Юлия Федотова - Свет. Испытание Добром?
– Смотрите под ноги! – предупредил спутников Йорген, энергично шаркая по брусчатке подметкой левого сапога. – А то я вступил уже… Тьфу, пакость! Интересно, как это мы ночью ухитрились ни разу не вляпаться? Слава… гм… – Он хотел поблагодарить за такое чудесное везение Дев Небесных, но усомнился: не будет ли это богохульством, особенно в присутствии хейлига?
Более или менее удачно миновав все «ловушки», наваленные в самых неожиданных местах, друзья водворились в знакомую уже комнату. Шестерым «трезвенникам» было велено явиться туда.
С ними тоже оказалось просто. Почти. У кригера фон Зальца ведьмой была мать, слыла одной из лучших в Моосмооре, а то и на всем севере – видно, что-то передалось. Из семей колдунов происходили еще двое простых стражей, а каптенармус в молодости отучился два года в оккультной семинарии, прежде чем быть отчисленным за скудоумие (в чем он без малейшего смущения, с некоторой даже удалью признался). У гарнизонного писаря Цванцигера матери-ведьмы не было, а был пьяница-отец и старший брат, зарезавший собственную жену в припадке белой горячки. Бедный юноша так боялся повторить их судьбу, что ходил с ног до головы увешанный амулетами от пьянства – помогло! Да, с этим тоже было все ясно.
И только шестой «трезвенник», не по-моосмоорски упитанный парень лет восемнадцати от роду, никак не укладывался в общую картину. В страже он состоял уже полтора года, столько же находился в замке. В роду его колдунов и ведьм, тьфу-тьфу, упасите Девы Небесные, не было – одни только торговцы. Амулетов от пьянства он не носил. Ни малейшей склонности к темным наукам не имел и способностей не проявлял даже зачаточных – Легивар его лично проверил и испытал. Обнаружил лишь слабый след стороннего магического воздействия – может, к знахарю когда обращался или просто под дурной глаз попал, сам того не ведая. Потому что никакой устойчивостью к чарам не обладал, его любой самоучка мог околдовать. Что за чудеса?!
– У некоторых людей организм не принимает вино, сразу становится плохо, и все выходит наружу. – Йоргену вспомнился горемычный муж одной из теток Дитмара по материнской линии, который не мог сделать даже глотка пива и на пирах всегда служил мишенью острот (за что многим пришлось поплатиться кровью, а то и жизнью: с собственным желудком он не справлялся, но мечом владел отменно). – Скажи, а в количествах умеренных ты выпиваешь иногда?
– А как же, ваша милость, – расплылся в улыбке парень. – На божий праздник грешно не хлебнуть… – Тут хейлиг болезненно поморщился, похоже, он был иного мнения на сей счет. – Но я завсегда свою меру соблюдаю, мне лишнего не надобно!
Непонятно…
– Отец чем торгует? – уже не зная, с какой стороны подступиться, наугад брякнул ланцтрегер.
Парень разулыбался еще шире:
– Вином да пивом, ваша милость! И свое варим, и издали, из-за реки возим: хаальское, ифертское, фрисское, силонийское тоже случается. По этому делу мой папаша в наших землях первый. Господа нашим товаром не брезгуют. Бывает, ко двору его величества поставляем силонийское. Да вот как будете в городе – любого спросите, чтоб вам указали заведение Тарфа Клекса – не пожалеете! Такого славного вина, как у нас, вы, добрые господа, во всем Моосмооре не сыщете. Всякого вам нальют, да не то будет…
– Пшел вон! Меня стошнит сейчас, – простонал ланцтрегер, он уже слышать про спиртное не мог, его мутило от дурной кислой вони, висевшей в воздухе.
Сошлись на том, что глуповатого сына Тарфа Клекса хранит от пьянства какой-то особый бог, исключительно виноторговцам покровительствующий. Иначе его удивительную трезвость объяснить было невозможно.
– Итак, мы имеем дело с колдовством, этот факт можно считать подтвержденным, – важно объявил Легивар Черный, когда последний из «трезвенников» покинул помещение. – Замок находится во власти чар, причем достаточно слабых…
– Слабых?! – изумленно вскричал юный хейлиг. Ему казалось, что зачаровать такое количество народа разом способен лишь самый сильный и опасный колдун. – Вы уверены, господин маг? Почему вы так решили?
– Уверен, – подтвердил бакалавр сухо, но никаких пояснений давать не стал, потому что к выводу своему пришел тем же путем, что и Йорген. – Чары слабые, возможно, мы даже сумеем их разрушить. Но для начала надо определить их происхождение или источник.
Теперь пришел черед Йоргена удивляться.
– А что, есть разница? В смысле между происхождением и источником?
– Ах, Девы Небесные! – Маг страдальчески возвел очи горе. – И кто-то, помнится, еще упрекал меня за жабью икру! Йорген, ведь тебя целый год учили лучшие маги моего бедного отечества, и ты даже успехи делал! Как же можно настолько не разбираться в теории?! Это же основы основ! Друг мой, ты сущий неуч!
– Ничего подобного! Просто я по призванию не теоретик, а практик, – парировал ланцтрегер, не слишком заботясь о том, что слова его могут друга Легивара задеть. Ведь тот, как мы помним, являлся именно теоретиком, притом выдающимся, но его природные способности к практической магии были весьма посредственны. Такое несоответствие страшно угнетало бакалавра, и Йоргену это было хорошо известно. Но он мстил за жабью икру.
Однако Легивар на провокацию не поддался и обижаться не стал – вот еще! Наставники не должны принимать близко к сердцу каверзы глупых студиозусов, они должны способствовать приращению их ума.
– Неуч, неуч, не отопрешься. Ладно, слушай и учись. Поясняю на примерах. Допустим, здешнее начальство каким-то образом прогневило колдуна… Почему именно начальство? – (Этот вопрос был задан, разумеется, не Йоргеном, а Мельхиором, совершенно не разбиравшимся в тонкостях военной службы.) – Сам посуди: если бы кто-то пожелал отомстить простому стражу, зачем бы он стал спаивать целый гарнизон? Короче, разозлился колдун и в сердцах замок проклял. Или навел порчу на его обитателей. Или кто-то в замке совершил клятвопреступление. Во всех подобных случаях мы имеем дело с чарами вербальными, опосредованными и должны вести речь об их происхождении. Но могло быть иначе. Упомянутый разгневанный колдун, а скорее ведьма – это ее стиль – пробирается в замок и оставляет внутри, в укромном месте, некий более или менее материальный объект. Это может быть магический артефакт, заговоренный предмет, разлитое зелье, начертанный символ, даже привязанный к замку гайст. Данный объект начинает испускать из себя чары, то есть служит их непосредственным источником.
– А, – уныло кивнул ланцтрегер. – Теперь ясно. – Он вспомнил, что по зиме их действительно учили чему-то похожему, только Легивар, надо отдать ему должное, гораздо понятнее объяснял. – Ну что, пойдем искать?
Перспектива ползать по загаженному замку Эрнау, обшаривать его пядь за пядью в поисках запрятанного в его недрах источника ему совсем не улыбалась. По сравнению с этим пресловутая иголка в стоге сена казалась детской задачкой. (К слову, стогов на замковом дворе имелось целых пять – для гарнизонной скотины, и именно иголки всегда служили излюбленным орудием ведьм, поскольку злые наговоры ложатся на металл прекрасно, а спрятать крошечный острый предмет можно не только в сене, но и в любой, самой малой щели.) Не будь Легивар и Йорген обучены магии, начинать поиск было бы совершенно бессмысленно, долгие годы могли на него уйти. У того, кто владел тайным искусством, надежды на успех было больше: маг способен уловить эманации чужих чар и по нарастанию их мощности выйти к источнику, если таковой вообще имел место быть… Да. Хороший, опытный маг, а не теоретик с недоучкой. Хотя попытаться все же стоило, чем Тьма не шутит…
Но прежде чем приступить к изысканиям, Йорген вновь призвал фон Зальца и обстоятельно расспросил, не попадали ли стражи моосмоорского гарнизона под проклятие, не было ли у них каких-либо трений с колдунами, ведьмами либо лицами достаточно состоятельными, чтобы оплатить работу колдуна или ведьмы? Увы, ни о чем подобном кригер не слышал, по его словам получалось, будто все местное население, включая мастеров тайных дел, питало к Ночной страже в целом и гарнизону Эрнау в частности такую нежную любовь, что зла пожелать ну никак не могло.
Насчет любви – это глупости, конечно. В тот момент, когда на мирного обывателя нападает ночная тварь, он клянет не случившихся рядом, не поспевших на помощь стражей такими словами, что, если бы сбывалась хоть часть из них, ланцтрегеру фон Рауху очень скоро некем стало бы командовать. Только прежде от этого не спивался никто. Странно, странно…
Глава 13,
приоткрывающая завесу Тайны…
Изнемогая животом,
Я не парю – сижу орлом…
Из минутной задумчивости Йоргена вывел новый звук, донесшийся снаружи, заставил выглянуть в узкое стрельчатое окно. Дождь пошел! Летний, проливной, на радость опасным обитателям моосмоорских болот. Обитателям же замка Эрнау небесная влага пришлась не по вкусу. Тела, в изобилии разбросанные по двору, разом зашевелились. Люди постепенно трезвели от холодных водяных струй и расползались кто куда. Они ковыляли на нетвердых еще конечностях, кто на двух, кто на всех четырех, спотыкались и падали носами в лужи, а в лужах плавало то, что, как известно, не тонет… В общем, наблюдать эти картины оказалось даже забавно (с примесью злорадства), и ланцтрегер устроился на подоконнике с равнодушным видом, будто бы он просто утомился и решил подышать. Ему не хотелось, чтобы окружающие заметили его интерес, ведь это был самый настоящий «дурной тон» и добрая его мачеха леди Айлели была бы очень огорчена, узнав, как развлекается ее воспитанник.
