Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли
– Обязательно скажу при первой же встрече.
– Прошу вас сделать нам это небольшое одолжение.
– Хорошо. А теперь я вас не задерживаю, сержант, – промолвил Дирк, сделав жест рукой в сторону двери.
– Нет, черт побери, это я вас не задерживаю и прошу убраться отсюда, пока я сосчитаю до тридцати. Я не знаю, что вы там задумали, Чьелли, но мне будет спокойнее дремать за столом в участке, если я не буду об этом знать. Прошу.
– В таком случае желаю вам удачного дня, сержант. Увы, не могу сказать, что получил удовольствия от общения с вами.
И Дирка как ветром сдуло. Спускаясь по лестнице, он с прискорбием отметил, что на месте великолепной кушетки в стиле честерфилд на ступеньках лестницы печально и одиноко белела кучка опилок.
Вздрогнув, Майкл Вентон-Уикс поднял глаза от книги.
Его мозг был необычайно активен. Его переполняли мысли, образы, воспоминания и намерения, и чем противоречивей они были, тем стремительнее сходились, искали пару и, дополняя друг друга, состыковывались. Все сошлось, как в застежке «молнии»: стоило лишь потянуть – и она легко закрылась.
Ожидание было долгим, целая вечность, и полно неудач, малодушия, поисков на ощупь и одинокого бессилия. Но все позади, стыковка произошла, она все снимет, исправит роковые ошибки.
Кто это сказал? Впрочем, теперь это не важно. Главное – отличная стыковка, и все пришло в соответствие.
Майкл смотрел в окно на ухоженную Челси-стрит, и ему было не страшно, что, возможно, перед ним «слипались в комья слизняки», да и сам мистер А.К. Росс. Не важно, что они украли у него и что им придется вернуть. Росс был в далеком прошлом.
Для Майкла же главное то, что впереди.
Его добрые коровьи глаза снова вернулись к последним строкам поэмы «Кубла Хан». Стыковка состоялась, «молния» застегнута.
Он закрыл книгу и сунул ее в карман.
Путь к возвращению открыт. Он знал, что делать. Остались кое-какие покупки и – в дорогу.
22
– Ты обвиняешься в убийстве? Ричард, что ты говоришь?
Телефонная трубка в руке Ричарда дрожала. Он старался держать ее подальше от уха, потому что кто-то совсем недавно, должно быть, окунул ее в острый китайский соус. Но что поделаешь, это был телефон-автомат, и лишь по чьему-то недосмотру он все еще работал. Ричарду казалось, что даже прохожие обходят его стороной, как человека, злоупотребляющего дезодорантом.
– Гордон… – нерешительно произнес Ричард, – Гордон убит, не так ли?
Сьюзан ответила не сразу.
– Да, Ричард, – наконец промолвила она печально, – но никто не думает, что это сделал ты. Они просто хотят задать тебе вопросы, но…
– Значит, у тебя в доме нет полиции?
– Нет, Ричард, – заверила его Сьюзан. – Почему бы тебе не прийти сюда?
– Следовательно, меня не ищут?
– Да нет же. Почему ты решил, что тебя ищет полиция и считает убийцей?
– Видишь ли, мой друг сказал мне это.
– Кто он?
– Его зовут Дирк Джентли.
– Ты мне никогда о нем не говорил. Кто он? Что он еще тебе сказал?
– Он загипнотизировал меня и… заставил прыгнуть в канал… Да, так вот получилось…
На другом конце провода воцарилась, тишина.
– Ричард, – наконец снова послышался голос Сьюзан. В нем было то спокойствие, которое охватывает людей, понявших, что дела плохи и, вполне возможно, будут еще хуже. – Приезжай ко мне. Я хотела тебе сказать, что ты мне нужен, но теперь поняла, что это я тебе нужна.
– Возможно, мне надо явиться в полицию.
– Ты успеешь это сделать, Ричард, потом. Пожалуйста. Несколько часов ничего не изменят. Я… я просто не знаю, что делать, Ричард. Это так ужасно. Мне так нужно, чтобы ты был здесь. Где ты?
– О'кей, – сдался Ричард. – Я буду у тебя через двадцать минут.
– Мне оставить окно открытым или ты попытаешься войти в дверь? – спросила она и тихонько фыркнула.
23
– Нет, пожалуйста, не надо, – остановил Дирк свою секретаршу мисс Пирс, собиравшуюся открыть письмо с печатью налоговой инспекции. – Есть дела поинтересней.
Он пришел в себя после мрачных раздумий в затемненном кабинете. На лице его снова была оживленная сосредоточенность. Понадобилось обещание его подлинной подписи на подлинном чеке на выплату жалованья, чтобы мисс Пирс простила его незаслуженную грубость и невнимание к ней и вернулась к исполнению своих секретарских обязанностей. Но если она теперь считает, что он будет сидеть за столом и читать письма всяких налогосборщиков, то, увы, она совсем неправильно поняла его великодушный жест.
Мисс Пирс отложила письмо налоговой инспекции в сторону.
– Пойдемте, – пригласил ее Дирк. – Я хочу, чтобы вы кое-что посмотрели. Мне интересна ваша реакция.
Дирк поспешил в свой кабинет и уселся в кресло.
Мисс Пирс терпеливо последовала за ним и села напротив, подчеркнуто не замечая неких экстравагантных новшеств на его столе.
Нахально бросавшаяся в глаза своим блеском вывеска у входа стоила ей немало нервов, но нелепый телефон с большими красными кнопками вызвал лишь брезгливое недоумение. Она явно не собиралась улыбаться до тех пор, пока не разменяет чек в банке без очередного подвоха. В прошлый раз Дирк отобрал у нее выданный им же чек еще до окончания дня, объяснив это тем, что он «может попасть не в те руки», а это означало только одно – в руки банковского служащего.
Дирк через стол протянул ей клочок бумаги.
Взяв его, мисс Пирс внимательно осмотрела его с лицевой стороны, а затем, перевернув, так же осмотрела оборотную сторону и вновь положила его на стол.
– Ну как? – спросил Дирк, сгорая от нетерпения. – Что вы на это скажете? Говорите же.
Мисс Пирс вздохнула.
– Бессмысленные каракули синим фломастером на куске простой писчей бумаги, – ответила она. – Похоже, вы сами сфабриковали это.
– Нет! – сердито крикнул Дирк. – Хотя да, – тут же признался он. – Потому что верю, что это решение проблемы.
– Какой проблемы?
– Проблемы, – повторил Дирк, стукнув ладонью по столу, – одного фокуса. Я говорил вам о нем.
– Да, мистер Джентли, и не раз. Но такие фокусы показывают по телевизору.
– Лишь с одной разницей. Этот фокус абсолютно невозможен.
– Он не мог быть невозможным, иначе ваш фокусник не взялся бы за него. Ясно как божий день.
– Совершенно верно! – радостно воскликнул Дирк. – Мисс Пирс, вы необычайно умная и проницательная юная леди.
– Благодарю вас, сэр. Мне можно идти?
– Подождите! Я еще не все сказал. Далеко, далеко не все. Вы продемонстрировали мне глубину вашей проницательности и ума, а теперь позвольте мне продемонстрировать мою.
Мисс Пирс снова послушно села.
– Я думаю, это произведет на вас впечатление, – заверил ее Дирк. – Представьте себе неразрешимую проблему. Я пытаюсь ее решить, я мысленно хожу вокруг нее, круг за кругом, напрягая свою сообразительность до предела. Я не могу ни о чем больше думать, пока не найду ответ. Но в том-то и дело, что, если я не переключусь на что-то другое, я не решу мою проблему и не найду ответ. Это замкнутый круг. Как разорвать его? Задайте мне этот вопрос.
– Как? – послушно, однако без энтузиазма спросила мисс Пирс.
– Заранее написав ответ! – воскликнул Дирк. – Вот он! – Он торжествующе хлопнул ладонью по записке и с довольной улыбкой откинулся на спинку кресла.
Мисс Пирс тупо уставилась на злополучный клочок бумаги.
– Имея результат решения проблемы, – продолжил Дирк, – я могу теперь обратиться к другим, новым и интригующим проблемам, как, например…
Он взял записку с небрежным росчерком, карабушками и закорючками и показал мисс Пирс.
– На каком языке она написана? – спросил он низким загадочным голосом.
Мисс Пирс все так же недоуменно глядела на нее.
Дирк отбросил бумажку, удобно положил ноги на стол и откинулся в кресле, сцепив руки на затылке.
– Догадайтесь, что я придумал? – сказал он, глядя в потолок, словно именно к нему обращался. Тени на потолке дрогнули, будто испугались, что вместе с потолком будут неожиданно вовлечены в эту дискуссию. – Я перевел проблему из разряда труднорешаемых и, возможно, неразрешимых головоломок в простую лингвистическую загадку. Хотя и… – тут Дирк сделал долгую паузу, что-то обдумывая, – труднорешаемую и, возможно, неразрешимую.
Он снял ноги со стола, сел прямо, затем серьезно посмотрел в лицо Джанис Пирс.
– Ну давайте скажите, что это бред сумасшедшего, но вполне возможно, что он сработает!
Джанис Пирс откашлялась.
– Это бред, – сказала она. – Поверьте мне.
Дирк отвернулся и как-то криво обмяк, словно натурщик «Мыслителя», когда Роден, извинившись, отлучился на минутку.
Он казался усталым и подавленным.
– Я знаю, – начал он каким-то погасшим голосом, – в этом кроется что-то недоброе, какая-то огромная ошибка. Я должен немедленно ехать в Кембридж и все уладить. Но мне было бы спокойней, если бы я знал, что это…
