Ксения Баштовая - Реалити-шоу "Замок"
Некоторое время в комнате царила мертвая тишина, а вслед за этим…
— Ой, собачка, милая соба-а-а-ачка! — Кажется, она потрепала Лерна по ушам. Интересно, ей очень не нужны пальцы?
Странно, тишина. Не откусил? Еще более странно.
— Собачечка, ты пришла, чтоб проводить меня к своему хозяину? Ну? Проводи, собачечка, ты ж такая хорошая!
Лерн, если ты меня выдашь, я тебя на коврики пущу!
Волк задумчиво крутанулся возле кровати и направился к выходу. Друг, век тебе благодарен буду! Интересно, а эта ведьма догадается хотя бы в простынку завернуться?»
Короче, через неделю принц не выдержал.
«— Эльраим, я уже не могу! Я просто повешусь из-за этой ведьмы! Повешусь — и все! И пусть она, где хочет, там и проходит свою практику! Можете у нее в дневнике написать „Куратор самоустранился“!
Брат вздохнул, отведя глаза:
— Боюсь это не поможет. Некромантию изучают, кажется, на втором курсе. Она тебя просто поднимет в качестве зомби.
Я обессилено опустился на пол подле резного трона.
Что же мне делать?! Я ж просто с ума сойду этой ведьмой, видеть ее уже не могу!
Стоп! Видеть?
Кажется, у меня есть идея.
— Эльраим, изгони меня.
Теперь пришла его очередь удивляться:
— Что?
— Изгони меня, — четко повторил я. — Всего-навсего до завершения ее практики. В конце месяца она уедет, ты объявишь амнистию, и я вместе с Лерном вернусь.
— Ты с ума сошел, — выдохнул брат.
Убедить его мне удалось только через полчаса».
Вот только если принц надеялся так просто избавиться от ведьмы, он жестоко просчитался. Через несколько минут после его отъезда девица ворвалась в тронный зал и устроила скандал с битьем посуды, метанием молний из глаз и уничтожением памятников архитектуры на территории отдельно взятого города.
Правитель не мог не уступить ей.
«Боже мой, никогда не предполагал, что буду так счастлив, уезжая из Кэста. Казалось бы, чему уж радоваться? Все что у меня есть, — пара монет золотом, конь, идущий под седлом, да Лерн, мерно бегущий рядом. Фактически, я — изгнанник. И все равно. Вот оно счастье!
Свобода! И никаких тебе ведьм на добрую версту вокруг.
Я пришпорил коня и тот сорвался в галоп.
Ветер бьет по лицу, дергает за волосы и хочется вновь и вновь повторять: свобода! свобода! свобода!
— Тэ-э-э-э-й!!!
Что?! О боги, нет, только не это. Скажите, что у меня начались видения!
— Тэ-э-э-э-эй!
Натягиваю поводья, останавливаюсь. Медленно оборачиваюсь.
Эта мартышка с арбалетом увела лучшую кобылу из конюшен Эльраима.
— Тэй, я выбила для тебя помилование! Тэй, ты можешь возвращаться! Тэй, и я буду с тобой! Тэй, правда, хорошо?
Кажется, Лерн прикрыл морду лапой лишь для того, чтобы скрыть пакостную усмешку.
Боги, за что мне это?!»
Правда, милую историю я нашел? А главное, как она хорошо перекликается с реальностью. Не находишь?
Книга упала на перепрелую солому. Это специально, да, чтоб я окончательно поверила, что я бесчеловечная идиотка, издевавшаяся над Ллевеллином?
По щекам сами собой побежали слезы. Похоже, теперь я окончательно уверую, что не права во всем и всегда. Не права, когда за каким-то чертом вышла из Замка, не права, когда приказывала Ллевеллину привезти голову таоте, не права, когда спорила с настоящей Хозяйкой. Не права всегда и во всем…
Тихо скрипнула открывающаяся дверь. Я даже голову поворачивать не стала. Зачем? Небось, пришел какой-нибудь слуга, принес несчастной арестантке порцию баланды. А если я и здесь не права, и ко мне заглянула сама Хозяйка. Да ну ее к черту!
— Гелла?
ГЛАВА 41
РАЗ И НАВСЕГДА
Уж кого я не ожидала увидеть, так это Ллевеллина. Что он здесь забыл? Пришел помочь? Так он без позволения госпожи Анхелики и шагу не сделает. Поиздеваться? Не в его характере. Так что он тогда здесь делает?
Я вскинула голову:
— Предположим.
А вот не буду я перед ним вставать. Не дождется.
Когда Ллевеллин вел меня за руку по коридорам Замка, я даже не сопротивлялась. Покорно шла за ним, уставившись взглядом в пол, и лишь считала каменные плиты под ногами. Зачем? Сама не знаю. После короткого «прости» весь мир словно рухнул, на меня навалилась дикая апатия. Я… У меня просто в голове не укладывалось, как Ллевеллин мог так поступить. Я ему верила, а он…
А что он? Он — Рыцарь. Генетический мутант, блин. Приказы Хозяйки исполняются чуть ли не на уровне инстинктов. А я в этот крошечный мирок, расположенный где-то за гранью реальности, просто не вписываюсь. Попала сюда по какой-то нелепой ошибке и должна исчезнуть после того, как ошибка исправлена.
Надо же, и без Анхелики этой пришел. Сам. Хотя нет, скорей всего — по ее приказу. Интересно, что здесь делают с самозванками? Вешают? Или голову рубят? Мысли лениво ползли, не вызывая никаких эмоций.
На красивом лице Рыцаря не дрогнул ни один мускул:
— Я… — осторожно начал юноша, запнулся и замолчал, беспомощно уставившись на меня.
Ну что «я», что «я»? Надеется, что я сейчас все брошу и буду подсказывать, как лучше сформулировать, что он там надумал? Так пусть этим неблагодарным делом новая Хозяйка занимается. Вон, как они целовались! Как я, блин, в щечку чмокнуть захотела, так чуть в обморок не рухнул, а как она его облизывала, так ничего! Небось, даже слова поперек не сказал!
Я фыркнула и оперлась спиной о стену. Ну, Рыцарь, чего скажешь?
— Вставай, — наконец решился Ллевеллин.
— Уже на эшафот? — невинно заломила бровь я. — Извини, но на этот раз так просто ты меня никуда не затащишь. — «Я буду отбиваться», — подумала и с каким-то злорадством добавила: — И кусаться. И царапаться.
На лице юноши заиграли желваки:
— Я выведу тебя из Замка.
— Хозяйка решила заменить смертную казнь на изгнание? Как любезно с ее стороны, — равнодушно хмыкнула я, хотя сердце вдруг пропустило удар.
— Да при чем здесь Хозяйка! — не выдержал Ллевеллин. О, уже не заикаемся! Прогресс, однако. — Я сам тебя выведу! Она не знает!
— Да-а-а? И чем же вызван такой всплеск инициативы?
Ллевеллин поджал губы, а потом выпалил, словно в воду ледяную шагнул:
— Тем, что я люблю тебя!
Он что?
Я была готова простить ему все, броситься с радостным визгом на шею, забыть все гадости, что он мне говорил, и те, что не говорил, кстати, тоже, но Рыцарь помолчал пару мгновений и тихо добавил:
— Кажется…
Красивый радужный мир, выстроенный одной короткой фразой, рухнул, засыпав все осколками разбитых елочных игрушек. Все, на что меня хватило, — это взять себя в руки и резко, чтоб не разреветься, поинтересоваться:
— Кажется? А что, Замку надоело смотреть реалити-шоу, и он решил полюбоваться на «Санта-Барбару»?!
Может, Ллевеллин и не знал таких слов. Вот только смысл он уловил абсолютно верно. Прошипев «twpsyn!»,[6] Рыцарь выскочил из камеры.
И, честно говоря, я с ним полностью согласен.
Я не буду плакать. Ни от радости, ни от печали. Просто не буду, и все. И пусть они подавятся своими чувствами. Что эта, на всю голову больная Хозяйка, способная из-за какой-то картины чуть ли не поприбивать всех, что Рыцарь, не способный сформулировать, что же он чувствует. И чувствует ли вообще.
Не буду плакать. Не дождутся.
Я сказала — не буду! А раз я так сказала, то значит так и будет! И шмыгаю я лишь оттого, что простыла! Вот! В этих подземельях еще и не такую инфлюэнцу поймать можно! Я вон, уже предупреждала, что скоро чихать начну, да.
А из глаз слезы текут, потому что у меня аллергия! Тут сено насыпано? Насыпано. Значит у меня сенная лихорадка!
Вот только… Ллевеллин столь поспешно убежал, что даже не удосужился закрыть дверь. Вот сейчас она уже чуть-чуть приоткрылась, и по ногам сквозит. Сидеть, ждать, пока ко мне решит наведаться Анхелика, бессмысленно.
Я встала. Что же мне все-таки делать? Куда идти? Набить морду лица Хозяйке? А Ллевеллин? Он же будет рядом с нею. Сбежать из Замка? А Ллевеллин? Он же будет рядом с нею. Черт. Как ни крути, а мысли все возвращаются к этому Рыцарю. Вот за что мне такое наказание, а?
Стоп, а где тут моя книга-перевертыш? Она ж должна подсказывать мне, что и как делать? Должна.
Я наугад распахнула толстый томик.
На этот раз мне попалась книга афоризмов. И первую страницу венчала гордая фраза: «Удача любит смелых! На завтрак, обед и ужин».
Да уж. Ничего не скажешь, оптимистично.
Хотя в чем-то это правильно. Если я буду стоять и хлопать глазками, ни к чему хорошему это не приведет. Попытаюсь выбраться из подземелья — еще больше вероятности, что наткнусь на какого-нибудь не в меру инициативного слугу. Вот только, если я выйду из темницы — есть маленький, просто крошечный шанс, что я успею сделать хоть что-нибудь.
