Сергей Панарин - Галопом по Европам
– Мы обязаны убедиться, что в машине нет контрабанды. Тем более что вы занимаетесь животными.
Немец грустно вздохнул. Если бы сейчас в фургоне сидели его красавцы, то стоило бы распахнуть дверь – и на пограничников обрушился бы поток собачьей брани. Гюнтер не раз испытывал тайное удовольствие, наблюдая за испуганными досмотрщиками. Потом он сказал бы: «Достаточно, мальчики», и псы замолчали бы, сев и уставившись на ошеломленных людей. Увы, нынче такой сюрприз польским стражам преподнести не удастся.
Айзеншпиц распахнул створки и, стараясь не глядеть внутрь, пригласил пограничника, мол, полюбуйся на голые стены, начальник.
Пограничник зыркнул для проформы и удовлетворенно кивнул:
– Все чисто. Счастливого пути.
Лишь когда микроавтобус отъехал от поста на порядочное расстояние, Эм Си Ман-Кей рискнул спрыгнуть вниз.
Перед тем как поляки захотели осмотреть фургон, шимпанзе вскарабкался по прутьям к самому потолку машины и, упершись лапами в стенки, завис над входом. Знак фунта стерлингов пришлось держать в зубах. Получилась забавная картина: обезьяна в костюме, вытянувшаяся в струнку и бешено вращающая красными от напряжения глазами.
Поза была неудобной, мышцы быстро устали, и афро-англичанин чуть не свалился на востроносую голову пограничника. Тут бы карьера Гюнтера Айзеншпица и закончилась, но Эм Си боялся попасться в руки людям. Он надеялся, что ему удастся улизнуть из тюрьмы на колесах позже. Ведь этот ужасный охотник рано или поздно приедет домой и покинет микроавтобус. Если повезет, то он откроет заднюю дверь.
Ман-Кей путешествовал с комфортом. Да, подстилки пахли псиной, зато были удобными и мягкими. В мисках осталась вода. Хотелось поесть. К сожалению, бананов не было. Шимпанзе смекнул, что ему представилась отличная возможность выспаться, и переволновавшийся Эм Си с удовольствием ею воспользовался.
Гюнтер вывел микроавтобус на добротный немецкий автобан, и машина понеслась чуть ли не с космической скоростью. Идеально ровная дорога вела на северо-запад, к Гамбургу.
Шимпанзе дремал, иногда подскакивал, озираясь, затем проваливался в глубокий сон, снова просыпался… Так прошло много часов, а потом Эм Си пробудился от удивленного возгласа Гюнтера:
– Эй, а ты тут откуда?!
Браконьер приехал-таки домой. Он решил открыть фургон, чтобы проветрить.
«Йо! Запалился! Заспался, чтоб я провалился!» – запаниковал афро-англичанин.
Охотник влез в фургон. Ман-Кей, еще не отошедший от сна, вяло попытался прошмыгнуть к спасительному выходу. Сильная рука схватила рэпера за горло.
– Стоять, обезьяна!
Эм Си отчаянно дернулся назад. Стальные пальцы сжали шею сильней. Ай, больно! Не очень-то тут посопротивляешься, и Ман-Кей смирился.
Человек выволок шимпанзе из клетки, потащил его за собой к дверям. Эм Си успел заметить узкий дворик, в который заехал микроавтобус, открытые ворота с видом на рощу и двухэтажный дом.
Гюнтер миновал дверь, спустился по лестнице в подвал, бросил пленника в клетку. Лязгнул засов.
Шимпанзе сел, растирая горло. Вокруг были наставлены клетки. Свет попадал сюда через узкие окна, располагавшиеся у самого потолка. Здешний запах очень походил на цирковой. Правда, в шапито он был каким-то свежим, а тут – словно воспоминание о цирке. Большинство клеток пустовали, но не все.
«Целая тюрьма для зверей! Куда ты попал, Ман-Кей?» – мысленно воскликнул Эм Си.
Хозяин тюрьмы стоял рядом и морщил лоб. Он пытался думать. Этот процесс был для него не вполне привычным, трудным, к тому же охотник устал, проведя за рулем не один час.
– Вопрос номер один, – глухо проговорил Гюнтер. – Почему его не заметил пограничник? Наверное, его еще не было в машине… Когда же он там появился? Не на перекрестке же подсел. Парадокс.
Айзеншпиц прошел к дальней стене подвала, на которой висела раковина. Включил кран и набрал воды в миску, стоявшую на столе вместе с какими-то чашками, кормушками, кастрюлями.
Вернувшись к клетке, где теперь сидел Ман-Кей, Гюнтер просунул миску в специально сделанную узкую горизонтальную щель.
– Сиди пока. А там придумаем, что с тобой сделать, – хмуро пообещал охотник и ушел наверх.
Эм Си отпихнул миску ногой. Она перевернулась, вода потекла по полу.
– М-м-м-м… зря ты так, неизвестный пока мне сеньор, – послышался вальяжный голос. Казалось, говоривший либо засыпает, либо в этот самый момент пребывает в состоянии величайшего всепобеждающего счастья.
Шимпанзе обернулся. Обладатель голоса находился в соседней клетке. Ман-Кей не сразу понял, кто это. Зверь не сидел на полу, а висел на толстой ветке, прикрепленной к верхним прутьям его «одиночки». Мохнатый пленник держался за ветку тремя лапами, а четвертая медленно тянулась к куче зеленых листьев, наваленных на полу его клетки.
Особенно впечатлили Ман-Кея три длинных когтя, венчавшие кисть зверя.
Эм Си опасливо пересел подальше от клетки длиннорукого животного. Мало ли что тому придет в голову? А когти-то о-го-го…
– Ты кто, брат? Рад ты мне или не рад? – осторожно спросил афро-англичанин.
– Рад, конечно. Здесь не с кем поговорить, сеньор, хотя через две клетки сидит длинноухий гринго.
– Гринго?
– Ну, не совсем гринго, – раздумчиво сказал обладатель длинных когтей. – Белый кролик. Еще дальше – ястреб. Не знаю, почему их не посадили в одну клетку.
Рука животного зацепила листья и отправила их в рот. Зверь принялся жевать, довольно щурясь и причмокивая.
– Кштати, прошти, шеньор! Я ше не предштавилша, – прошамкал узник. – Щас, дай прожевать.
Через минуту он наконец продолжил:
– Быстрый Гонсалес.
– Кто, йо?
Когтистый помолчал.
– Хм… Я. Я – Быстрый Гонсалес. Ленивец из солнечной Колумбии. Имя такое.
– О! А Я Ман-Кей Эм Си, грустить не проси. Происхождения африканского, характера хулиганского. В Англии родился, к цирку прибился. Попал в переплет. Кто меня спасет?
Ленивец выдержал паузу и сказал:
– Ты можешь говорить помедленнее?
– Какой же ты тогда Быстрый Гонсалес? – Ман-Кей аж о рифме забыл.
– Для ленивца я очень даже… – пробурчал узник и отправил в рот очередную пригоршню листьев.
«Вот попал. Полный аврал», – резюмировал Эм Си.
– Гамбург есть большой город, – гордо вещал Петер. – Мы иметь много мостов, большой порт, река Эльба и красивый исторический зданий.
– Ты сам-то бывал в центре Гамбурга? – поинтересовалась Лисена.
Казалось, даже в темноте видны хитринки, блестящие в ее глазах.
– В центре не был. Я имел честь родиться неподалеку от красивый исторический место Бергедорф. Как ты иметь представление про петуха, гуляющего по городу?
– Ну, не знаю. Может, ты представления там давал.
– Давал! Давал! Но шапито есть шатер с непрозрачный стенка. Ты понимайт?
– Натюрлих, – ответила лиса.
Все помолчали, слушая стук колес. Ветер пах предчувствием дождя.
– А там, впереди, не Гамбург ли? – спросил вдруг Михайло Ломоносыч.
Путешественники увидели бескрайнее поле огней.
– Знаете, ребята, я бы с удовольствием слез где-нибудь, не доезжая до города, – проговорил Серега.
– А где мы будем искать Эм Си? Там, где не страшно? – возразил Парфюмер. – Микроавтобус из Гамбурга? Значит, надо ехать в Гамбург.
В обсуждение вступил Гуру Кен:
– Сэм, дружище, а ты не думаешь, что мы с тобой будем нелепо выглядеть на улицах города?
– Не надо иронии, мой сумчатый друг! Я отлично помню, как мы драпали из Тамбова. Город пугает меня так же, как и тебя.
– Кхе… – Михайло посмотрел на закрытое облаками небо, с которого начали падать первые редкие капли. – Где я там спрячусь? А Серега? Там же людей больше, чем мурашей в муравейнике. А леса нету.
– Есть парки, – напомнил Петер.
– Слыхал я про ваши немецкие парки, – отмахнулся медведь. – Три десятка деревьев, аккуратно постриженные кусты, скамейки, мамаши с колясками и дворник, убирающий территорию. Где там укрыться? За мусорной урной?
Гамбургский тенор не нашел, что возразить, но Ломоносыч и не ждал ответа.
– Я всю дорогу думаю над другим вопросом, – продолжал он. – А как, собственно, мы планируем построить розыскные мероприятия? Не в полицию же идти. У ихних полицейских групповой сердечный приступ случится, когда мы заявимся в участок.
Тамбовчане рассмеялись, а Сэм и Петер поежились. Гуру Кен воспринял слова медведя вполне серьезно. Австралиец готов был и в полицию отправиться.
– Полагаю, не открою Америки, если скажу…
Парфюмер расфуфырил шерсть.
– Михайло Ломоносыч, я как гражданин свободной страны протестую. Америка была открыта задолго до тебя.
– Ох, Сэм… Уж чем ты на обезьянина нашего смахиваешь, так это занудливостью. Это выражение такое. Так вот, без местных нам Ман-Кея не сыскать. Стало быть, необходимо сойти возле Гамбурга, а не на вокзале. Познакомимся с аборигенами, попросим помощи. Другие предложения есть?
