Рон Хаббард - Внутренний враг
Солнце зашло. Мы ни о чем не говорили. Показались звезды. Это не вызвало никаких замечаний. Перед отелем остановился автомобиль. Из него вышли трое мужчин. Тот, что находился посредине, казался пьяным. Они вошли в отель.
Вскоре в комнате зажегся сват.
— О, вот и он! — произнес Джимми Подонок.
Гансальмо Сильву, которого очень хорошо можно было узнать через окно, почти внесли в комнату. Похоже, он спал. Двое мужчин сняли с него одежду, уложили его в постель и накинули сверху покрывало. Нам был виден край постели. Джимми Подонок занялся проверкой своего ножа и пистолета. Он так увлекся, что мне пришлось напомнить ему о списке. Он полез в куртку, а я, опасаясь, как бы он не вытащил что-нибудь другое, держал руку с наведенной на него «коброй» в кармане.
Он вытащил список.
— Двести имен, — сказал он. — Все парни что надо, уже наготове и ждут, когда можно явиться. Последний в списке — мой брат, живет в Хобокене. Комиссионные пошлешь ему. Он добропорядочный семьянин, мусорщик. Ну а забудешь заплатить — в следующий раз приеду по твою душу.
— Честность — лучшая политика, — отвечал я. — Приятно иметь с тобой дело.
Он хмыкнул. Мы спустились вниз.
Джимми Подонок направился к наружной лестнице, ведущей в ту комнату. Хотя я и известный поклонник захватывающих спортивных зрелищ, а все же подумал, что будет разумнее позаботиться об алиби. Пройдя по улице, я зашел в бар и заказал кока-колу, намереваясь проторчать здесь полчаса, болтая с барменом о погоде. Не вышло.
На улице прогремел выстрел, затем еще два! О боги! Что за оружие у Джимми? Пушка, что ли? Я оставался на месте. Раздался вой полицейской машины. Топот бегущих по улице ног, голоса, крики.
— На улице нынче вечером ужасно шумно, — заметил я.
— Что-то не пойму, — сказал бармен. — Вы ведь стояли вот здесь, Султан-бей.
— Точно так, — подтвердил я. Я специально недоплатил и пересел на новое место, чтобы он меня лучше запомнил.
После того как наш спор улегся, я вышел на улицу. У «Сагланмака» скопилась большая толпа, у двери стоял полицейский. Я пошел в другую сторону и поймал такси. Водитель высадил меня у госпиталя.
Когда я вошел, меня ждал сюрприз: медсестра в белой форме за регистрационным столом. Миловидная брюнетка, турчанка. Несмотря на то что она казалась ужасно юной, вид у нее был вполне компетентный.
— К кому бы вы желали попасть на прием? — спросила она с профессиональной деловитостью.
Я чуть не сказал «К Прахду». Но вспомнил, что у него документы умершего ребенка и он «за рубежом, получает образование». Что же у него за имя? Я никак не мог вспомнить.
— К новому заведующему, — нашелся я.
— А, к доктору Мухаммеду Ататюрку! У вас уже назначен прием? Может, направить вас к ординатору?
— Нет, он мой друг, — быстро проговорил я.
— С вас триста лир. После обследования уточним сумму платежа. Это задаток.
— Я думал, что это бесплатная клиника!
— Только для тех, кто не в состоянии платить. Вы же, очевидно, платежеспособны. Вы приехали на такси! Не заплатите — не получите направления.
— Вызовите его сюда! — сказал я угрожающе.
Видимо, прозвучало это несколько громко, так как Прахд выглянул из своего кабинета.
— Все в порядке, сестра Билдирджина, — сказал он. — Это по делу.
Она неохотно разрешила мне пройти. Оказавшись в кабинете, я сердито спросил:
— Что это такое, черт возьми?
— Ее имя означает «перепелка». Мне показалось красивым,
— Еще одна платежная ведомость?
— В общем да. Она дочка ведущего врача медицинской практики в городе. Утром из Стамбула приезжает его сын, чтобы закончить у нас ординатуру. Но из стамбульского училища мы ждем всего лишь пять медицинских сестер.
— А кто такой этот «ординатор»? — сурово спросил я.
— О, это я — когда у пациентов не бывает денег.
Я заметил на боковом столе большой поднос, свидетельствовавший о законченном обеде, который, видимо, отличался непомерным обилием блюд.
— И в ресторанах вы тоже накапливаете счета?
— Что вы, нет, — замахал он руками. — Вы ведь велели мне быть экономным, так что я только нанял двух поваров, трех мойщиков посуды, прачку и шеф-повара. Им много денег не нужно. Побольше еды на вынос — вот и все.
— Послушайте, ведь эта девушка в регистратуре будет уводить ваших пациентов к своему отцу. А его сынок, когда сюда приедет…
— О, я хочу обучать его целлологии! — Глаза Правда вдруг засияли. — Офицер Грис, мне кажется, я смогу избавить весь этот район от туберкулеза и трахомы! А там возьмусь и за всю Турцию! А там и за весь Средний…
— Доктор Бителсфендер! — выпалил я. — Очевидно, вы не прошли курс по финансовому образованию. Доктор Джайрент Слахб часто говаривал: «Где бы, черт побери, оказалась целлология без денег?» Вот так-то!
— Но ведь она же все-таки пыталась взять с вас плату за прием, — слабо защищался Прахд.
Я сел.
— Прахд, мне кажется, что вы плохо разбираетесь в явлениях жизни и нуждаетесь в существенной ориентации. Вас должны интересовать не те деньги, что можно взять у меня, а те, что для меня, юный доктор Прахд. — Он выглядел ошарашенным. В таких вещах я человек сообразительный. — Чтобы я мог финансировать избавление от болезней, — добавил я.
И тут глаза его восторженно засияли.
— Тогда хорошо, что я заказал две новые машины «скорой помощи» и нанял водителей.
Боги! О некоторых вещах говорить с ним было бесполезно — он слишком туп. Я выхватил из кармана список, переданный мне Джимми.
— Вот вам две сотни имен. В этом списке вы найдете номера их телефонов. Они в Париже, Нью-Йорке, Лас-Вегасе, Рио и Бог знает где еще. Договоритесь с ними о графике посещения нашей больницы — по паре дюжин за один раз — и беритесь за дела!
Он взял у меня список. Вид у него был сконфуженный.
— Ну, что еще — что вам непонятно?
— Я не знаю, как звонить по одному из этих телефонов!
Я выхватил у него список и снова положил в карман. Сразу было видно, что с ним каши не сваришь.
— Сделаю это сам!
Я открыл дверь, собираясь выйти.
— Вам на виллу не обязательно идти пешком! — крикнул он мне вдогонку. — Вас отвезут на моей машине!
И, чтоб ему провалиться, на подъездной дороге я увидел новенький автобус и шофера в форме, который услужливо открыл для меня дверцу, спрашивая:
— Куда желаете, Султан-бей?
Я сказал ему, чтобы он проваливал ко всем мусульманским чертям, и зашагал на виллу пешком. Это им будет наукой!
Ходьба остудила мой пыл. Я размышлял: у Прахда деньги утекают рекой, а поступает — ни (…)! Что делать со списком? Международные телефонные разговоры прослушиваются Агентством национальной безопасности. Отсюда звонить, наверное, безрассудно: это может навести на след наемных убийц или даже специалистов «мокрых дел» из ЦРУ, что еще хуже, а я за этот вечер наемными убийцами сыт по горло. И тут я придумал, что делать. Я написал четкие указания: использовать посыльных и ни в коем случае не пользоваться телефонами. Я написал именно то, что следует делать. Закодировав все это, и списки тоже, я побежал по длинному туннелю в офис Фахта.
— Отправить это в нашу организацию в Нью-Йорке, — приказал я, — и немедленно!
— Надеюсь, Султан-бей, вы знаете, что делаете, — сказал он, взяв бумаги. — У нас уже и так столько переполоха, что ни в какие ворота не лезет. Совсем недавно в городе стреляли. Мне только что позвонили. А где были вы?
— В баре, пил коку и могу это доказать.
— Не сомневаюсь, что можете.
Но все же он отнес список к своему аппарату и послал его куда требовалось.
Глава 7Но с неба моей злосчастной судьбы капать на меня еще не перестало. Когда я уже собрался уйти, Фахт-бей сказал:
— У вас в арестантских камерах есть еще один заключенный. Сегодня днем из публичного дома в Стамбуле звонил капитан Больц. Он сказал мне, что имеет приказ увезти его с собой назад, и велел на всякий случай заковать его еще в одни цепи.
Тик-Так! О боги, неужели долг никогда не перестанет изводить нас?
— Хорошо, — сказал я раздраженно. — Пойду сейчас поговорю с ним.
Я вышел. Машины у меня не было, поэтому я пошел пешком к баракам археологов, хотя вечер был очень холодным. Я разыскал дежурного офицера, и мы вошли в ангар. У камеры он спросил:
— Мне остаться? Его привели сюда в цепях — должно быть, он довольно буйный.
Вот и появилась возможность показать, насколько я мужественный.
— Я с ним справлюсь. Я вооружен до зубов.
Офицер открыл дверь камеры и ушел. Я включил освещение. Тик-Так проснулся, увидел меня и заплакал. У него был прилично помятый вид.
— Шесть кошмарных недель в этом кошмарном звездолете, с этим кошмарным экипажем мерзавцев, которые все лезут и лезут к тебе, — проныл он. — А теперь и вы! — Слезы так и струились по его красивой мордашке.
