Дэн Браун - Утраченный символ
Впереди послышался шорох одежды. Кэтрин рванула в сторону, но на секунду опоздала: мощная рука, слепо шарящая в темноте, вцепилась в подол ее халата и дернула.
Кэтрин изогнулась и выскользнула из халата. Уже не зная, где выход, она наугад побежала в бесконечную пустоту.
134
Д. Браун. "Утраченный символ"
Глава 46
Несмотря на то что в Библиотеке конгресса находится "самая красивая комната в мире", главное ее достояние – не роскошные интерьеры, а богатые фонды. Библиотеку недаром считают самой крупной на Земле: общая длина книжных полок составляет больше пятисот миль (больше, чем расстояние от Вашингтона до Бостона). Вдобавок, ежедневно количество книг увеличивается примерно на десять тысяч единиц.
Библиотека конгресса – бывшая частная коллекция научных и философских трудов, начало которой положил Томас Джефферсон, – символизирует собой тягу американцев к знаниям и их распространению. Это одно из первых электрифицированных зданий в Вашингтоне, и библиотека действительно сияла подобно маяку во мраке Нового Света.
Как следует из названия, библиотека призвана обслуживать конгресс, почтенные члены которого трудятся через дорогу, в Капитолии. Вековую связь между библиотекой и Капитолием недавно укрепило строительство длинного туннеля под Индепенденс-авеню.
Профессор Роберт Лэнгдон шагал вслед за Уорреном Беллами по недостроенному туннелю. Он как мог пытался унять свой страх за Кэтрин Соломон. "Этот маньяк сейчас в лаборатории?!"
Лэнгдон даже не хотел думать, что он там делает. Профессор успел только сказать Кэтрин, где они встретятся. "Когда же кончится этот проклятый туннель?"
Голова нестерпимо болела от путаных мыслей о Кэтрин, Питере, масонах, Беллами, пирамидах, древних пророчествах и… о карте. Лэнгдон прогнал назойливые мысли и прибавил шагу. "Беллами обещал ответить на мои вопросы".
Наконец коридор закончился, и Архитектор провел Лэнгдона через несколько створчатых дверей. В них еще не было замков, поэтому Беллами отыскал где-то алюминиевую стремянку и подпер ею последнюю дверь, а сверху поставил железное ведро – если кто-нибудь проникнет внутрь, оно с грохотом свалится на пол. "Хороша сигнализация…"
Лэнгдон надеялся, что у Беллами есть более внятный план по обеспечению безопасности. События развивались так быстро, что профессор только сейчас задумался о последствиях своего бегства с Беллами. "Я скрываюсь от ЦРУ…"
Они свернули за угол и начали подниматься по широкой лестнице, перегороженной оранжевыми конусами. Портфель все сильнее оттягивал Лэнгдону плечо. – Я по-прежнему не понимаю, как каменная пирамида…
– Не сейчас, – перебил его Беллами. – Осмотрим ее на свету. Я отведу вас в безопасное место.
Лэнгдон усомнился, что такое место вообще может существовать для человека, недавно напавшего на директора СБ ЦРУ.
Они поднялись по лестнице и оказались в широком коридоре, отделанном итальянским мрамором и сусальным золотом. Вдоль стен выстроились восемь пар статуй – все они изображали богиню Минерву. Беллами поспешил дальше, на восток, и через сводчатую арку они с Лэнгдоном попали в огромный просторный зал. Даже в тусклом свете большой зал библиотеки сиял роскошью и великолепием классического европейского дворца. В семидесяти пяти футах над головой, между балками, отделанными редкой тогда алюминиевой фольгой (были времена, когда этот металл стоил дороже золота), сверкал богатый витраж. Величавые парные колонны украшали балкон вто-135 Д. Браун. "Утраченный символ" рого этажа. Подняться на него можно было по двум лестницам; на нижних стойках перил красовались бронзовые богини – каждая вздымала над головой факел знаний.
В странной попытке раскрыть тему современного просвещения и сохранить декоративные традиции архитектуры Ренессанса перила украсили купидонами, символизирующих ученых.
"Ангел-электрик с телефоном? Энтомолог-херувим с сачком? Интересно, что бы сказал на это Бернини…"
– Поговорим здесь, – буркнул Беллами, проводя Лэнгдона мимо двух пуленепробиваемых витрин, в которых хранились две самые ценные книги библиотеки: рукописная Большая Майнцская Библия, созданная в 1450-х, и американский экземпляр Библии Гутенберга – один из трех имеющихся в мире полных экземпляров, отпечатанных на пергаменте. В полукруглых углублениях под сводчатым потолком красовалась картина из шести фрагментов: "Эволюция книги" Джона Уайта Александра.
Беллами подошел к элегантной двустворчатой двери посреди восточной стены зала. Лэнгдон знал, куда она ведет, но место это явно не годилось для бесед.
"Даже если не считать, что в зале полно табличек с просьбой соблюдать тишину, "без-опасным" его не назовешь…"
Расположенный ровно посередине крестообразного здания, главный читальный зал был сердцем библиотеки. В нем не укроешься – все равно что вломиться в церковь и спрятаться на алтаре.
Тем не менее Беллами открыл дверь и нащупал на стене выключатель. Прямо перед ними материализовался, словно из ниоткуда, один из величайших архитектурных шедевров Америки.
Знаменитый читальный зал поражал воображение. Огромный восьмигранник высотой в сто шестьдесят футов был отделан тремя породами мрамора: шоколадным теннессийским, сливочным сиенским и красным алжирским. Поскольку свет падал из восьми углов, теней нигде не было, и казалось, будто зал светится сам по себе.
– Считается, что этот зал – красивейший в Вашингтоне, – сказал Беллами и жестом пригласил Лэнгдона внутрь.
"Пожалуй, во всем мире", – подумал Лэнгдон, перешагивая через порог. Как всегда, его взгляд сначала приковал огромный свод, украшенный изящными резными кессонами. С балюстрады верхнего балкона смотрели вниз шестнадцать бронзовых "портретных" статуй, а под ними вереница великолепных арок образовывала нижний балкон. От массивного абонементного стола тремя концентрическими окружностями расходились ряды полированных деревянных столов.
Лэнгдон перевел взгляд на Беллами – тот подпирал широко распахнутые двери, чтобы они не закрылись. – Я думал, мы прячемся… – растерянно сказал профессор. – Если в здание кто-нибудь вломится, я хочу об этом знать, – ответил Беллами. – Нас же сразу найдут!
– Найдут в любом случае, где ни прячься. Но если заявятся сюда, вы тут же сообразите, почему я выбрал именно этот зал.
Лэнгдон ничего не понял, однако Беллами, судя по всему, не желал объясняться и уже направился к центру зала. Там он выбрал свободный стол, пододвинул к нему два стула, включил лампу и кивнул на профессорский портфель. – Ну, давайте взглянем.
Чтобы не оцарапать полировку грубым гранитом, Лэнгдон не стал вынимать пирамиду, а водрузил портфель на стол и раскрыл пошире. Уоррен Беллами поправил лампу и внимательно осмотрел пирамиду, затем провел пальцами по таинственной надписи.
136
Д. Браун. "Утраченный символ" – Полагаю, язык вам знаком? – спросил Беллами. – Конечно, – ответил Лэнгдон, разглядывая шестнадцать символов.
Так называемый Масонский шифр был в ходу у первых членов братства, которые пользовались им для личной переписки. Алфавит вышел из употребления по очень простой причине – его было слишком легко расшифровать. Большинство старшекурсников, посещавших семинары Лэнгдона по символогии, справились бы с этой надписью за пять минут. Сам профессор при наличии ручки и листа бумаги мог раскодировать ее меньше чем за минуту.
Это обстоятельство позволяло Лэнгдону сделать два вывода. Во-первых, он был отнюдь не единственным человеком на свете, способным дешифровать надпись на пирамиде. Во-вторых, Сато почему-то решила, что этот код – дело государственной важности. С тем же успехом она могла заявить, что пусковые коды ядерных ракет раскрываются при помощи игрушечного шифровального кольца из коробки с поп-корном. Лэнгдону не верилось в этот абсурд. "Надпись на пирамиде указывает, где хранится мудрость веков?!"
– Роберт, – мрачно проговорил Беллами, – Сато объяснила вам, почему за дело взялось ЦРУ? Лэнгдон покачал головой. – Она утверждает, что это вопрос национальной безопасности. По-моему, лжет.
– Может быть. – Беллами задумчиво потер шею. Его словно бы терзали какие-то сомнения. – Но меня больше тревожит другое. – Он посмотрел Лэнгдону в глаза. – Директор Сато могла узнать об истинной силе пирамиды.
137
Д. Браун. "Утраченный символ"
Глава 47
Кэтрин Соломон обступала абсолютная чернота.
Сойдя со знакомой и безопасной ковровой дорожки, Кэтрин шла вперед наугад, водя перед собой руками и спотыкаясь. Пол был холодный, точно лед на замерзшем озере… враждебная среда, из которой нужно было выбраться – во что бы то ни стало.
Запах спирта исчез, и Кэтрин остановилась. Стоя неподвижно в темноте, она прислушалась, желая, чтобы сердце не билось так громко. Тяжелых шагов за спиной больше не было слышно… "Я от него сбежала?" Она закрыла глаза и попыталась сообразить, где находится. "В каком направлении я двигалась? Где дверь?" Неизвестно. Выход мог быть где угодно.
