Ксения Баштовая - Реалити-шоу "Замок"
— Я дико извиняюсь, что оторвала вас от столь увлекательного занятия, но, честное слово, я вам просто искренне не советую с ним целоваться, — Ох, видели бы вы округлившиеся глаза Ллевеллина. — Честное слово, ничего хорошего. Да и вообще, знаете: вши, блохи, — я задумчиво почесала голову, — и прочие неприятные насекомые. Ну, вы понимаете: Средневековье, антисанитария. — так теперь почесать затылок, — и вообще, дело молодое, глупое…
Судя по красному лицу Ллевеллина, он был готов со стыда сквозь землю провалиться. А не фиг было стоять, глазками хлопать. Отбивался б — я б смолчала. А так — сам виноват.
Дамочка ж вообще замерла, уставившись на меня, как на врага народа, и гневно булькая.
Вот только насладиться в полной мере своим триумфом мне не дали. Бессмысленный взгляд Хозяйки скользнул по стене и зацепился за разукрашенный мною портрет:
— Что это?!
— Картина, — улыбнулась я. — Посмотрите, какая красота! Какая экспрессия, какое мастерское владение кистью! — правильно, сам не похвалишь, никто не похвалит. — Обратите внимание на эти уверенные следы угля! Они придают портрету завершенность.
Голос Хозяйки сорвался на визг:
— Кто это сделал?!
— Не знаю, — пожала плечами я. — Она уже такой была. А что? Очень даже мило.
— Та-а-ак, — прошипела девушка, — очень интересно. — и вдруг неожиданно рявкнула: — Дворецкий!
Перед нею мгновенно, как по волшебству проявился давешний господин в ливрее.
Гм, дворецкий? Мне почему-то казалось, что этот дядечка занимает другую должность. Что-то связанное с главным по слугам. Хотя нет, тогда бы он о ее появлении не объявлял. А может и объявлял бы, черт его знает.
— Кто это сделал?! — вновь взвизгнула девица, гневно указывая на пострадавший от моих шаловливых ручек портрет.
А пальцем тыкать, между прочим, не прилично.
— Боюсь, миледи, я не знаю, — покачал головою мужчина.
Смазливая мордочка Хозяйки аж перекосилась от гнева:
— Я так понимаю, это заговор! Ну что ж, ладно. Выпороть всех слуг. Кто-то да признается.
Мужчина кивнул-поклонился, развернулся к выходу.
Я не поняла! Это что у нас за крепостничество проклюнулось?!
— А ну стоять! — я даже сама не ожидала, что у меня такой командный голос прорежется.
Дворецкий замер подобно статуе, точно у Ллевеллина научился. Или тот — у него.
А вот девочка завелась на раз-два.
— Да как ты смеешь командовать в моем замке?!
Помощи мне, судя по всему, ждать неоткуда. Ллевеллин, мутант наш, генетический, ей и слова поперек не скажет, молчать будет как партизан. Дворецкий, как создание Замка, тем более поддержит Хозяйку, а не меня. В общем, я просто пожала плечами:
— Да вот просто беру и командую.
— Да ты… Ты… Ты здесь никто и ничто!
Честно, мне уже даже бить морду лица ей не хотелось. Сейчас, в истерике, она казалась просто растрепанной девахой неопределенного возраста. Еще чуть-чуть — и пена изо рта пойдет.
Я только фыркнула:
— Зато ты ну вот просто все и всюду. В каждой бочке затычка.
И вот это стало последней каплей.
От визга у меня просто заложило уши.
— Да я! Я Хозяйка Замка! Рыцарь, в темницу ее! Живо!
Что? Я замерла, подняла на парня беспомощный взгляд: Ллевеллин, ты ведь этого не сделаешь, правда?
Но он вдруг шагнул вперед, и его ладонь крепко сомкнулась на моем запястье. И лишь тихий шепот:
— Прости…
ГЛАВА 39
СИЖУ ЗА РЕШЕТКОЙ В ТЕМНИЦЕ СЫРОЙ
Комнатка шесть на шесть шагов. Камень грубо отшлифованных стен. В углу — охапка соломы. Грубо сколоченная дверь с щелями. И звук задвинувшегося за моей спиной засова.
Молодец, Геллочка, вляпалась по самые уши. Могла промолчать, языком не ляскать? Тебе-то до этих слуг что? Они все иллюзорные, Замком созданные, в отличие от тебя. Доболталась называется. Ллевеллин тебя лично сюда притащил. А скажет Хозяйка еще пару добрых и ласковых словечек, так и голову тебе отрубит собственноручно, а потом еще и на могилке спляшет.
Допрыгалась, называется.
Я обессилено опустилась на солому, откинулась на стену. Говорят, в темницах-подземельях мороз сорок градусов, темно и страшно. Брешут люди. Здесь все было светло, чистенько, сухо и уютно. Только что выйти нельзя.
Хотелось плакать. А вот не буду! Не доставлю я такого счастья ни Ллевеллину, ни Замку, ни Хозяйке этой бегемотистой. Ни за что!
Только что же мне делать, а?
Под ладонью, под слоем соломы вдруг нащупалось что-то неправильное. Откуда здесь, в подземелье что-то гладкое, глянцевое?..
Я переворошила сено и… на свет божий явилась книга.
Чудненько! Вот только перевертыша мне не хватало для полного счастья! Сижу вот просто и думаю, где ж его носит, почему до сих пор не со мною?
Я знал, что он понадобится!
А вот не буду я всякие книжки читать! Не буду. В конце концов, за все то время, что я в Замке нахожусь, ничего хорошего это мне не дало. Ну, подумаешь, поняла, почему Ллевеллин так беспрекословно мне подчиняется, ну и что? Что, от этого я сильно поумнела, что ли? Так нет же! Как была круглой дурой, так и осталась! Была бы умной — молчала бы в тряпочку и терпела, пока эта мымра целуется с моим Рыцарем!
Я распахнула томик на середине.
«…ете, какой самый популярный сюжет в классическом эльфийском любовном романе? Это если верить Ариэни, моей старшей сестре. Сюжет прост и идиотичен одновременно.
Существует какое-то закрытое королевство, герцогство, графство (в зависимости от фантазии этих остроухих писательниц), жителей которого боятся и ненавидят все, кто к ним не относятся. И вот в это самое закрытое государство прибывает некая полоумная колдунья-недоучка, решившая пройти преддипломную (ознакомительную, производственную) практику именно в этом самом закрытом государстве. Дальше по тексту эта самая колдунья, только вчера покинувшая стены родной школы, повсюду шляется за бедным несчастным Повелителем (королем, герцогом — опять таки в зависимости от фантазии), и при этом тот терпит все ее выходки, вежливо улыбаясь. А под конец следует большая и чистая — я просто цитирую слова Ариэни! — любовь, а за ней — свадьба. Во, повезло мужику, правда?
Честно, я никогда не верил подобной бредятине, но года два назад Эльраим, мой старший брат и, по совместительству, Властелин Наристы был вынужден подписать… Что? Что такое „Нариста“? М-да. Тяжелый случай. Попробуем с другого конца.
Как там у Анджеера Ионоса, одного из старейших летописцев?
„Велики и огромны просторы Джерсты. Простерлись земли великого материка на многие мили вокруг. Есть там горы и моря, равнины и низменности. Многие государства держит на своей спине великий континент: герцогства и графства, королевства и баронства — все они похожи друг на друга. Лишь Нариста другая. Все земли ее состоят из двух рук городов…“ Что? „две руки“? Ну десятка — это десятка, можно не перебивать?! И так настроение такое, что хоть волком вой. Так еще и вопросики эти. Так вот дальше: „Все земли ее состоят из двух рук городов, раскиданных по землям Джерсты. Правит всеми этими городами, носящими общее гордое название „королевство Нариста“, Властелин…“ Ну, дальше не интересно, а суть сводится к тому, что остальными городами правят Повелители, мои разные там братья-сестры: двоюродные, троюродные — ну и дальше по тексту, — которые, соответственно, в настоящее время все подчиняются Эльраиму.
Ну… Лирическое отступление завершено, можно и продолжать. Мы никогда особо не контактировали с другими государствами. Изначально все ограничивалось необходимыми переговорами да дипломатическими посланиями.
А года два назад Эльраим был вынужден подписать договор о всеобщей магической зоне. Откажись он — и любое из этих самых графств, баронств и королевств может со спокойной совестью заявить, что в наш продвинутый век, государства должны сотрудничать, объединяться, а отказ и вообще скрытность может значить только одно: Нариста готовится атаковать. Мы, конечно, будем отрицать все, но разве кто поверит?
Теперь по этому договору мы раз в год должны принимать на своих землях практикантов из различных магических университетов, раскиданных по всему материку.
К счастью, предыдущие два года вышеупомянутые практиканты в Кэсту — столицу Наристы — не рвались, оседая где-нибудь в дальних городках. Но вот теперь одна из подобных колдуний-недоучек выразила жгучее желание учиться именно здесь. Мало того, Эльраим сказал, чтобы куратором этой самой колдуньи был я!
— Тиодэн, я прошу! — в серых глазах Властелина застыла боль. — Я не могу тебе приказывать, я прошу. Прошу как брата! Мне на кого положиться в этом вопросе! Если эта девчонка по итогам практики заявит, что с ней плохо обращались в Кэсте… Самое меньшее, что нам грозит — дипломатический кризис.
