздуху метров двадцать.
– Наших бьют! — заорал Добрыня, бросился вперед и тут же с ходу получил по зубам. — Тьфу ты, пропасть! Опять новые вставлять!
Попович и Яромир бросились поднимать друзей, но этого не понадобилось. Илья легко вскочил на ноги. Его лицо так и сияло от восторга.
– Здорово! — восхитился он. — Ну да теперь и мы чиниться не будем!
Он скинул кольчугу и, выставив перекачанные ручищи перед собой, как танк попер на ифритов. Те поначалу даже отступили, однако через секунду с ухмылочкой переглянулись.
– Гля! Чего-то этот фраер хочет!
– Чего хочет, то и получит! — рявкнул второй ифрит и, нагнувшись, нанес два страшных удара — левой и правой. Но Муромец неожиданно легко уклонился от первого удара, выставил блок на второй и, кувыркнувшись вперед, вдруг схватил ифрита за лапу. Оторвал его от земли и, подняв над головой, весело произнес:
– А ну, братцы, поберегись!
С этими словами он принялся вращать ифрита над головой и через мгновение швырнул его в безоблачное синее небо. Буквально на глазах ифрит превратился в маленькую черную точку, а затем и вовсе скрылся с глаз.
– Вот так! — удовлетворенно произнес Илья, отряхнув ладоши. Изобразив на лице паскудную улыбку, он поманил пальцем второго ифрита. — Цып-цып-цып!.. Иди сюда, милок!
Ифрит сначала посмотрел на Илью, затем на небо и раскрыл от удивления клыкастую пасть.
– Друга своего ищешь? — посочувствовал Илья.
– Ага! — обалдело произнес ифрит. — Ищу!
– Так он теперь на луне парится... Погоди, сейчас и ты прогуляешься следом! — Он подскочил к растерявшемуся охраннику и подмигнул друзьям. — Сыграем?
– Сыграем! — хором ответили богатыри.
В ту же минуту Илья Муромец пнул ифрита под зад, посылая его в сторону друзей. Добрыня Никитич не растерялся, ловко принял чудище на носок, подбросил вверх, но не высоко, переправляя Поповичу. Попович головой врезал ифриту под дых и перепасовал его Яромиру, который, не мешкая, нанес такой удар, что бедный страж башни взмыл в небо, мгновенно раскалился добела и, оставляя за собой дымный след, исчез из виду.
– Полная и безоговорочная победа! — провозгласил Алеша Попович, хлопая в ладоши.
– А то! — приосанился Муромец. — Иначе не бывает! Ну, пойдем царевича выручать?
Но не успели друзья сделать и шага, как из-за угла выскочил отряд вооруженных до зубов стражников во главе с Розенкранцем.
– Господа, наконец-то я вас нашел! — Главный евнух и министр культуры по совместительству отдышался и посмотрел кругом. — А где же ифриты? Они же тут круглосуточно дежурят? Башню сторожат!..
– А черт его знает, — пожал плечами Яромир.
– Пошли прогуляться, — подал голос Муромец, усмехаясь в густую бороду.
– Ага, — подхватил Добрыня, — улетели, голубчики!
– Странно! — нахмурился Розенкранц. — А кто же тогда охраняет нашего могучего и великого чародея?
– А чего его охранять, если он великий и могучий? — хмыкнул Алеша Попович.
– Действительно... — Коротышка ненадолго задумался, но вскоре его лицо просветлело. — Впрочем, я вас искал по другому поводу. Его величество, прекраснейший из прекрасных, величайший из великих, с красотой которого не может сравниться ни одно небесное светило; мудрейший из мудрых и светлейший из светлых, его величество султан Магрибский Али ибн Бубенбей приглашает вас во дворец!
– Постой, постой! — мгновенно нахмурился Илья. — То есть как это: в бубен бей? Кому?!
– Великий султан Магрибский Али ибн Бубенбей приглашает вас во дворец! — повторил Розенкранц и, низко поклонившись, замолчал.
– Во дворец? Прямо сейчас?.. — Друзья переглянулись.
– Слышь-ка, нам вообще-то некогда, — сказал за всех Добрыня. — Дело у нас зело срочное!
– Ага! — подтвердил Яромир. — Неотложное...
– Ц-ц-ц-ц-ц! — зацокал языком евнух. — Э нет! Отказываться от предложения его величества нельзя ни в коем случае! Кровная обида на всю жизнь! Секир-башка, курдюк бакшиш!
– Это кому секир-башка? — насупился Илья Муромец. — Мне?!
– Нет, мне! — жалостливо всхлипнул Ахмед Розенкранц.
Друзья снова переглянулись.
– Да черт с ним, — отмахнулся Добрыня, — пусть рубят! Мы тоже вон пострадали, и ничего!
– Нет, парни, — покачал головой Попович. — Это же не по-рыцарски! Не по-богатырски! Трудно нам, что ли, сходить на этот прием?
– Точно! Давайте сходим, а заодно и перекусим! — поддержал Поповича Яромир.
– Насчет перекусона, это Яромирка верно подметил. Резон-то верный. Не знаю, как вы, а я бы сейчас от души пожрал! Целого барана ухомякал! Нет, — немного подумав, добавил Муромец, — двух баранов!
– О! — воскликнул главный евнух. — Там все будет! Стол уже накрыт. Шашлык-башлык, все яства к вашим услугам! Его величество султан Магрибский Али ибн Бубенбей постарался на славу!
– Слышь, евнух, — подал голос Алеша Попович. — А чего это твой султан хочет нас видеть?
– О! Али ибн Бубенбей, да продлятся дни его на земле, очень, очень благодарен вам за подарок!
– Это за Зухру, что ли? — хохотнул Яромир.
– Именно, именно, о великие богатыри, — как осел, закивал головой коротышка. — Поэтому он хочет отблагодарить вас честь по чести. Следуйте за мной, благородные странствующие рыцари!
20
По счастью, дворец находился рядом. В сопровождении почетного эскорта друзья приблизились к нему. Дворец, конечно, был хорош: резные башенки из белого камня, выложенные мрамором дорожки, какие-то арки, навесные мосты, многочисленные переходы, террасы. И все это великолепие было окружено дивными, благоухающими садами, наполненными разноголосым пением птиц. Из одной башенки раздалась заунывная песня какого-то местного певца.
– Это еще что такое? — недовольно бросил Илья. — Зухра так не поет!
– О! Друзья мои! Вам неслыханно повезло! Сейчас наступил час вечернего пения лучшего магрибского певца Кира Кора! И вы имеете редкую возможность насладиться его сладостным пением, — сказал Розенкранц и повел их дальше. — Представляете, какой теперь во дворце султана будет дуэт? — сказал он по дороге. — Ваша Зухра и наш Кир Кор! Уверен, на следующем «Кумарском базаре» они возьмут первый приз!
– Базар? — переспросил Яромир.
– О! Это такое песенное состязание, — пояснил коротышка.
Вскоре они попали в просторный зал с позолоченными стенами, украшенными замысловатым орнаментом в виде зверей и птиц. Узорный сводчатый потолок угадывался где-то далеко наверху. По углам зала стояли золотые статуи, изображающие невиданных существ, а у самой стены стоял роскошный золотой трон, на котором и восседал султан Магрибский Али ибн Бубенбей.
Увидев друзей, он приподнялся и, поправив золотую чалму на голове, заставил свои мясистые губы расплыться в людоедской улыбке.
– О! Друзья мои! Как я рад приветствовать вас в своем скромном жилище! Заходите, заходите. Не стесняйтесь... У меня тут все по-простому...
Султан трижды хлопнул в ладоши, и пустой до этого зал вдруг заполнился разнообразным придворным людом. В центр зала внесли огромный стол, заставленный всевозможными блюдами. Было тут и мясо, приготовленное по восточным рецептам, была какая-то рыба, был и безалкогольный напиток шербет, и халва тахинная. А виноград, наваленный крупными гроздьями, с большими, прозрачными, налитыми соком ягодами, так и просился в рот.
Али ибн Бубенбей снова хлопнул в ладоши, и стоящая в сторонке придворная знать тотчас умолкла.
– Этот стол, — сказал султан, — накрыт в честь моих дорогих гостей, великих богатырей, которые прибыли к нам на... определенный срок и уже успели несколько раз отличиться! Мой придворный певец Кир Кор сейчас в честь наших гостей исполнит свою песню, которую только что сочинил. Господа, поприветствуем придворного певца!..
Друзья недоуменно переглянулись. Все происходящее напоминало клоунаду.
– Сваливать надо отсюда! — тихо сказал Попович. — Чую я, тут нехорошим попахивает!
– Никуда я не уйду, пока не поем! — буркнул в ответ Муромец, не сводя горящих глаз с праздничного стола, который, казалось, вот-вот обрушится под тяжестью блюд.
Тем временем в зале раздались жидкие хлопки, и из-за ширмы вышел длинный и худой, как жердь, придворный певец. Черен он был настолько, что Яромир невольно присвистнул от удивления.
– Глянь, братцы, человека сажей вымазали!
– Ничего подобного! — возразил Попович. — Это негр!
