Саша Вайсс - Кристиан Фэй
— Эй! Есть кто дома?!
Где-то в глубинах комнат скрипела распахнутая форточка.
— Эй… Здесь есть кто живой?
Во тьме раздался щелчок, до боли похожий на звук взводимого курка.
— А вы кто? — поинтересовался хриплый голос, и из мрака показался небритый юноша с ружьем наперевес. Его большие, окруженные синяками глаза излучали недоверие.
— Меня зовут Фэй, Кристиан Фэй. А ты, наверное, Роб?
Юноша кивнул, но ружья не опустил.
— Я — твоя крестная фея. Без ложной скромности могу сказать, что являюсь одним из лучших в мире. Доверься мне, малыш! — Кристиан широко улыбнулся, втайне молясь, чтобы палец «малыша» не дрогнул. — Ты мне писал, помнишь?
— Это было десять лет назад,— Роб смерил Фэя скептическим взглядом.— Я думал, вы выше. И старше. Принесли револьвер?
— О револьвере позже. Ты здесь живешь?
Парень вновь кивнул и зажег свечу. Неясный свет сделал комнату ещё непригляднее.
— Один?
Увидев, что Роб снова кивнул, Кристиан прошествовал к кухонному шкафу. Открыв дверцу, он тут же захлопнул её обратно.
— Это что было?
— Сыр,— спокойно ответил юноша. — Чаю?
— Крепкий, пожалуйста,— кивнул Фэй, силясь вспомнить, было ли нечто, шмыгнувшее по полке шкафа, похоже на сыр. Взглянув на протянутую чашку и то, что в ней плавало, он наконец не выдержал.
— Знаешь что? Собирайся. Прокатимся немного.
Семейство Ла-Морт любило возводить большие каменные замки на самых вершинах гор. Серые стены, остроконечные башни с дырами в крышах, мост, перекинутый через высохший ров, дурная погода, молнии и периодический град с куриное яйцо — всё, как предписывал кодекс добропорядочных аристократических семей Брюхвальда. Судя по тому, как съежился Роб, раньше он никогда не встречал ночь в дороге и не стучался в двери придорожных замков. Конечно же, как и полагается: по чистой случайности, во время того самого града размером с куриное яйцо. Почему-то самая непогода разыгрывается именно тогда, когда ты шагаешь ночью по пустой дороге, а где-то вдали начинают завывать волки.
— Не бойся,— Кристиан подмигнул и дружески потрепал юношу по руке.— С тобой лучшая в мире крестная фея, забыл? Когда рядом я, можно расслабиться и получать удовольствие от жизни.
Впрочем, возница имел не менее бледный вид и поспешил высадить Фэя и Роба, даже не доезжая до главного входа. Буря не успела громыхнуть в очередной раз, как цокот копыт уже стих, поглощенный шумом леса у подножия скалы. Кристиан и не подозревал, что тощая лошадь, запряженная в повозку, могла развить подобные скорости.
— Узри же скромное родовое гнездо Кристиана Фэя!
В вышине над крышами башен сверкнула молния.
— Вперед, мой маленький друг!— воскликнул Фэй и, невзирая на слабые протесты подопечного, потащил того к входу. — В этом прекрасном месте я вырос и провел солнечное счастливое детство, наполненное радостью!
Яркая вспышка молнии вновь прорезала клубившиеся тучи. Ливень усилился, разбавляя грязное месиво под ногами.
— Да уж, наверное, было здорово… — За спиной раздалось бормотание Роба. Честно говоря, даже сам Кристиан невольно морщился, вспоминая детские годы в Брюхвальде. Но прекрасным феям не полагалось быть воспитанными в темноте и играть дохлыми крысами. Поэтому для всех окружающих у него была своя легенда.
— О да, то были лучшие годы моей жизни! — бодро ответил Фэй. Трижды опустив дверной молоток, он на всякий случай заслонил подопечного собой. — Такие беззаботные, светлые и полные любви...
Лилия Визен бывала в королевстве Брюхвальд лишь раз, когда ее тетушка отбыла в мир иной, оставив племяннице шкатулку фамильных драгоценностей и плешивого черного кота. С какой-то стороны Лилия была рада, что наследством оказался не домик на отшибе деревни, — слишком уж темным и неприветливым казался лес за его забором. И эти звуки по ночам...
Она отбросила пугающие воспоминания и расправила плечи. Заслуженной работнице Общества Крестных Фей не полагалось выглядеть неуверенно и терять качество своей работы из-за места проживания подопечного.
А подопечный ее устроился вполне неплохо. Дети в подобных замках зачастую росли избалованными и высокомерными, склонными к извращениям и неспособными налаживать полноценное общение с себе подобными. Хотя она находилась в Брюхвальде. Здесь каждый второй рос именно таким. Смерив взглядом нависшую над ней серую громаду замка, Лилия стукнула каблуками туфель по раскисшей от дождя дороге.
В следующее мгновение ее опутала кромешная тьма. Шум дождя теперь звучал приглушенно, а воздух стал затхлым и сырым, словно в подвале. Привыкнув к сумраку вокруг, Лилия поняла, что она и впрямь находилась в подвале. И единственным источником света было белевшее у низкого потолка зарешеченное окошко.
— Эй! Здесь есть кто-нибудь?! — выкрикнула она и вздрогнула, когда искаженный голос эхом отозвался от каменных стен. Где-то в отдалении раздался легкий топот маленьких ног, и по покрытым плесенью стенам скользнула небольшая тень.
— Подожди! — окликнула Лилия.— Кристиан! Не убегай!
Подопечный нашелся два коридора и пять минут спустя, в небольшом помещении, скудно освещенном чадящей масляной лампой. В неясном круге ее света на голых каменных плитах сидел мальчик лет семи. Или пяти. В роду, к которому принадлежал кроха, дети росли быстрее, чем в обычных семьях. Черные волосы ребенка спускались к плечам нечесаными прядями, а личико с острым подбородком пересекали полосы грязи. Его дорогой костюм был смят и изодран так, что в дырах сверкали худые коленки. Заметив, что сжимал в руках Кристиан, Лилия вздрогнула.
— Можно я посижу рядом?— спросила она, опустившись на пол рядом с ребенком. — Хорошо, малыш?
Мальчик окинул ее внимательным взглядом карих глаз и нехотя кивнул. Затем вновь взялся за крысу и воткнул ее головой в щель между плитами.
— Кристиан, почему ты не хочешь играть на улице?
— Никого нет дома,— ответил малыш, продолжая старательно истязать крысу.
— Но ты бы мог выйти ненадолго и поиграть в саду. Совсем недалеко.
— Никого нет дома,— повторил он, словно это исчерпывающе все объясняло.
— Ты не можешь выходить без родителей? — догадалась Лилия. — А где они?
В ответ на ее вопрос снаружи раздался протяжный вой. Он доносился издалека, разбавленный лесным эхом.
— Охота,— пояснил мальчик.
Тельце крысы еле слышно хрустнуло, заставив Лилию поежиться. Она осторожно попыталась отобрать игрушку, брезгливо ухватив ее двумя пальцами за толстый хвост. Но юный мучитель возмущенно вернул крысу себе, спрятав в карман засаленных штанов.
Тогда в ход пошла тяжелая артиллерия. Лилия щелкнула пальцами, и на полу подвала раскинулась игрушечная железная дорога. Выглядела она совсем как настоящая — на рельсах пыхтел маленький локомотив с аккуратными вагончиками, стрелки на разветвлениях переводились, а у станций мигали крохотные светофоры.
Глаза у мальчика загорелись, Лилия это заметила. Но, несмотря на это, он продолжал сидеть, держа грязные ладони на коленях.
— Это мне? — наконец уточнил он, подняв на крестную фею большие карие глаза. Только получив утвердительный ответ, Кристиан приблизился к одной из платформ и осторожно поднял фигурку пассажира, лежавшую на рельсах перед приближавшимся поездом.
Когда перед Фэем и его подопечным внезапно вырос невероятных размеров мужчина, Роб сдавленно вскрикнул. Мужчина походил на медведя — каждый сантиметр его кожи покрывали толстые рыжие волосы, а где-то в мехе, между бородой и бровями, поблескивали по-звериному черные глаза.
— Смотрите, кто вернулся! — гигант сжал Кристиана в объятиях, а затем отступил на шаг, осмотрев сына с ног до головы. — И как всегда, весь в грязи!
Вспомнив про грязь Брюхвальдских проселочных дорог, засохшую на новых брюках, Фэй сморщился. Не таким он хотел предстать перед семьей после долгих лет разлуки.
— Отец! — без особого энтузиазма воскликнул он и нехотя похлопал графа по могучей спине. — А вы, как всегда, сначала говорите и только потом думаете, что сказали.
На счастье Кристиана, граф не расслышал его слов. Он продолжал вещать на весь зал в своей громогласной манере.
— Дорогая! Дорогая, будь добра, спустись к нам! Кристиан вернулся и привез с собой ужин!
— Так предусмотрительно с его стороны, дорогой,— отозвалась графиня де Ла-Морт с верхней ступени лестницы. Ее стройная фигура словно возникла из ниоткуда, черная в ореоле свечей. Картинно поправив волосы, графиня принялась спускаться, шурша подолом и небрежно касаясь перил.
