Владимир Пучков - На службе у Кощея
– Велик и могуч русский язык! — вздохнул Муромец. — Пару слов сказал — и всех в дрожь бросило!
Сочиняю я по-русски,
Здесь резервы велики!
Очень тесны, очень узки
Остальные языки! —
продекламировал Яромир, снова вызвав настоящий восторг друзей.
Хозяин постоялого двора оказался человеком тихим и ласковым. Не говоря ни слова, он отвел друзей в комнату, где были самые настоящие кровати, стол и стулья, а через пару минут притащил корыто жареного мяса и кувшин с неведомым напитком, от которого вовсю валил пар.
– Вино? — строго спросил Яромир, с опаской поглядывая на горячий кувшин.
– Чай! — осклабился хозяин. — Чаек! Вино нельзя! — поклонился он. — Секир-башка! Все чай пьем! Утром чай, днем чаек, вечером чаище!
– В чужой монастырь со своим уставом не ходят, — сказал Попович и первым плеснул себе чая.
Друзья испытующе уставились на него.
– Ну как?
– Не лишено приятности! — скромно потупился Попович.
Муромец тут же, не жалея, плеснул себе и залпом выпил почти крутой кипяток.
– Эх, хорошо! До кишок пробирает!
Яромир тоже попробовал странного терпкого напитка, и он ему, как ни странно, понравился.
Даже в страшную жару
Чай любому по нутру!
А зимою как нам быть,
Если чаю не попить?
– Золотые слова! — согласился Илья Муромец и, поплотнее перекусив, улегся на кровать. Остальные последовали его примеру.
Отдохнув и набравшись сил, друзья стали решать, что делать дальше.
– Нужно действовать осторожно, — сказал Яромир. — Главное, чтобы колдун не узнал, что мы здесь! Поэтому обойдемся без расспросов.
– Интересно, а как же ты найдешь Охмурида? — удивился Муромец.
– Языка надо брать, — предложил Добрыня. — Поймать, кого посмышленей, и допросить с пристрастием! А потом пришибить, чтобы не разболтал!
– Но это беспредел какой-то! — возмутился Попович. — Так действовать нельзя. Это противу чести!
– Зато по совести! — возразил Добрыня.
– Постойте, братцы! — сказал Яромир. — А я слышал, что колдуны обитают в башнях! И что башни эти строились то ли из слоновой кости, то ли из черного дерева!
– Ну и что? — не понял Илья.
– Как что? Пойдем по городу, осмотримся, увидим башню из слоновой кости и узнаем, где живет чародей!
– Дело Яромирка говорит, — кивнул Попович. — Я тоже об этом слышал. Заодно прогуляемся, посмотрим на здешних красавиц!
– Тебе Зухры мало? — усмехнулся Муромец. — Теперь еще и Земфиру подавай? И чтобы тоже на гусельках? Ха-ха! Вот Яромирка у нас молодец, — продолжил он, — на баб совсем не смотрит!
– Так их здесь и нет, — растерялся Яромир.
– Точно! — Муромец ударил себя по лбу. — Совсем из головы вылетело! Тогда пошли скорей, нечего рассиживаться!
Богатыри вышли на улицу. Вечерело. Жара уже заметно спала, и народу на улице стало значительно больше. Появились какие-то юркие, наглые типы; один из них попытался срезать у Яромира кошелек, но был пойман за руку.
– Пусти, дяденька! — запищал сорванец.
– Погоди, — заинтересовался Яромир, — у вас здесь что, все по-русски разговаривают? Неужели родной язык, или научил кто?
– Ага! — Сорванец шмыгнул носом. — У нас тут русский землепроходец побывал, Афанасий Никитин! Он тут многих обучил!
– Просто удивительно! — восхитился Алеша Попович. — Наверное, этот Афанасий очень добрый человек!
– Еще какой добрый! — снова шмыгнул носом мальчишка. — Ответишь не так — сразу подзатыльник!
– Чудеса! — удивился Яромир. — А султан куда смотрит?
– Так они ж друзья! — хмыкнул мальчишка и тут же начал хныкать, но так ненатурально, что Илья Муромец ласково прищурился, а Добрыня рассвирепел и стал поигрывать желваками.
– Погоди-ка, дружок, — кротко улыбнулся Попович. — Ты ведь местный?
– Местный, — насторожился мальчишка.
– Значит, все знаешь...
– Еще бы! — загордился сорванец. — Чтобы Васька Никитин чего-нибудь не знал? Да быть такого не могет!
– Так ты — Васька Никитин? — опешил Яромир. — Стало быть, русич? Да как ты сюда попал?
– Сказано — местный! — нахмурился мальчишка. — Здесь и родился. И никакой я не русич, а магрибец проклятый!
– Почему проклятый? — удивился Муромец. — Али проклял кто?
– Почему, почему... — передразнил его сорванец. — Это папка нас так называл. У нас таких много!
– А кто твой папка?
– Сказано же — Афанасий Никитин! — вконец рассердился мальчишка, удивляясь бестолковости чужеземцев. — Он здесь проходил. Так теперь у нас половина квартала — Никитины!
– Афанасьевичи? — уточнил Муромец.
– Ага! — расцвел малец.
– Да-а! — протянул Илья. — Силен землепроходец! Я бы даже сказал, землепроходимец! Тоже, видать, богатырь своего рода... А скажи-ка, Василий Афанасьевич, где тут у вас живет колдун Охмурид-заде?
Васька вытаращил на него глаза, но Муромец даже бровью не повел.
– Отвечай, когда старшие спрашивают, иначе я тебе сейчас заместо папаши буду!
– Бахыт компот! — пробормотал сорванец. — Твоя моя не понимай! Я есть по-рюски ни бум-бум!
– Держи его, Добрынюшка, — ласково сказал Муромец. — Сейчас я его обучать буду!..
– Колдун обитает в башне из черного камня! — выпалил Васька. — Эту башню стерегут два могучих ифрита! Но все равно никто не смеет приблизиться к башне, потому что сразу обращается в камень!
– И как только ваш султан терпит это безобразие? — покачал головой Попович.
– А он с колдуном дружит! — заявил мальчишка.
– Это что же получается? — Яромир даже присел, чтобы заглянуть в глаза магрибскому Ваське. — С Афанасием Никитиным дружит, с Охмуридом-заде — дружит!
– А он со всеми дружит, кого боится, — сказал Васька, отводя глаза в сторону.
– Трус ваш султан! — констатировал Яромир.
– Еще какой! — засмеялся сорванец и, неожиданно вырвавшись из рук Муромца, припустил в ближайшую подворотню.
– Ну, Васька! — Илья только погрозил ему вслед кулаком.
Башню они отыскали на пустыре, аккурат позади султанского дворца. По пустырю сновали какие-то подозрительные личности: то ли шпионы, то ли жулики, а возможно, и те и другие. Они вкрадчиво заглядывали богатырям в глаза и тут же отходили прочь. Сама башня и впрямь оказалась здоровенная, едва ли не под облака. Абсолютно черная и какая-то кургузая, она походила издалека на огромную головешку, поставленную вертикально. Перед входом располагалась своеобразная галерея каменных изваяний, которых, очевидно с перепугу, и принимали за людей, обращенных в камень.
Возле башни томились два здоровенных ифрита, поросших густой черной шерстью. У одного в ноздрю была вдета золотая серьга, а на безымянном пальце тускло светилась массивная печатка.
Они скользили по проходящим мимо людям презрительными взглядами и время от времени лениво покрикивали:
– А ну, вали отседа! Па-ашел, кому говорят!
Обычно одного замечания хватало, чтобы любопытные теряли всякое любопытство. Впечатление усугублялось тем, что при каждом слове у них из пасти извергались клубы черного вонючего дыма.
Неподалеку крутился какой-то дюжий молодец, одетый не как магрибцы, а в просторные казацкие шаровары и богато расшитую украинскую сорочку. Светлые волосы указывали на его явно нездешнее происхождение.
– Тоже, небось, сынок Афоньки Никитина, — усмехнулся Муромец.
– Не может быть! — возразил Яромир. — Мальчонке лет восемь, а этому лбу все тридцать будет! Может, земляк? Сейчас спрошу!
Однако спросить светловолосого парня Яромир не успел. Ифриты у входа замерли и принялись буравить парня злобными красными глазками.
– А ну, вали отседа! — рявкнул один.
– Сам вали! — бесстрашно ответил светловолосый, подходя ближе.
– Слышь, братан? — Ифрит повернулся к напарнику. — Этот лох нарывается! Может, ему для начала в бубен зарядить, а?
Напарник на минуту задумался.
– Не, нам шухер на фиг не нужен! Гаркни на него покруче, он и отвалится!
Ифрит развел плечи, привстал на цыпочки, выкатил грудь и заорал на парня с визгливыми бабьими интонациями:
– А ну, канай отседа, фофан тряпочный! На куски порву-у!
– Заткнись, чучело! — усмехнулся в ответ парень.
– Ну все! — вышел из себя ифрит. — Ты сам напросился! Чисто конкретно!
В одно мгновение он оказался возле светловолосого, схватил его за шиворот и, как тряпичную куклу, отбросил в сторону.
– Теперь вкурил? В натуре...
Парень встал, отряхнулся и показал ифритам язык.
– Ну наглюка, совсем оборзел! — пуще прежнего раздухарился ифрит и вытащил из-за пояса огромную шишковатую дубину. Однако его напарник без всяких церемоний перехватил грозное оружие и отбросил в сторону.
– Кончай базар! Не видишь, он тебя на понт берет? На фига нам мокруха? Шеф и так нас уже не раз отмазывал!
Наблюдавший за этой сценой Муромец не мог скрыть радости.
– Вот это да! Наконец-то нашел, кому морду набить! Крепкие ребята!
